Шаг в пропасть - Юрий Иванович

– Пока придет опыт, на кладбище уйдут все, кто тебя окружает! – резюмировал академик. – Или им для выживания придется передвигаться в специальных защитных скафандрах или прятаться за сложными энергетическими щитами.

– А ты откуда знаешь? Сам-то ведь как-то научился?

– Хм! Мои способности не несут смерть другим разумным. Так что я не опасен. А вот о некоторых слишком опасных примерах есть сведения как в нашей истории, так и в некоем информативном поле Вселенной…

– Ну-ка, ну-ка?!

– …Про это поле и как обучали меня, я обещал рассказать позже. Пока давай прослушаем твои утверждения. Вижу, что они готовы.

Лилия откинулась на спинку кресла, просмотрела исписанный лист и собралась его читать. Но что-то вспомнила и спохватилась:

– Вдруг во мне обнаружится нечто, которое только при мимолетном опробовании испепелит вас на месте? Или дырку в борту самолета пробьет?

Мужчины серьезно, основательно задумались. Затем, не сговариваясь, стали заставлять дальновидную представительницу ученого мира с уверенностью повторять разные предложенные словосочетания. Хотя суть этих словосочетаний сводилась к тому, чтобы выяснить возможность нанесения вреда себе родимым даже случайным, непроизвольным образом. Итоги не порадовали больше всего Бокеда.

– Как мне подсказывает предвидение, в некоторой перспективе Лилия может нанести непоправимый ущерб моему здоровью. Что сильно настораживает. Радует лишь то, что сразу она мне никак повредить не сможет.

– Вот и я уверен, что без должного обучения она своими возможностями воспользоваться не сможет. А значит, – стал подводить черту под обсуждениями Чернов, – пора переходить к конкретному тестированию. Приступаем! Лиля, начинай!

Та немного засмущалась, потом выдохнула и стала утверждать для себя самое перспективное, как ей казалось, в самом начале составления списка:

– Я могу пользоваться левитацией!

Ну и дальше пошла шпарить по написанному. Мужчины делали отметки, проставляли циферки у себя на листочках, а потом стали делать сравнения. По ним получалось, что ни передвигать предметы, ни возносить себя или ходить по воде аки посуху Колобок не может. После чего перешли на иные общности, в которых выяснилось, что Монро может попробовать себя в медицине.

Пошел к написанию третий список утверждений. И вот после него уже вплотную приблизились к выведенному совместно постулату: каким-то неведомым пока способом Лилия может корректировать внешность человека.

Напряжение достигло пика, когда женщина, уже не составляя никаких шпаргалок, задала, а вернее, в утвердительной форме попробовала выявить свою конкретную паранормальную особенность. Причем она для контроля чередовала самые желанные с самыми несуразными:

– Умею выращивать у любого человека новые зубы!

За это получила две единицы.

– Могу излечить человека от анорексии!

Даже не переглядываясь, мужчины поставили ей по восемь баллов. Но пока еще сама женщина этих баллов не видела.

– Умею придавать волосам толщину и упругость!

Сумма обеих оценок удивляла: восемь.

– У меня получится излечить человека от инсульта!

Опять две единицы бесповоротно отторгли возможность ученой в области геодезии переключиться на всемирно известного врача-кардиолога или физиотерапевта.

– Если постараюсь, мне удастся любого человека излечить от ожирения!

После выставленных двух девяток мужчины не выдержали и заглянули в листочки друг друга. Затем в полной тишине еще долго переглядывались, хмурились и кривились. Доводя этим своим поведением мадемуазель Монро буквально до белого каления. Но вслух она так ничего и не сказала, не поторопила и не возмутилась. Только обеими руками жестко прикрыла непослушный рот.

Наконец Бокед стал озвучивать свои выводы после дедуктивной обработки данных. И делал это голосом заправского лектора:

– Как мы видим, самое главное в последней фразе – это слова: «Если постараюсь». Поэтому легко можно предположить, что только страстное желание что-либо сделать с помощью своих возможностей увеличивает шансы на успех при перерасчете: плюс два из двадцати. Или: десять процентов из ста. Но и предыдущие восемьдесят процентов, которые даются нашей подопечной при излечении человека от болезненной худобы, позволяют утверждать, что границы выявленного умения как раз находятся в области общего обмена веществ человеческого организма. Несколько выпадает из этого ряда умение делать волосы у человека красивыми и здоровыми, но при сорока процентах появляется шанс излечивать даже тех людей, которые называются словом «лысый». Пусть даже удастся вылечить одного пациента из десяти, в любом случае такой прогресс будет весьма потрясающим. А если сюда добавить еще десять процентов страстного желания «если постараюсь», то…

Лилия не выдержала и взмолилась:

– Чарли! Кончай надо мной издеваться! Что ты там вещаешь таким нудным голосом и какие оценки вы мне выставили?

