Бескрайние земли - Жоржи Амаду
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виржилио самодовольно засмеялся:
— Вы забыли, что имеете дело с адвокатом, доктор. Лес уже зарегистрирован и обмерен. Все, что необходимо, оформлено в нотариальной конторе Венансио. Отныне лес Секейро-Гранде — собственность полковника Орасио, Браза, Манеки Дантаса, вдовы Меренда, Фирмо, Жарде и — он повысил голос — доктора Жессе Фрейтаса… Вам, сеньор, надо будет завтра сходить к нотариусу поставить свою подпись…
Когда Виржилио объяснил, как он устроил кашише, лицо врача расплылось в улыбке:
— Поздравляю, доктор… Мастерски сделано, ничего не скажешь…
Виржилио скромно улыбнулся:
— Два конто — и нотариус был убежден. Остальное было нетрудно. Посмотрим, что теперь будут делать наши противники. Они опоздали…
Жессе на мгновение замолчал. Да, это был полновесный удар. Орасио опередил Бадаро, теперь он законный хозяин леса. Он и его друзья, среди которых доктор Жессе. Он потер свои полные руки.
— Чистая работа… Никто из здешних адвокатов не может сравниться с вами… Ну, я пошел, оставляю вас, — он указал на комнату, где ожидала Марго, — одних… Сейчас не время для разговоров… Спокойной ночи, доктор.
Идя сюда, доктор Жессе собирался предупредить Виржилио о сплетнях, которые распространяются насчет него и Эстер. Он думал даже посоветовать ему сократить свои посещения дома Орасио в Ильеусе, потому что в городе тоже есть злые языки. Но он ничего не сказал — побоялся обидеть адвоката, оскорбить его. А именно сегодня Жессе ни за что на свете не хотел бы оскорбить Виржилио, который нанес Бадаро такой удар.
Виржилио проводил доктора до двери. Жессе направился вниз по улице; по дороге он не встретил никого, кому можно было бы сообщить новость, никого достойного доверия. Юридически Бадаро проиграли. Что они теперь могут сделать? Он дошел до бара. Заглянул с порога. Один из завсегдатаев спросил:
— Кого-нибудь ищете, доктор?
И здесь тоже не было никого, кому можно было бы рассказать такую важную новость. Он ответил вопросом:
— Не знаете, где Тонико Боржес?
— Отправился спать, — ответил кто-то. — Я недавно встретил его, он шел в публичный дом…
Жессе с досады махнул рукой. Придется хранить такую потрясающую новость до завтра. Он пошел дальше своей подпрыгивающей, семенящей походкой толстяка. Но не дойдя до дому, остановился, чтобы узнать, кому принадлежит какао, привезенное на пятнадцати ослах, которые вступали в поселок под звон бубенцов и крики погонщика, будившие жителей:
— Но-но, проклятый осел! А ну, марш, Канивете!
8
Человек, запыхавшись, подошел к лавке скобяных товаров.
— Сеньор Азеведо! Сеньор Азеведо!
Отозвался приказчик:
— Сеньор Азеведо там в лавке, сеньор Инасио.
Человек вошел туда. Азеведо производил подсчеты, перелистывая толстую книгу. Он обернулся:
— В чем дело, Инасио?
— Вы еще не знаете?
— Говори скорее, дружище. Дело серьезное?
Инасио перевел дыхание. Он шел очень быстро, почти бежал.
— Я только что узнал, сию минуту… Вы и представить себе не можете, прямо в обморок упадете…
Сеньор Азеведо бросил карандаш, бумагу и книгу записей товаров, отпускаемых в кредит, и с нетерпением ждал.
— Это самый большой кашише, о котором я когда-либо слышал… Доктор Виржилио подмазал Венансио, и тот зарегистрировал в своей нотариальной конторе документ на владение лесом Секейро-Гранде на имя полковника Орасио и еще пяти или шести лиц — Браза, доктора Жессе, полковника Манеки и кого-то еще.
Азеведо поднялся со стула:
— А обмер? Кто проводил обмер? Эта регистрация недействительна…
— Все законно, сеньор Азеведо. Все совершенно законно, до последней запятой. Адвокат — ловкий парень. Он проделал все как полагается. Обмер уже был сделан раньше, имелся старый план, который был заказан много лет назад покойным Мундиньо де Алмейда, когда он начинал разводить плантации в этих краях. План в свое время так и не был зарегистрирован, потому что полковник Мундиньо протянул ноги. Но документ остался у Венансио…
— Я не знал этого…
— А вы разве не помните, что полковник Мундиньо посылал даже за агрономом в Баию, чтобы сделать обмер леса?.. И приехал какой-то бородач, пьяница, каких мало.
— Да, да, теперь вспоминаю.
— Так вот, доктор Виржилио раскопал план, а остальное было просто проделать — стерли старые имена и зарегистрировали этот документ в нотариальной конторе. Говорят, Венансио получил за работу десять конто.
