Ратибор. Победа или смерть - Александр Фомичев

— Ага, и все лавки в доме — о его хребет! — рассмеялся Яромир. — Она у него боевая, страсть! — сказал он, также обращаясь к Верее.

— Что есть, то есть, — добродушно вздохнул Ратибор. — Но я же свою Марфушу за это и полюбил! Огонь дивчина! Где я ещё такую найду⁈ Так что завидуйте молча, охальники! — последние слова он попытался произнести пафосно и грозно, чем вызвал уже просто неприлично громкий хохот своих приятелей. Ратибор сначала хмуро взглянул на них, но и сам после не смог сдержать улыбки, как ни пытался.

— Одни завистники кругом! — с ухмылкой на пол-лица проговорил он, взирая на Верею. Та улыбнулась в ответ, по большей части просто скромно слушая беседу своего любимого да двух его закадычных великанов-друзей.

— Ты смотри не проворонь её, — со смехом продолжил подначивать товарища Мирослав. — А то тебя всё нет да нет дома, по походам да кабакам шляешься вечно! Глядишь, так и уведут твою ненаглядную! Приедешь домой, а там уже во главе стола другой заседает всадник…

— Типун тебе на язык, дурья твоя башка, что ты мелешь такое⁈ — Ратибор аж побагровел и, чуть покумекав, задумчиво добавил: — Да моя Марфуша сама пришлому так накидает, что тот, если ноги унести сможет, уже счастлив будет безмерно! Был у меня случай, давненько уже, правда. На нашем базаре, ну, том самом, что недалече от главных ворот в Мирград располагается, посмел как-то один вояка подкатить к моей Марфе! Помидорками, говорит, угоститься не желаете? Так она ему такую взбучку устроила, мне его даже спасать потом пришлось от неё! Ей-богу, не вру! Опосля нашёл он меня, поставил предо мною два литра доброй медовухи и говорит: «Благодарю тебя, о мой спаситель! Кабы не ты, вбила бы эта… прекрасная женщина меня в землицу сырую по самую мою макушку бестолковую…»

Оглушительно хохотали все, в том числе и Верея, которая сначала серьёзно слушала рассказ рыжеволосого исполина, но теперь тоже покатывалась со смеху.

Ратибор довольно ухмыльнулся и продолжил:

— Пришлый был дурашка несмышлёный! Нашёл к кому клинья подбивать! Моя Марфуша мало того что однолюбка, так ещё и женщина-то могучая, ого-го!

— Это да, — смеясь, молвил Яромир, — она бы ему и помидорки его, того, оборвала бы…

— Это легко! — Ратибор раскатисто загоготал вместе с друзьями. — И помидорки, и огурчик! Всё оборвала бы, под корешок! Да ещё в рот бы ему запихнула со словами: «Приятного аппетита, мил человек».

— Фи, мужчины, какая гадость! — смущённо вскрикнула Верея, сама ставшая, как спелый томат, ибо от таких разговоров покраснела до корней волос. — Уж я была уверена, что ваши помидорки с огурчиками только мы, девушки, меж собой обсуждаем!

— То есть, сестрёнка, ты хочешь сказать сейчас, что эти мужские овощи — тема чисто женская, я правильно тебя понял? — улыбаясь, уточнил Ратибор, поглаживая свою рыжую бороду.

— Ну естественно! — с показным возмущением воскликнула Верея.

— Понял тебя! — Ратибор вдруг принял серьёзный вид. — Больше о помидорках и огурчиках ни слова! Но стесняюсь спросить, однако, какие ещё овощи и фрукты входят в запретную тему? Яблоки там, груши? Морковки, например? Яйца… куриные! Куриные яйца, глупые вы отроки! И хватит ржать, аки сивые мерины! Как дети, ей-богу!

— И давно у вас в Мирграде куриные яйца стали к овощам и фруктам причислять? — невинно поинтересовалась Верея.

— С тех самых пор, как нашего рыжего приятеля его Марфуша первый раз огрела половником по лбу, не иначе! — со смехом встрял Яромир.

— Тьфу на вас, окаянные, чтоб у вас натёрло мозоль в том самом месте, на котором вы сейчас восседаете на своих кобылах! — с улыбкой бахнул Ратибор.

Очередной дружный хохот раздался над бескрайней солнечной равниной, по которой двигались наши странники, заставив попрятаться в свои норки ближайших полевых мышей.

Привал четверо путников сделали лишь под вечер, в небольшой рощице, которая попалась им по пути. Полакомились кушаньями из щедрого провианта, что выдал им с собой Изяслав, да запивали всё это отменным квасом. Только Верея недовольно сморщила носик насчёт кваса да предпочла ему простую родниковую водицу. Ночь у костра прошла без происшествий. Даже дозорных не выставили.

— Зачем? — весело молвил беспечный Ратибор. — Земля это наша, считай! Кто тут осмелится напасть на нас⁈ Разве что только какой-нибудь старый осёл, совсем обезумевший оттого, что уже не в состоянии догнать молодую ослицу…

Ночь пролетела незаметно. Наутро друзья проснулись ни свет ни заря, слегка перекусили и отправились в дорогу.

— Скоро будем в деревне нашей, — предвкушал Ратибор. — Там нас опять напоят и накормят до отвала за вести хорошие. Так ведь я и жирком заплыть могу от жизни такой! — вдруг озабоченно пробормотал он, трогая себя за бока. — Того и гляди Марфуша ещё и не узнает меня по прибытии…

— Конечно, ты ведь и так в любую дверь только бочком протискиваешься, — ехидно захихикал Мирослав.

— Смейся-смейся, пока можешь, — добродушно пробасил Ратибор. — Виноват я разве в том, что у нас все избы для карликов вроде тебя делают? И вообще, посмотрим мы на тебя самого через пару-другую лет семейной жизни, как ты будешь в дверной проём заходить…

— Уж откармливать его, как на убой, точно не буду! — заливисто рассмеялась Верея.

— Все вы так говорите, а как будет на самом деле, время покажет! — не сдавался упёртый Ратибор. — Вам бы лишь накормить мужика до отвала… А потом возмущаются, откуда у нас пузеньки появляются… Так благодаря вам, нашим ненаглядным, и появляются!

— Мне надо обязательно познакомиться с твоей Марфушей, — по-доброму улыбнулась Верея. — Заодно пускай узнает, что, оказывается, это она виновата в твоём пузе!

— Но-но, у меня пуза нет, между прочим! — возмутился Ратибор. — Наверное, оттого что постоянно в походах разных да разъездах, дома-то я редко бываю! А вот если бы сидел там постоянно да лежал на нашей печи почаще, да, вероятность того, что стоя вскоре перестал бы мыски ног своих видеть, была бы велика…

— Кстати, насчёт нашей деревеньки, — встрепенулся вдруг Ратибор. — Может, название ей уже дадим⁈ А то всё деревенька да деревенька… Безымянная