На грани развода. Вернуть любовь - Злата Романова

Голова словно разрывается на части. Пульс бьет в висках, причиняя боль. Со стоном пытаюсь пошевелиться и понять, где я и что происходит. Память подбрасывает картинку последних событий, как я шел с работы на подземную парковку, сжимая в руке кейс, а потом… Потом темнота.

– Осторожно, Глеб, не шевелись, – в мое сознание проникает тихий ласковый голос, и мне хочется обмануться и поверить, что это Ксюша, но даже в таком состоянии, когда мозг кажется раздробленным на части, я вынужден признать, что это не она. Это Кристина.

Вожу затуманенным взглядом по периметру спальни в моей новой квартире, узнав ее по серым безликим стенам. Не хотел тут обживаться, считая временным пристанищем. Домом не станет ни один, потому что мой настоящий дом только рядом с Ксюшей.

– Тебя избили, Глеб, – плачущим голосом говорит Кристина, садясь ко мне на кровать. Я почему-то в одной футболке и боксерах, лежу под одеялом на двух высоких подушках, голова нещадно болит, и лицо тоже, ребра саднят, нос забит сгустками крови.

– Что? Как ты тут оказалась? – непонимающе смотрю на нее, требуя объяснений.

– Я пошла на парковку после рабочего дня и увидела тебя, – рассказывает она, подавая мне воду в кружке и заботливо подкладывая ладонь под затылок. – Ты лежал там. Я ничего не знаю. Просто хотела помочь, вот и привезла тебя сюда. Я уже позвонила своему частному врачу, и он скоро приедет сюда. Я побуду с тобой, если ты не против, – говорит с паузой, глядя на меня сострадательным взглядом.

Выпив воду, чувствую металлический вкус во рту и проверяю зубы на их наличие. Вроде целы. И не шатаются. Уже хорошо.

– Не хочу тебя утруждать. Ты можешь ехать, если тебе куда-то надо, это вовсе не твоя забота, – бурчу сквозь зубы.

– Я лучше останусь, вдруг он даст рекомендации. Обязательно пропишет какие-то лекарства, я сбегаю в аптеку. Покормлю тебя, мне нетрудно, – со слабой улыбкой говорит она, поправляя мое одеяло и ненароком касаясь живота под футболкой. Его тут же простреливает болью. Кажется, мне отбили всё на свете. Хорошо постарались. Застонав, я откидываюсь назад, и тогда боль опоясывает затылок. Я самый настоящий сгусток боли. Слабый и беспомощный, как котенок. – Болит, да? Надеюсь, у тебя нет переломов. Ты был весь в крови, Глеб, я умыла тебе лицо.

– Черт, с меня премия, – с горькой усмешкой говорю я ей, а сам думаю о том, кто же на меня напал. – Ты видела кого-то? На парковке должны быть камеры. Странные грабители, – замечаю я, вскинув руку. – Ролексы на месте.

– Я думаю, что это тот самый пресловутый российский образ ведения бизнеса, – качает головой Кристина, тесня меня на кровати и присаживаясь рядом. – Наша компания слишком много хапнула за то короткое время, что мы здесь. Кому-то пришлось подвинуться. И этот кто-то нанял братков, попробовали разобраться с тобой по старинке.

– Как это им поможет? Они бы хоть оставили свои пожелания, – ворчу я, напрягая память. Может, они что-то говорили, а я забыл?

– Ты точно ничего не помнишь? Ты же был в сознании, шел сам до машины, потом до лифта, иначе я тебя не дотащила бы, – хмурится Кристина, вдруг обращая внимание на свою белую блузку, всю в разводах крови. – Ох, неудобно как. Сейчас врач придет. У тебя есть во что переодеться? – тут же хихикает. – Что я говорю? Откуда у тебя тут женская одежда? Ну, разве что я надену твою футболку. Ты не против? Пока сушится моя блузка.

– Давай, – коротко бросаю я, махнув рукой и прикрывая глаза.

Мне откровенно плевать на возню секретарши с переодеванием. Я только надеюсь не сдохнуть от боли. Какое-то время валяюсь в беспамятстве, пока она не оказывается рядом, трогая мне лоб и поднося кружку ко рту.

– Мне кажется, у тебя жар, Глеб, – наклоняется ниже, и густые пряди падают мне на лицо. Кажется, она приняла душ, пахнет свежестью и моим гелем для душа. Все это сильно напрягает. Ее беготня вокруг меня, причитания и вообще ее присутствие рядом. – Ой, ты стонал, я прибежала как была. Сейчас оденусь и вернусь! – восклицает она, и, когда я поворачиваю голову, вижу, что она ходит по дому в одной моей футболке. Длинные ноги мелькают перед глазами, вызывая головокружение.

Трогаю голову, но лоб не горячий, скорее влажный от пота.

– Кристин, когда там доктор приедет? Ты и правда можешь ехать домой, я в порядке, сам справлюсь, – предпринимаю еще одну попытку выставить из дома женщину, которая из офисной работницы и моей давней подруги переквалифицировалась в чересчур досаждающую сиделку.

– Глеб, ну хватит уже, – недовольно цокает она, – ведешь себя как девица на выданье. Тебя что-то смущает? Будто мы с тобой ни разу не ночевали в одном номере гостиницы во время деловых поездок.

Да, бывало и такое. Но ничего неприличного. Это были номера, разделенные аркой. Мы спали на разных кроватях, как соседи и коллеги. Наверное, я и впрямь придаю слишком большое значение присутствию Кристины в моей квартире.

Хочет поухаживать за больным? Ее дело. В конце концов, больше желающих не наблюдается. Даже думать не стоит о том, чтобы обо мне заботилась та, чьего внимания и любви я так жажду. В груди опять ноет, так происходит всегда, когда я думаю о жене и том чертовом клубке лжи, который я собственноручно запутал. Закопал наши отношения, разрушил, сам во всем виноват.

Кристина снова садится на кровать, прикасаясь ко мне бедром. Она в моей футболке, без косметики и с растрепанными влажными волосами. Вроде красивая девка, но почему ни семьи, ни ребенка? Ни вроде бы даже бойфренда, хотя я не слежу за ее личной жизнью. Она наклоняется и говорит тихо, прикладывая руку к моей щеке. Мне этот жест не нравится. Бесит, что она меня трогает, но и дергаться не хочу, ведь это пока входит в категорию проявления дружеской поддержки.

– Хочешь, я позвоню твоей жене? Скажу,