Черный свет - Виталий Мелентьев

Все так же впереди маячил раскаленный шар. Он рассекал пространство и время, и, подчиняясь каким-то своим, особым законам и распоряжениям, поворачивал то вправо, то влево. Иногда от него отрывались блестящие пузырьки и скользили по розовым стеклам назад. Всё назад и назад. Иногда этих пузырьков становилось больше. Это случалось в те минуты, когда небо за стенами неуловимо бледнело и зеленело. Огненный шар словно натыкался на полосу света далекой звезды и вздрагивал, как машина на ухабе. И от этого ребятам становилось не столько страшно, сколько неуютно. На мгновение казалось, что огненный шар врежется в полосу света и рассыплется на миллионы блестящих пузырьков. Тогда рухнут такие непрочные розовые стены и ребята останутся совсем одни в неприютной космической бездне, в которой неизвестно, где верх, где низ, где право, а где лево.

В такие секунды становилось особенно тоскливо еще и потому, что очень хотелось знать, куда же они летят и почему.

Но встреч со светом было не так уж много, а все вокруг так часто менялось, что каждому приходилось думать только о своих обязанностях — наблюдать. На то, чтобы думать о своей судьбе, оставалось совсем немного времени, и, наверное, поэтому никто из ребят не расплакался, не загрустил — просто им было некогда.

— У меня тут что-то странное, — робко сказала Валя, и все посмотрели направо.

На Валиной стороне действительно творилось нечто непонятное. Далеко, насколько виделось глазу, расползался призрачный мерцающий серебристый свет. В нем виднелись обрывки слоистых облаков или газов, а между ними вспыхивали блестки маленьких метеоритов.

Корабль-бутыль стремительно летел мимо этих обрывков. Свет становился все ярче, и в то же время его полоса все время сужалась, пока впереди не показался почти такой же, как и у ребят, светящийся шар. Но этот попутный шар был не оранжево-голубой, а белый и тоже серебристый. Он сверкал, словно кусок льда на ярком солнце, — в нем, кроме серебристости, проступали и зеленоватость, и легкая голубоватость.

— Почти как у нас, — сказал Андрей.

— Да… — протянул Витя. — Это, кажется, комета.

— Правильно! — обрадовался Андрей. — Конечно комета! Вот здорово — она летит и мы летим. Может, мы и прилетим вместе?

— Нет, — сказала Валя. — Вместе мы не прилетим.

— Верно! — согласился Андрей. — Мы летим быстрее.

И в самом деле они летели гораздо быстрее кометы, потому что вскоре она осталась далеко позади, а потом и вовсе пропала в фиолетово-черном мраке космоса.

Потом они увидели далеко в стороне странные, вращающиеся не то планеты, не то их обломки — они казались угловатыми и жуткими. Иногда вдалеке проплывали огромные темные шары. Это, конечно, были необитаемые мертвые планеты или остывшие звезды. А раза два в невообразимой дали разгоралось зарево ясного, чистого света. Вероятно, там светили настоящие солнца. Может быть, даже больше и горячее, чем то, вокруг которого вращалась Земля.

И каждый раз, прежде чем увидеть этих космических скитальцев, ребята замечали, что их светящийся шар начинал вздрагивать, часто менять направление, как щепочка в потоке ручья, когда ее тянет то к одному берегу, то к другому, а она то отойдет в сторонку от главной струи — стрежня и покрутится в маленькой заводи, то стремительно вылетит на стрежень и понесется вдаль по своему, нужному ей пути.

Так и огненный шар как бы лавировал среди пересечений, притяжений всяких солнц и планет, которыми, как казалось ребятам, кишмя кишел космос. Правда, одни небесные тела едва виделись, а другие скрывались в темноте, словно подстерегая заблудшие космические корабли или метеоры, чтобы притянуть их к себе и навсегда успокоить на своих промерзших раздольях.

— А нас не занесет куда не нужно? — осторожно спросила Валя.

— Видишь ли… Я не знаю, куда нам нужно, — вздохнул Витя.

— Как же так? — изумилась Валя. — Раз мы выбрали тебя командиром, ты должен знать, куда нас несет.

Витя вздохнул еще раз и ответил:

— Нет. Наверное, не занесет…

Они помолчали, и Витя, пожалуй, первый заметил, что огненный шар стал как бы съеживаться, расплющиваться. Он стал реже спотыкаться о потоки света. Мрак космоса сгустился и стал непроницаемо черным. Таким черным, что казался даже фиолетовым. Впереди чернела, а скорее синела, как грозовая туча перед бурным, летним дождем, жуткая в своей безмолвности и непостижимости стена. В ее глубине угадывались странные превращения. Там что-то клубилось, взрывалось черными вихрями и опять опадало и сливалось с общей, иссиня-черной стеной.