Стоило снимать на камеру, с какой жадностью она выхватила протянутые ей листки и с каким трепетом стала всматриваться в цифры. Уже и рот приоткрыла для рвущихся вопросов, уже и мужчины стали готовиться мысленно к ответам, как женщина вдруг замерла и словно погрузилась в себя.

Немного выждав, переглянувшись и пожав плечами, коллеги стали шепотом переговариваться:

– Что-то на нее накатило.

– Или ушла в воспоминания.

– Далеко ли ушла?

– Ага. И как скоро оттуда вернется?

– А шевелиться нам можно? Или лучше ее вообще не отвлекать?

– Хочешь выйти на улицу?

– Не издевайся! Да и не выпустят нас за борт. А вот от кофе не откажусь.

– Я с тобой!

Но только они собрались вставать, как Колобок вернулась в действительность и уставилась на товарищей ошеломленным взглядом:

– А ведь я вспомнила. Тем более что это все косвенно касается анорексии. Вспомнила! Тогда родители сильно обеспокоились моей худобой… да! Очень беспокоились! И частенько повторяли именно это слово: анорексия. Но врач их убеждал, что для подвижного, растущего шестилетнего ребенка такое строение вполне естественное. Да и я гонялась как сумасшедшая и чувствовала себя превосходно. Как родители меня ни закармливали, я оставалась все такой же… стройной.

Она опять замолкла на некоторое время, а забывшие про кофе мужчины даже не пошевелились в ожидании.

– Вот тогда это и произошло. И мне… ну да, как раз шесть лет с чем-то было. Драться я почти не умела и, несмотря на огромную подвижность, старалась не вступать в детские потасовки. Вот тогда и случилось то самое черное и неприятное. И сейчас воспоминание приоткрылось.

Третьей паузы уже не выдержал Чернов:

– Лилия, и что там тебе приоткрылось? Расскажи и нам, пожалуйста.

Теперь женщина взглянула на него с явным сомнением: рассказывать или промолчать. Но потом вспомнила, что здесь сейчас вообще происходит, и осознала полную абсурдность своих колебаний.

– Буду откровенной, хотя мне очень страшно и больно.

– Мы поможем!

– Одна девочка, моя сверстница, была, в отличие от меня, сильной, высокой, да еще и настоящей пышкой. И она меня несколько раз побила. Сильно побила. Я ничего не могла ей противопоставить. И помню, что я тогда страстно мечтала стать такой же толстой и сильной, а потом как следует поколотить обидчицу в отместку. Еще и ей желала стать такой худенькой, как я, чтобы она почувствовала, как это – быть слабой и беззащитной.

– И ты очень-очень хотела потолстеть?

– Да. Сейчас я вспомнила, что даже один раз всю ночь не могла заснуть из-за одолевавших меня желаний. А потом весь день ходила сонная и болезненная. Я очень хотела стать сильной и непобедимой. А потом про это забыла… навсегда. Но как раз с семи лет стала сильно поправляться. Или с семи с половиной?

Лилия нахмурилась, вспоминая. После чего без всякого перехода вскинула ладони к лицу и громко зарыдала. Сергей, вначале растерявшись, подскочил к женщине, рухнул на колени возле ее кресла и стал поглаживать по плечам и приговаривать:

– Ну и к чему эти слезы? Тебе отныне радоваться надо: если ты и в самом деле таким умением обладаешь, то обязательно сможешь сама себя и вылечить. Вот увидишь, как у тебя все получится! Пусть даже на это не год уйдет, а все два или три! Но надо верить! Надо действовать! И хватит уже слезы лить, ведь ничего страшного не случилось.

– Случилось! Еще как случилось! – воскликнула Монро в жутком отчаянии. И заплаканными глазами уставилась на Чернова: – Та девочка жутко исхудала и потом умерла в девятилетнем возрасте!

Признание ввело в шок и Чарли Бокеда, и Сергея Николаевича Чернова. Одно дело – умениями непроизвольно навредить самому себе, а другое дело – другому человеку. Пусть даже и существовала для этого веская причина, ради которой стоило отомстить. Недавно сказанные в шутку слова о чрезмерной опасности некоторых паранормальных свойств оказались пророческими. И пусть в далеком прошлом, пусть совершенно несознательно, но Лилия Монро уже имела на своей совести один труп. А прекрасно зная ее истинное лицо, ее внутренний духовный мир, Сергей живо себе представил, до чего может довести себя эта женщина в стремлении к покаянию и самобичеванию. Следовало немедленно и с максимальной убедительностью отвлечь внимание и доказать, что прошлого не вернуть и посыпа́ть сейчас голову пеплом слишком поздно.