СЛВ 2 (СИ) - Сергеев Артем

Перебирая оставшихся в селе по одному, я откидывал в сторону людей, занимающихся своими делами. Кто-то лазил по своим ухоронкам и пересчитывал заначенные богатства, радуясь нежданному одиночеству, кто-то ухаживал за больной скотиной, не решившись бросить ее даже в такой момент, достаточно много женщин возились с совсем малыми детьми и по хозяйству, в общем, все были заняты. Все, кроме одного.

В доме на дальнем пригорке, у самой реки, кто-то с холодным, отстранённым интересом нас разглядывал. Ему было удобно — окна высоко, между аэродромом и самим домом метров триста по прямой, не было ни дымки ни тумана, наблюдению не мешала даже молодая весенняя редкая зелень, да и солнце было с его стороны, и мы перед ним были как на ладони.

Тем не менее, я напрягся и вдруг понял, что он рассматривает нас не просто так, а в бинокль или подзорную трубу, а потом ещё и что-то записывает на листок бумаги перед собой!

— Не суетись, — ворвался в мою голову сосредоточенный и серьёзный голос Арчи, хотя в этот же момент он о чём-то хохмил с Семёнычем. — Мешаешь!

Я только обрадовался, потому что не знал, что делать, в растерянности попытавшись уже достучаться до Лары, которой в селе как будто бы и не было.

Под подозрительным взглядом старосты я очнулся и вытащил руки из карманов.

— Прихватило чего-то, — попытался оправдаться я. — Может быть, даже и несварение. Со вчерашнего-то.

— Очень может быть! — понятливо подхватил тот, успокоившись. — У нас же как? У нас же главное, чтобы было жирно да сытно, непривыкший человек с наших котлеток может и заболеть, да. У меня вот бабы в картоху масла коровьего кидают чуть ли не столько же, сколько и картохи, представляешь? Сколь с ними не бьюсь, не помогает.

Тут Фома Егорыч шикнул на нас, потому что первые соискатели, усадив своих домовых на загодя припасённый веник, уже отчаливали по пути к селу, а на их место вышли новые.

Обряд повторился, и начался магический конвейер без лишних разглагольствований, успеть хотелось всем. Колдун доставал очередную грамотку и выкликал целыми семьями, Кирюха толмачил, что в грамотке нарисовано и вызывал претендентов со стороны нечистой силы перед наши ясные очи. Комиссия коротко совещалась, всегда выступая на стороне нечистиков, потому они были лучше подготовлены и знали, чего хотели.

Лариска то и дело плевалась вверх фейерверками под восторженные визги, скрепляя каждый новый договор и наречение именами, и всё шло как по маслу. Народ потихоньку убывал, унося по домам на вениках своих нечистиков, и Фома Егорыч даже попытался было задремать, успокоенный налаженной работой комиссии. А вот Семёныч наоборот, лез во все щели и высказывал по любому вопросу свое мнение. Этот до того ушлый мужик тут же сориентировался и начал знакомиться со всеми домовыми, налаживая контакты и обещая им молочные реки, кисельные берега. Сельская нечисть смотрела на него немного скептически, а вот новообращенные прямо-таки пылали энтузиазмом.

— Если чего обещаешь маленьким, — сквозь зубы просвистел ему тихонько наш маг, — изволь выполнить. Проверю.

— Да господи, Арчи! — приложил тот руку к сердцу жестом профессионального политика и задушевным голосом поклялся. — Гадом буду! Это же какие возможности для меня, ты что! Раньше мне в эти дела ходу не было, теперь шалишь! Наладим контакты, все будут довольны!

— Про церковь не забывай, — на всякий случай напомнил ему я. — Заиграешься, огребёшь по полной.

Староста осёкся и немного задумался над моими словами. С одной стороны, он был уверен в односельчанах. С другой стороны, он был уже в годах, много видел и поэтому не упускал из виду ничего.

— Поп у нас нормальный, — вопросительно пробормотал вроде как про себя он, но так, чтобы мы с Арчи услышали. — Народ тоже.

— Поп нормальный, — подтвердил я, решив его всерьёз предупредить. — Просто отличный поп, повезло вам. Ты его береги и с ним советуйся. А вот по второму вопросу есть разные мнения.

