Раскаты Грома (СИ) - Лин Искандер

«По тревоге сорвались», — сделал вывод Палач. Пройдя насквозь расположение, боец наткнулся на двери. Первая правая была с надписью: «Санузел», вторая — «Класс для занятий». Класс был закрыт, над ручкой размещалась нетронутая печать — оттиск на пластилиновой вставке, в который кто-то вмуровал небольшой шнурок, идущий из закрытой комнаты. Следующая правая дверь легко поддалась и за ней оказалась комната, отделанная зелёной плиткой, с побеленным потолком. Полукругом у трёх стен были размещены 20 умывальников со сплошной лентой зеркала над ними, справа начинались кабинки из окрашенного чёрного ДСП на каркасе из небольших квадратных труб. Некоторые двери туалетов были распахнуты, открывая взору унитазы, отдраенные до снежной белизны. В нос резко ударил запах неубранного подъезда. Палач развернулся и направился обратно в сторону входа. Справа и слева через окна был виден редкий лес, за ним — какие-то новые поляны. На траве уже вовсю играли красные лучи яркого вечернего солнца. А на плацу себя вылизывала большая кошка.

«Мля!», — Палач остановился. На асфальте посреди плаца сидела мантикора, совсем по-кошачьему нализывая свою кожу на лапах. Боец осторожно подошёл к простенку и, стараясь не выдать себя, попытался осмотреть территорию перед зданием в поисках других тварей.

«Мы попали!», — пронеслась неприятная мысль в его голове.

***

В небольшом холле Вадим открыл деревянную дверь с надписью «Рота связи», написанную желтыми буквами на красном фоне. Табличка была почти копией той, что висела на двойных дверях за спиной, через которые прошёл Палач. За дверью оказался широкий коридор вдоль окон. В коридоре пол был выложен кафельной плиткой бежевого цвета. Перегородка слева окрашена, как и весь тамбур — в бледно-зеленый цвет. Напротив окон была череда комнат, на дверях которых также висели пластмассовые таблички с названиями помещений. Третья по счёту комната была открыта: деревянное полотно двери еле держалось на погнутой нижней петле. Верхняя петля оказалась сорвана, и поэтому дверь опиралась нижним углом прямо на плитку. Между второй и третьей дверью к стене была прикреплена доска с какими-то календарными графиками.

Старый указал Маше направление — девушка прошла чуть вперёд, взяв на мушку оставшуюся часть коридора. Вадим подошёл к «Кладовке», прислушался. Тишина. Его ладонь легла на круглую ручку. Повернул — нет, закрыто. Следующей шла «Комната бытового обслуживания». Прикоснулся к ручке. Также закрыто. Вадим приблизился к напарнице и осторожно хлопнул её сзади по плечу. Они оба медленно переместились к открытой комнате и после повторного хлопка по плечу вошли, осматривая пространство через прицелы пистолетов. Комната была похожа на кабинет. Потёртый ламинат дочерна обуглен в центре, блеклые обои порваны сотней осколков, оголив штукатурку. Деревянные стеллажи для бумаг были иссечены взрывом гранаты в центре комнаты, а письменный стол сдвинут ударной волной к окну. Около подоконника пол был весь в осколках битого стекла — створки еле держались на петлях. Через дыру в стеклопакете на земле была отчётливо видна полоса из примятой травы, окрашенной алой жидкостью. След уходил от здания к деревьям. По всему кабинету хаотично лежали папки с документами, клочки каких-то бумаг с печатями, несколько разорванных и обгоревших книг.

— Дальше, — прошептал Старый.

Оставшиеся двери с табличками «Комната офицеров» и «Душевая» оказались заперты. Бойцы вернулись в кабинет.

— Карты, нас интересуют карты, схемы, посмотри вон там, — Вадим указал на зелёные папки, оставшиеся после взрыва лежать на дальней полке стеллажа.

— Да я и так поняла, — Шерлок направилась к документам.

Вадим подошёл к столу, поднял с пола папку красного цвета. «Боевой расчёт» — гласила бирка на пластиковой обложке. Пробежав десяток страниц, Старый натыкался лишь на таблицы с фамилиями и небольшими комментариями в столбике слева «Должность/позиция». Больше ничего. На клочках бумаги, валяющихся под ногами, можно было разобрать только отдельные слова: «… назначить в период с 21:00…», «Рапорт», «Согласно приказу № 03‑667‑02», «… при проведении планового технического…».