— Мне страшно, — прошептала Валя.

— Правильно. Страшновато… — тоже прошептал Андрей.

И Виктору было страшно, но он промолчал — все-таки именно его выбрали командиром. А командир должен быть бесстрашным и никогда, ни при каких обстоятельствах не терять присутствия духа. Ему надлежит быть собранным, смелым и решительным. Как стать таким, Витя не знал и потому просто промолчал.

— Что же это такое? — спросила Валя. Но ей не ответили, потому что никто из живущих на Земле еще не знал, что это такое. Ведь ни один человек такого еще не видел. Даже в самые сильные телескопы.

А было это границей Галактики. Ведь вся наша Вселенная составлена из разных частиц. Спутники, вращающиеся вокруг планет, как, например, Луна вокруг Земли. Планеты вращаются вокруг Солнца, образуя солнечные системы. Солнечные системы вращаются вокруг центра Галактики. А галактики вращаются вокруг своих центров, которые ученые еще не до конца знают. Но, наверное, узнают досконально. Все очень простони строго.

Между всеми этими вращающимися по строгим законам системами мечутся обломки планет — астероиды, метеоры, кометы и другая космическая мелочь. Иногда они путешествуют по всей Галактике, но в другие галактики забредают редко. И вот, вероятно, почему.

Каждая галактика вращается в одну сторону с одной определенной скоростью. Ее края соприкасаются с краями соседних галактик. А те вращаются со своей скоростью и, может быть, в свою сторону. И вот тут, на границах галактик, где "трутся" их невидимые края, происходят неведомые события, о которых ученые еще не знают, но догадываются, каждый по-своему.

Здесь, наверное, сталкиваются всякие бродячие частички: метеоры, астероиды и другие межзвездные пыль и мусор, перемешиваются волны самых различных излучений, света, в том числе и радиоволны. А там, где хоть что-то сталкивается и перемешивается, обязательно возникает путаница и чернота, потому что каждый знает: стоит только перемешать все имеющиеся на палитре краски, как обязательно образуется странный, почти черный цвет.

Черный-то он черный, но все равно в нем бывает и какой-то другой, неуловимый оттенок. Иногда синеватый, иногда темно-зеленый или фиолетовый.

Такими оттенками отливала и та стена — колышущаяся, мрачная и точно живая, к которой приблизился необыкновенный корабль ребят. Но тут корабль-бутылка, повинуясь все тем же неизвестным, но точным законам и предначертаниям, плавно повернул как бы вправо и вверх и понесся дальше, явственно сбавляя свой неслышимый, стремительный полет.

Тело опять стало наливаться тяжестью, и лица ребят опять исказились.

Корабль все мчался и мчался. Страшная странная граница Галактики медленно и торжественно переместилась назад. Впереди показался большой багровый диск, над которым то вспыхивали, то опадали небольшие пузыри, почти такие же, как и те, что постоянно отрывались от раскаленного шара, который все время мчался перед ребятами, в голове их необыкновенного космического корабля.

Только пузыри над диском никуда не отрывались. Они вспучивались, лопались и опадали.

Корабль мчался прямо на этот диск, и он неуловимо вырастал, совсем так, как вырастает закатное солнце. Чем ниже оно спускается к горизонту, тем больше и багровей оно кажется.

— Это, по-видимому, настоящее солнце, — сказал Витя. — И нас тянет прямо на это солнце.

— Точно. Как мотыльков на свет, — сейчас же вмешался Андрей.

— Мотыльки обжигаются… — сказала Валя.

— Правильно. А если электрическая лампа?

— Но это же не электрическая, а солнечная…

— Верно. Значит, нам не нужно приближаться к этому солнцу, иначе оно нас обожжет.

— Хорошо, — серьезно сказал Витя. — Мы к нему не приблизимся.

— А как ты, интересно, это сделаешь? — спросила Валя.

— Я еще не знаю, но думаю, что нам удастся не приблизиться.

— Хорошо говоришь! — восхитился Андрей. — Приводи примерчики.

— До сих пор наш огненный шар проводил нас среди всяких солнц, планет и комет. Наверное, в нем есть что-то такое, что позволяет ему разбираться, куда нужно лететь, а куда не нужно. Ведь если он полетит на это солнце, так он же сам обожжется.

— Зачем ему обжигаться? Он же сам из огня. Ему не страшно, — сказала Валя.