Семёныч вроде бы потешно округлил глаза и придурковато открыл рот, ожидая, что я увлекусь его забавным видом и с разгону выдам имена и фамилии, но я и сам пока ничего не знал. Да даже если бы и знал, то вряд ли бы выдал ему, кто в его селе подрабатывает церковным сексотом, без прямого одобрения Лары. Тем более, что в забавно широко раскрытых глазах старосты мне почему-то привиделась тёмная холодная вода реки и несчастный случай на рыбалке для заблудшей овцы. И неважно, по зову сердца неизвестный это делает, или за деньги.

Тут, слава богу, припёрся посыльный от Далина с запиской, в которой гном просил выдать подателю сего десять литров самогона, пачку капитанского табаку и ещё зачем-то банку варенья, и я оборвал разговор, направившись опустошать закрома. И по пути заметил, что Фома Егорыч напоказ дремал изо всех сил, затаив дыхание и стараясь не пропустить ни одного нашего слова. Ну да ладно, лишним точно не будет.

— В случае чего всё валите на нас, — вернувшись, услышал я как Арчи втолковывал обоим собеседникам правильную линию поведения. И колдун, и староста подсели к нему поближе, внимая нашему магу. — На Лару, на экипаж, на алкогольные излишества. Говорите, что этот цирк они сами затеяли, с пьяных глаз да по скудоумию. Саламандру упоминайте постольку-поскольку, ясно вам? И Антоху тоже, на всякий пожарный. Мол, парень молодой, в их дела не вхож, кто его знает, как там обернётся.

— Вот оно, значит, как, — пробормотал про себя Семёныч, что-то прикидывая и решая. — Но ты понимаешь, Арчи, что это дело просто так теперь оставить нельзя? Мне знать нужно точно, кто да что, без этого никак.

— Узнаешь, — пообещал ему маг, он все понимал. — Наверное. Завтра или послезавтра узнаешь, перед нашим уходом. Не спеши. Лучший для тебя выход, если мы сами все сделаем, никого из вас не приплетая. И тогда, даже если за задницу возьмут, с вас будут взятки гладки. Не знаем, мол, ничего, и все тут. Церковники спрашивать умеют, дурачком прикинуться даже не мечтай.

Но староста лишь отмахнулся, а в его холодных глазах я не увидел какого-нибудь пиетета перед церковью.

— Не учи отца, — немного насмешливо протянул он, обращаясь к Арчи. — Не первый год живу на свете. А знать мне надо, и точка.

— Хозяин-барин, — так же насмешливо буркнул Арчи, переводя глаза на очередных соискателей. — Работать давайте, господа комиссия.

И вся эта бодяга затянулась по новой. Кирюха выдал нам по пирожку, вместо обеда, мы выхлебали третий графин чая, и начали подзывать людей уже целыми группами. Работа кипела, иногда её тормозили бабы, вдруг начинавшие ссориться между собой и пытаясь обменяться приглянувшейся нечистью. Но комиссия стояла на своём, постановив, что домовым виднее, кого куда, и всё тут. Мы понимали, что бабам только дай повод, и мы не разгребёмся с распределением до завтрашнего утра.

Часы шли, солнце клонилось к западу, и уже в сумерках мы отпустили последних жителей села. Всё прошло как нельзя более удачно, и впечатление только портили безудержные рыдания трёх оставшихся без места бедолаг. Но и с ними удалось быстро разобраться. Семёныч через Арчи поговорил с ними, и определил одного на общественную пристань, пообещав выдать свою собственную фуражку речника, для обустройства гнезда, и самую настоящую пуговицу с якорем. Второго, повторив трюк с пуговицей, отправили к нему же помощником, на склад у пристани, и наказали жить им вместе и дружно, а хозяином считать старосту, или кого еще на его месте. Третьего же, самого молодого и застенчивого, Семёныч взял к себе на летнюю кухню, тут же договорившись со своим собственным домовым, и взяв с того торжественную клятву новичка не обижать.

Мы свернулись меньше чем за пять минут, с помощью домовых и аэродромной команды. Воткнули на место валун, нечего ему делать посреди поля, тем более что он уже исполнился для нечистиков какой-то благостью от Лариски, и они начали выпрашивать его себе. Семёныч обещал им подумать, и рожа при этом у него была самая довольная.

Убрали стол, отправили уставшую от общения саламандру спать, и присели перекурить на колоду, чтобы завершить этот трудный день.