— Маш, у тебя есть что-то? — Старый посмотрел на девушку.

Шерлок уставилась куда-то вдаль, остановившись перед окном, с открытой папкой в руках:

— Вадим! В чаще! — девушка старалась говорить как можно тише, при этом отчётливо произнося слова шёпотом.

Командир перевёл взгляд туда, куда смотрела Шерлок.

«Твою ж мать!», — молча выругался Вадим.

Мантикора неспешно прогуливалась между деревьями, метрах в ста от здания. Она не принимала окраску окружающей среды — просто медленно вышагивала в зарослях ольхи, почёсывая свои бока о тонкую кору этих деревьев.

— Тихо-тихо, плавненько. Садись, садись, — зашептал Старый. Маша следовала его словам. Сам он аккуратно передвигался на полусогнутых ногах к окну, стараясь ставить ногу только на ламинат между осколками стёкол. — Пока просто понаблюдаем.

«Бах!».

На втором этаже началась какая-то возня, кто-то упал, затем хлопнул выстрел. Снова выстрел! Ещё один! Звуки были не слишком громкими: стреляли из пистолета со встроенным глушителем, но доносились они именно сверху.

Мантикора, с которой Шерлок не спускала глаз, остановилась, прислушалась. Спустя пару мгновений она растворилась на фоне деревьев, оставляя от себя лишь еле видимые очертания тела.

— Маша, не теряй её из виду — чуть левее вторая! — шептал Вадим.

Шерлок поняла, как сильно она сейчас боится моргнуть. Девушка была уверена, что если моргнёт, то потеряет маскирующуюся тварь из виду, а это почти гарантированная смерть. Маша вцепилась в рукоятку пистолета так крепко, как никогда. На всякий случай она держала указательный палец подальше от курка. Волнение, которое её захватило с головой, могло случайно привести к катастрофе всю группу, всю операцию. Вадим не сводил глаз с кустов вдалеке, на фоне которых пробежало что-то, похожее на большую кошку.

Сзади, со стороны тамбура, послышался шорох.

***

Шаги сослуживцев удалялись по обеим сторонам здания. Гора остался единственным дозором отряда — гарантом, что им не зайдут в спину и не навяжут очень болезненную, но гарантированно быструю смертельную бойню. Выставив левую ногу на затёртый металлический порог двери, великан, не переставая осматривал окрестности. Его взгляд перекатывался с запылённой дороги на залитый закатным солнцем луг, на котором росли редкие берёзки. Луг граничил с темно-зеленой стеной леса, в который заворачивала асфальтовая дорога. Эта стена полукругом охватывала территорию пункта, к которому они так долго пробирались по чаще. Между зданием связи и первыми деревьями леса оставалась вырубленная полоса, около 20 метров. Само здание связи выглядело старым: потрескавшаяся штукатурка начинала отваливаться в районе карниза и на углу. Краска на коммуникационной вышке тоже начинала в некоторых местах шелушиться. Только распахнутая входная дверь выглядела вполне новой. Черно-белая полоса бордюров вдоль плаца проходила наперерез небольшой тропинке справа, которую промяли спецназовцы, подбираясь к казарме. Табличка со словом «Казарма» была аккуратно приделана к стене и сейчас находилась на уровне грудной клетки пулемётчика. Эта прямоугольная вещица висела справа от двери в тамбур. Как и все остальные предметы в армии, она имела фиксированные и согласованные размеры, стиль шрифта и его цвет, а также цвет фона.

Гора чувствовал, как ставший душным день уходит вместе c жарким летним светилом за горизонт. Температура стала максимально комфортной.

«Помыться бы! Блин, завтра всё тело чесаться начнёт», — пулемётчик фантазировал об отдыхе у ручья или на берегу пруда. Сейчас хотелось умыться, смочить в воде ноющие от нагретых кожаных берец ноги. Или хотя бы беззаботно уснуть.

Он заметил колебания веток в кустах за пунктом связи. Гора повернул ствол пулемёта в сторону одноэтажного здания. Затем осторожно вернул левую ногу внутрь тамбура, обратно за порог.