Да, орки мы! (СИ) - Борчанинов Геннадий

Хотя в нём наверняка скрывались ещё какие-нибудь тайные силы. Я лично был тому свидетелем. На всякий случай я даже поискал на посохе какие-нибудь переключатели или кнопки, попытался заглянуть под черепушку, которая крепко сидела на посохе, будто всегда там была. Снова ничего. Захотелось разобрать этот посох на запчасти, докопаться до сути, но я понимал, даже если у меня получится его препарировать, обратно я его уже не соберу в первозданный вид, и это оружие будет утрачено.

Я уселся на холодный камень, положил посох на колени. Здесь, на высоте, серое небо казалось особенно низким и суровым. Неприветливым, как и весь этот край. Я соскучился по ясному, пронзительно голубому небу и яркому южному солнцу. А ещё больше я соскучился по мягкому дивану, интернету и вкусной пище. Здесь мне, конечно, было уже не так плохо, как поначалу, но всё равно иногда становилось довольно тоскливо. Как, например, сейчас. Да и вообще в редкие моменты уединения, когда я оставался один на один со своими мыслями.

Но унывать было некогда, только это меня спасало. Чем больше я занят делами, тем меньше думаю о том, что навсегда потерял, и постоянная занятость буквально спасала меня от депрессии. Лучше пусть так, чем валяться целыми днями и лить слёзы. Я машинально погладил ястребиный череп на посохе. Чёрные провалы глазниц блеснули, а небо вдруг стало проясняться само по себе.

Глава 38

Что делать с посохом, я так и не понял. Я, конечно, не ждал, что после нескольких минут тренировок начну пулять молнии налево и направо, но я всё-таки ожидал какого-то более конкретного результата. Конечно, освободить небо от туч это тоже результат, но я ожидал иного. Я решил заглянуть в деревню Каменных Когтей, пообщаться ещё с одним шаманом, Зутбог тоже наверняка многое мог рассказать, хоть он и боялся эльфийской магии до дрожи.

Да уж, эта ситуация с посохом и его магией удручала. Я не мог понять принцип его работы, и это здорово напрягало, я давно привык, что мне всё даётся легко и просто, без лишних телодвижений, зубрёжки и прочего. Я даже экзамены умудрялся сдавать на «отлично», просто полистав учебник перед входом в аудиторию. А тут такое разочарование.

В задумчивости я побрёл вниз, в деревню Каменных Когтей. Сейчас между деревнями можно было ходить без опаски, между племенами хоть и оставались нерешённые вопросы и былая вражда, но она постепенно угасала. Я, впрочем, прекрасно понимал, что мой авторитет это единственное, что удерживает орков от возвращения к резне и старым порядкам, и если со мной что-то случится, то наша орочья федерация развалится в ту же секунду.

Я шёл по узкой горной тропе, петляющей между скал и утёсов, как вдруг почувствовал на себе чужой взгляд. Удивительное, не самое приятное ощущение, иррациональное, но в то же время в него охотно веришь, потому как волосы сами встают дыбом на загривке. Когда твой затылок буравит чей-то злой взгляд, это невольно чувствуется, и в этот раз я точно ощутил — кто-то пристально смотрит на меня сверху и сзади, со скалы неподалёку. Стало не по себе, и я перехватил посох поудобнее. Никакого другого оружия у меня с собой не было. Кажется, зря.

Взгляд преследовал неотрывно, я ощущал это так же ясно, как ощущал дуновения промозглого ветра или прикосновения солнечных лучей к зелёной коже. Я продолжил идти, полностью сконцентрировавшись на возможной опасности.

Тихий, на самой границе слышимости, шорох прозвучал внезапно, но я был к этому готов и в тот же момент развернулся, вскидывая посох перед собой. Огромный горный лев летел на меня в длинном прыжке, и я тут же отскочил назад, стискивая зубы и испуская утробный рык. Лев, вернее, какое-то местное увеличенное в размерах подобие пумы, приземлился напротив меня, нервно мотая хвостом из стороны в сторону и скаля острые зубы. Я оскалился в ответ, чувствуя, как начинает колотиться сердце. Кроме посоха и собственных когтей, никакого оружия у меня не было, а эта пума больше и тяжелее меня раза в полтора. И клыки у неё размером с перочинный нож, достаточно острые и крепкие, чтобы раскусить мне голову.

Я уставился прямо в её горящие жёлтые глаза. Серо-бурая шерсть делала эту гигантскую кошку незаметной среди камней. Высший хищник, вершина пищевой цепочки этих земель, не иначе. Липкий, неприятный страх поселился где-то в желудке, скручивая его в тугой комок, подкатывающий к горлу.

