Бабло пожаловать! Или крик на суку - Виталий Вир

— Вы, как сговорились. Вы все произносите одно и то же. И Юля, и прабабушка, и Дэвис, вы все, как один предполагаете, что я не читаю молитву перед едой и не посещаю церковь. Может я такой же, как и вы? С чего вы берете, что я другой? К тому же, тогда, почему я оказался именно у вас, а не среди мне подобных? — возмущению Рамсеса не было меры.

Отец Велорет широко улыбнулся.

— Пути Господни непостижимы для человека. Могу предположить, что пока для тебя не нашлось места в том мире, откуда привез тебя к нам Дэвис в столь строгом костюме и красивом пальто.

— Привез на время и в ржавой тележке, да к Вам подлечиться, — с иронией сказал Рамсес и с тем же тоном в голосе продолжил: — И как мне выздороветь, чтобы вернуться к себе подобным, где ходят в столь строгих костюмах и в красивом пальто?

— Откуда ж я знаю, — не обращая внимания на сарказм собеседника, Отец Велорет печально улыбнулся. — На все воля Божия. Попробуй сходить на то место, где все и произошло. Возможно, ты что-то вспомнишь.

— Я уж просил Дэвиса и так, и эдак. Но он боится одного человека. Точнее тот, кто ударил меня по голове, он ему друг.

— Интересно.

— Возможно. Но мне ничего не понятно. Знаю только, он боится, что его, так называемый Дэвисом, друг перестанет разрешать приходить к нему в гости.

— В квартиру?! — еще больше удивился отец Велорет.

— Ай, — Рамсес отмахнулся. — Я то же самое спросил, Дэвис же ответил, что у его друга много квартир. В общем, когда я говорил с ним, там сплошь вопросы и никаких вразумительных ответов.

— Ну, это, да… К Дэвису нужен особый подход. Впрочем, как и ко всем к нам. Но к тем, кто рожден такими, как он или Юля, к ним особенно нужен подход. Но не путай с особенным подходом. Ничего необычного в общении с ними не требуется…Ну, да ладно, давай ложиться спать. На утро я попрошу Дэвиса, чтобы он отвел тебя к дому, где немало квартир у одного из его друзей. Но у меня к тебе будет одна просьба.

— Просите, — (отчего-то) важно сказал Рамсес, но, сообразив, он прикрикнул: — ой!

— Тише, — попросил отец Велорет, прикладывая указательный палец к губам и миролюбиво улыбаясь. — Не подвергай, пожалуйста, Дэвиса опасности. Он не рассудителен там, где присутствует хитрость или злобные намерения. Поэтому пообещай мне, что ты не подойдешь к его другу ни сам, ни с Дэвисом, пока, ну, более-менее, не разберешься, что, к чему. Каким способом это сделать, я не знаю. Понаблюдаешь ли ты за другом Дэвиса или у кого расспросишь о нем, но главное не спеши с тем другом знакомиться. Вот только на таких условиях я отпущу с тобой Дэвиса, чтобы он попытался помочь тебе.

— Обещаю.

Дав слово, Рамсес не смог бы заснуть, так и не поговорив о семье Дэвиса, и он, почему-то именно сейчас припомнив, как соврал Юле относительно Дэвиса, на сей раз, решительно и честно сказал о то, о чем думал:

— Вы предложили спать, а мне хочется поговорить о Дэвисе, о Юле и, как так получилось, что у них родилась дочь!

— Тише, — вновь попросил отец Велорет, — девочек разбудишь.

Он укладывался на другой бок, чтобы заснуть, но опять повернулся лицом к Рамсесу и заговорил все так же на спокойный манер:

— Спрашивай. Знающий людей — человек разумен.

— Чем они больны? — спросил Рамсес о первом, что волновало с самого начала знакомства с Дэвисом.

— Даже, когда человек чем-то хвор — это не означает, что он болен. А в таких случаях, как у Дэвиса, Юли или с иными особенностями от рождения — их я не отношу к категории нездоровых людей. По моему вразумлению, болезнь — это, когда организм неминуемо идет к разрушению: конечно, если больной не лечится или не делает профилактику. Дэвис же и Юля не обречены на смерть, а значит, они не больны. Но, в отличие от нас, у них всего-навсего лишняя 47-ая хромосома. И поэтому, да, они другие, но это не болезнь. Вне всяких сомнений, это содержит ряд признаков — люди медленнее развиваются, как итог, позже сверстников проходят этапы развития. Но я уверен, отнюдь это не означает, что они болеют. Их неумение жить в нашем обществе — это не нарушение функций мозга, а иное восприятие мира — ведь, то, насколько они добры и чувствительны, это не доступно нам. В их случае, им нужны не таблетки, а обычное понимание и в отдельных случаях — снисхождение. То есть, как к любому из нас нужен подход и не более. Но терпеливость именно с ними будет вознаграждена с лихвой — в отличие от других деток, они очень ласковы, заботливы, послушны и настойчивы в обучении! Вот даже есть хороший эпитет, — отец Велорет стал говорить более оживленно, — который точно отображает, присущие им, особенности, их называют «Детьми Солнца». А оно, как известно, поддерживает жизнь на Земле.