Сеньор Азеведо сумел оценить важность сообщения.
— Инасио, большое спасибо, вы мне сделали такое одолжение, я не забуду об этом. Вы настоящий друг. Я сейчас же сообщу Синьо Бадаро. А он, как вы знаете, в долгу не остается.
Инасио улыбнулся:
— Скажите полковнику Синьо, что я целиком в его распоряжении… Для меня нет другого хозяина в крае. Как только я узнал о случившемся, сразу поспешил прямо к вам.
Он простился, Азеведо стоял еще минуту в раздумье. Потом взял ручку и, облокотившись на стол, написал своим неразборчивым почерком письмо Синьо Бадаро. Затем послал служащего за одним человеком. Тот явился через несколько минут. Это был темный мулат; он пришел босой, но со шпорами, из-под рваного пиджака торчал револьвер.
— К вашим услугам, сеньор Азеведо…
— Милитан, садись на мою лошадь и скачи во весь опор на фазенду Бадаро. Передай это письмо Синьо. Скажи, что от меня. Это очень срочно.
— Ехать через Феррадас, сеньор Азеведо?
— Через Феррадас, там намного ближе…
— Говорят, есть приказ полковника Орасио не пропускать людей Бадаро через поселок…
— Это болтовня… Да ты что, боишься, что ли?
— Нет, что вы, ваша милость, разве я кого-нибудь боялся? Я просто хотел знать…
— Ну ладно. Синьо тебя потом хорошо отблагодарит — важное известие…
Человек взял письмо. Прежде чем пойти за лошадью, он спросил:
— Ответ будет?
— Нет.
— Тогда до свиданья, сеньор Азеведо.
— Счастливого пути, Милитан.
Дойдя до двери, мулат обернулся:
— Сеньор Азеведо!
— Что?
— Если я останусь на дороге Феррадаса, позаботьтесь, пожалуйста, о моей жене и детях…
9
Дона Ана Бадаро, стоя на веранде усадьбы, разговаривала с человеком, который только что соскочил с лошади:
— Он уехал в Ильеус, Милитан. Вернется только через три дня…
— А сеньор Жука?
— Его тоже нет… А что, серьезное дело?
— Думаю, что да, сеньорита дона Ана. Сеньор Азеведо велел мне гнать во весь опор, ехать через Феррадас, чтобы быстрее попасть сюда… А Феррадас на военном положении…
— Как же ты проехал?
— А я проскочил позади лазарета, никто меня и не увидел…
Дона Ана вертела письмо в руке. Она снова спросила:
— Значит, это срочное дело?
— Думаю, что да, сеньорита дона Ана. Сеньор Азеведо сказал мне, что дело очень важное и очень срочное. Он даже дал мне свою лошадь.
Дона Ана решилась распечатать письмо и стала разбирать каракули Азеведо. Лицо ее нахмурилось:
— Ах, бандиты!
Она пошла было в дом, но вспомнила о гонце.
— Милитан, присядь здесь на веранде. Я велю принести тебе выпить…
— Раймунда! Раймунда! — кликнула она.
— Что, крестная?
— Принеси Милитану кашасы сюда на веранду…
И ушла в залу и стала ходить взад и вперед; так делали братья Бадаро, когда обдумывали что-нибудь или спорили. Наконец, уселась на высокое кресло Синьо; лицо у нее было озабоченное. Отец и дядя в Ильеусе, а дело неотложное. Как ей поступить? Послать письмо отцу? Оно придет в Ильеус только на следующий день, а это может оказаться слишком поздно. Вдруг у нее возникла неожиданная мысль; она быстро встала и вышла на веранду. Милитан допивал стопку кашасы.
— Ты очень устал, Милитан?
— Что вы, сеньорита. Это же пустяк. Какие-то восемь лиг…
— Тогда сейчас же садись опять на лошадь и скачи в Бараунас. Отвезешь от меня записку полковнику Теодоро. Скажи ему, чтобы он немедленно приехал переговорить со мной. И возвращайся вместе с ним…
— Будет исполнено, сеньорита дона Ана.
— Пусть он приезжает как можно скорее. Скажи, что дело серьезное…
Милитан вскочил в седло, погладил лошадь.
— Добрый вечер, сеньорита… — попрощался он.
Дона Ана осталась на веранде и смотрела вслед исчезающему всаднику. Она взяла на себя всю ответственность. Что скажет отец, когда он узнает? Она еще раз перечитала письмо Азеведо и убедилась, что поступила правильно, вызвав Теодоро. Она снова пробормотала:
— Бандиты!.. И этот адвокатишка еще… Он заслуживает пули…
Неслышно подошла кошка и свернулась в клубочек у нее на коленях. Дона Ана опустила руку и нежно приласкала ее. На лице у девушки не было заметно никакой суровости, оно было даже чуть меланхолично — глубокие черные глаза, чувственный рот. Если бы кто-нибудь увидел ее сейчас, она показалась бы ему робкой деревенской девушкой.