Пума мотнула хвостом, тоже не отрывая от меня пристального взгляда. Если бы позволяла ширина тропы, она бы наверняка попыталась обойти меня сбоку, но здесь, на тесной горной дороге, где с одной стороны возвышалась отвесная скала, а с другой стороны вниз уходил крутой склон, это не представлялось возможным. Я держал посох перед собой, готовясь встретить её прыжок коротким тычком. Если уж посох выдержал удар моей палицы, то и прыжок пумы наверняка сдержит.

Она не рычала и не шипела. Ей не нужно было меня пугать и отгонять, она хотела меня сожрать, а для этого не нужно издавать никаких звуков. Я зашёл на её охотничьи угодья и стал добычей. Пума наверняка хотела покончить со мной одним ударом, первым же прыжком, придавить к земле и загрызть, но я, к счастью, успел отреагировать.

— Давай! — рыкнул я. — Иди сюда, говно!

Лезть в атаку первым — форменное самоубийство. Лучше будет подловить её на контратаке. Поэтому я внимательно следил за каждым её движением, стискивая посох в потеющих ладонях. В бою с орками так страшно не было, и даже когда вождь Белых Ястребов призывал на наши головы колдовство.

— Ну! Нападай! — рявкнул я, провоцируя её коротким выпадом.

Пума оскалилась, махнула когтистой лапой, прижала задницу к земле. Сейчас прыгнет. Прыгнула, выставив лапы перед собой, я только и успел, что ринуться влево, к каменной стене, делая встречный выпад. Пума вцепилась лапами в посох, получила по морде, извернулась каким-то неведомым образом, чудом не зацепив меня острыми когтями, и я вырвал своё единственное оружие из её хватки. Будто дразнил котёнка фантиком. Вот только этот котёнок был больше меня и отчаянно желал мной отобедать.

Мы поменялись местами на тропе. Пума злобно хлестала себя по бокам хвостом, переступая с ноги на ногу.

— Плохая киса, — прошипел я, тяжело дыша.

Не факт, что от второго прыжка я сумею увернуться так же ловко. И не факт, что мы с этой пумой не сверзимся вниз по склону. Рано, очень рано я ушёл с того утёса, надо было оставаться там, пока этот посох бы мне не покорился и не раскрыл все секреты, и пусть это заняло бы столько времени, сколько потребуется. Тогда я бы, может, и с пумой не встретился, и магию освоил.

Хищник, мягко переступая лапами по гравию, приближался ко мне, я с той же скоростью пятился назад. Может, попробовать ударить посохом о землю? Даже если молния ударит строго вверх, зверь может испугаться и убежать. А может и не испугаться. Чёрт бы побрал эту дурацкую магию, лучше я буду изобретать технологии и побеждать силой механики, химии и баллистики. У них хотя бы более-менее понятные законы, каждый раз одинаковые и предсказуемые. Главное, выбраться из этой передряги живым.

Я медленно водил посохом перед собой, стараясь держать его так, чтобы пустые глазницы птичьего черепа смотрели прямо на зверя. Пума вновь прыгнула, пытаясь дотянуться до меня когтями, посох прошёл между лап, уткнулся ей в морду и она собственным весом заставила посох удариться о камень, подминая и меня, и посох. Что-то затрещало, мелькнула белая вспышка, следом ещё одна, пахнуло палёной шерстью, а меня отбросило назад. Я перекувырнулся, так и не выпуская посоха из рук, быстро встал на одно колено, как пикинёр, ожидающий атаки тяжёлой кавалерии.

Перед глазами плыли круги, сердце бешено колотилось, я не мог перевести дыхание. Руки жгло, и я чувствовал, как из длинных порезов капает кровь, киса меня всё-таки зацепила своими когтями. А сама она с шипением и рычанием каталась по земле, вздымая тучи пыли и будто пытаясь сбить пламя со шкуры.

Она бросилась в ещё одну атаку совершенно внезапно, и я заметил это лишь в последний момент, с глухим рычанием стукая посохом о землю. С его навершия вновь сорвались две молнии, это я успел заметить. Одна устремилась ко мне, другая к замершей в прыжке бестии, и нас обоих отбросило в разные стороны. Снова что-то трещало, воняло палёной шерстью, я проскользил по гравию и камням добрых несколько метров, едва не сорвавшись в пропасть. Я поднял мутный взгляд, пума лежала на тропе без признаков жизни. А вот не надо было лапы в розетку совать. Почему током не убило меня — я решительно не понимал.