— Как это, они — Дети Солнца?

— Они чаще других на Земле улыбаются, — вовсе повеселев, заговорил Отец Велорет, — что неизменно всегда вызывает ответную реакцию, полную радости. И ничто не способно сравниться с такими детками, кроме, как Солнце — когда оно ласкает, ему каждый улыбнется во весь рот, особенно завидев на рассвете первые солнечные лучи, — ответив, отец Велорет с грустью продолжил, говоря о наболевшем: — Никто не способен дарить схожие чувства другим, нежели они — Дети Солнца. Беда еще в том, что ныне мало у кого отыщется обычное терпение. Многие руководствуются лозунгом «здесь и сейчас», чтобы результат был сиюминутным и, непременно которым жизненно необходимо похвастаться перед другими. Я давно уже называю жизнь у нас в стране — жить для других, но никак не для себя.

— Вы же до этого говорили, что вы живете, пополняя Источник Жизни, для других. И это — шаг к вечности, как неизменно остаются Вселенная и земные процессы в природе. А тут вы сожалеете, что все живут для других.

— Нет, не так. До этого я говорил об Источнике Жизни, где все устремления направлены только ради других. Сейчас же я говорю о проживании в восхвалении не важных вещей. Не путай понятия. К тому же, ты не дослушал и перебил меня.

— Извините, вырвалось.

— Сейчас люди живут даже не для себя, они стараются постоянно удивлять других. Это болезнь какая-то! Каждому непременно надо иметь в арсенале все то, что предназначено напоказ, но никак не окружать себя тем, что способно, действительно, радовать. То есть, обладая чем-либо, в большей степени «оно» обязано удивлять кого-то, нежели владелец сего сам наслаждается «им». Чтобы ты понял и отличал оба высказывания, я поясню кратко. Все устремления, которые направлены только ради других — это и называется Источник Жизни и означает: Возлюби ближнего, как самого себя. А после сиюминутного другим хвастовства, наступает незаполненная никаким смыслом пустота. Жаль, мало кто об этом задумывается. Многие…да, что уж там, все живут не общим благостным Источником Жизни, а лишь минутным, надуманным удовольствием — хвальбой другому, где приметно то, что приходится жить даже не для себя и души, а каждый вынужденно проживает в угоду неискреннего одобрения со стороны. Я же живу для души необходимым Источником Жизни и все мои устремления направлены только ради других, в интересах каждого отдельного человека и для общего благостного дела, как живут Вселенная и процессы, происходящие в природе, — для других.

Опустив голову на подушку, Рамсес некоторое время поразмышлял. Он словно точно знал, что тоже не прочь похвалиться и потому ему хотелось вспомнить какой-либо случай. Все же не припомнив, Рамсес оставил эти мысли и решил спросить о более ему понятном:

— Вы всегда заботились о таких, как Юля или Дэвис?

— Признаюсь, когда-то я не уделял должного внимания таким, как они. Так получилось, что сразу же после знакомства с Юлей и Дэвисом, я оказался в Доме ребенка. Там, где были одни отказники и они ожидали дальнейшего перераспределения по другим Детдомам или в Дом инвалидов. Тогда я впервые обратил внимание, что ко всем детям подходят, а к ним — с синдромом Дауна не идут вовсе. Мало того, сверстники уже в этом возрасте старались их как-то, да обидеть.

Рамсес вообразил эту картину и ему стало жаль тех, кого обижали.

— Заведующая Домом ребенка, — продолжал отец Велорет, — видя, с каким вниманием я наблюдаю за этими детками, рассказала мне историю. Около года назад к ним приехала молодая пара в сопровождении дедушки, который считал своим долгом помочь детям избавиться от обузы, то есть, от внучки. На тот момент внучке исполнилось пять лет и привезли они девочку ни раньше, ни позже, как в День рождения. Заведующая решила оставить маму на пару дней, видя, как она борется с собой — ей тяжело давался этот шаг и ребенку нужно было время для адаптации. После отъезда мамы, девочка попала в больницу, а спустя месяц она умерла. Мама об этом узнала через год, когда приехала навестить ребенка в День рождения. Никто не знает, жила бы девочка, останься она с мамой, но, несомненно, то, что было бы намного легче обеим, будь она до последнего с дочерью. Тогда же заведующая Домом ребенка заверила меня, что, по ее наблюдениям, дети с синдромом Дауна способны чувствовать сильнее, чем другие, тот момент, когда их бросают. Поэтому почти всех мам она оставляет на пару дней, пока ребенок, более-менее, привыкнет к новой среде. Но остаются со своим чадом не все, — печально добавил Отец Велорет. — После этой истории я начал ближе общаться с Дэвисом, а затем и с Юлей. Со временем я убедился, что они, и правда, чувствуют сильнее тот момент, когда их бросают. Затем, они стали обращаться ко мне с вопросами и мы начали совместно справляться со всеми трудностями.