На перекрестках столетий - Георгий Караев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окруженные садами домики сменили доки херсонских судоверфей, причалы городского порта. На открытом рейде выстроились мощные сухогрузы, меж которыми курсируют буксиры и катера.
Мы бросили якорь у небольшой песчаной косы за парком и успели разбить лагерь до темноты.
Вечером провожали на ялтинский теплоход Георгия Алексеевича — он едет в санаторий и просил обязательно написать ему по окончании похода.
Будем встречать его осенью в Ленинграде.
15.8. Херсон
Первое, что мы увидели утром, был золотившийся в лучах солнца бронзовый бриг с распущенными парусами. Внизу на пьедестале надпись:
Здесь в 1788 году построен первый 66-пушечный линейный корабль Черноморского флота «Слава Екатерины».
Херсон основан при Екатерине II, и ее указ гласит:
«…В месте к сему удобном, назначивая оное по соображению выгод морских и сухопутных, построить крепость и соорудить верфь… Место сие повелеваем наименовать Херсоном».
Большой современный город давно поглотил построенную здесь некогда крепость, от тех времен сохранились только инженерные чертежи и планы, хранящиеся в историко-краеведческом музее. Город помнит адмирала Ушакова, которому установлен памятник на улице, носящей его имя, а на улице Суворова мы увидели бюст великого полководца. Тут же, рядом, дом, в котором он лечился от полученных под Очаковом, на Киндурской косе ран.
Завтра отплываем в Очаков — конечный пункт нашего похода.
16.8. Порт Очаков
Из Херсона вышли пораньше, чтобы добраться до Очакова засветло.
Лавируем между бесчисленными судами и суденышками. У Потемкинского острова второй ушкуй едва не столкнулся с нефтеналивным танкером — Женя на руле зазевался… Только успели отвернуть от танкера, как почти впритирку к первому ушкую пронеслась «Ракета». С нее нам что-то сердито прокричали. Да, навигаторского опыта нашим капитанам и рулевым пока еще недостает. И все же молодцы, что сумели успешно одолеть такой долгий и сложный путь по рекам и озерам. В следующем плавании они наверняка будут чувствовать себя гораздо уверенней.
Наконец миновали череду островов и вышли в Днепровский лиман. Все вздохнули с облегчением.
Слева тянется, то удаляясь, то вновь приближаясь, полоска низкого берега. Там находится Черноморский заповедник. Справа — крутые обрывы. Вскоре пересекли слияние Днепровского и Бугского лиманов. Из последнего наперерез нам выскочил быстроходный катерок «Азовец». Опять едва разминулись…
На короткое время берег совсем исчез. Впечатление такое, будто мы вышли в открытое море. Однако справа по борту вскоре вновь появились отвесные обрывы с песчаными пляжами под ними. На горизонте показались селения. Это пригороды Очакова.
Ложимся на левый галс, оставляя в стороне Березань, остров, где был казнен лейтенант Шмидт, поднявший со своими товарищами знамя восстания на крейсере «Очаков». Потянулась низкая Кинбурнская коса. Еще один поворот руля — и вот он, широкий залив Очакова. Держим курс на пристань.
Бросили причальный конец на дощатые сходни и выключили моторы. Поход завершен! Мы в Очакове!
Завершив поход (Вместо эпилога)
«Поход завершен. Мы в Очакове. — Володя на берегу залива сочинял телеграмму в яхт-клуб на Крестовском. — Все здоровы, шлем горячий привет».
— Не забудь написать нашим главным мастерам — Сергею Яновичу и Павлу Петровичу, — напомнил Саша.
— И приписать, что мы тут побудем, — добавила Маша.
Где лучше провести две недели каникул? Долго думали, прикидывали и в конце концов решили, не теряя времени на переезды, остаться в Очакове. Директор приморского пансионата «Прибой» разрешил им поставить палатки рядом с домиками пансионата и выдал курсовки на питание. Проблема готовки, таким образом, отпала.
— Как хорошо будет загорать и никуда не торопиться, — сказала Алла.
— И вволю поудить рыбу, — подхватил Женя.
— Морские этюды можно писать, — добавила Таня.
— Побываем в музеях Суворова и Шмидта, — сказал Володя, — съездим на остров Березань.
— И непременно на развалины Ольвии, — встрепенулась Нина Николаевна. — Там нашли столько интересного. Например, древние свинцовые таблицы с письменами.
— Как северные берестяные грамоты? — спросила Таня.
— Да, и с такой же бытовой перепиской.
— Ну вот, значит, скучать не придется, — подытожил обширную программу Сережа.
* * *Дни на отдыхе летят быстро. Не успели оглянуться, как кончилась первая неделя, началась вторая…
— А не пора ли нам, друзья, подумать о том, что предпринять дальше? — спросил как-то на пляже своих спутников Володя.
— В каком, собственно, смысле? — не понял Сережа.
— А в таком. Что будем делать с ушкуями?
— Что значит делать? Повезем в Ленинград.
— Полагаешь, мы сможем на них будущим летом еще куда-нибудь двинуть?
— Обязательно!
— Что ж, пожалуй, ты прав. А какой изберем маршрут?
— По Волге, к Хвалынскому морю. Это был древний путь из Руси в Азию, — начал Женя.
— Нет, лучше маршрутом Ермака, — возразил Саша. — По Каме, Чусовой и за Урал. Для ушкуев самое раздолье. Там на реке Тагил сохранилось городище, которое так и называется — Ермаково. С него начиналось освоение Сибири. А на прибрежных скалах реки Чусовой нашли рисунки доисторического человека… Представляете?!
— Вообще-то маршрут заманчивый, — согласился Володя. — Прямо скажем, в хейердаловском духе, не хуже нашего нынешнего. И наверное, малоисследованный.
— Мне кажется, — заметила Нина Николаевна, — что можно наметить и западнодвинский вариант того же пути «из варяг в греки».
— Идея! — закричала Алла. — Надо продолжить наш поход до «греков».
— Ты что, хочешь сказать — до самого Константинополя?!
— Вот именно. Проплыть вдоль берегов Черного моря, как некогда купеческие караваны и княжеские дружины, к воротам древней Византии — Царьграду, то есть к нынешнему Константинополю-Стамбулу.
— Ладно, — поднял руку Володя, — обдумаем все после возвращения. Одно ясно: ушкуи нам еще послужат, и мы их заберем с собой в Ленинград. Вадим Евгеньевич, я надеюсь, приютит их на зиму в клубе.
На следующий день ребята разобрали ушкуи: мачты с парусами сняли и зашили в рогожу, моторы заколотили в ящики, остальные грузы упаковали в брезент и сдали на железную дорогу. В товарном вагоне поместились также зачехленные суда. А затем пришел черед отправляться в обратный путь и членам экспедиции. Теперь уже на спальных полках скорого поезда.
Пересчитывали стыки рельсов колеса вагонов, разворачивались за окном леса и поля, сменялись города и села. И убегали к туманному горизонту манящие речные дали, звал ветер дальних странствий.
Дороги славной судьбы
В нынешнем году автору этой книги, Георгию Николаевичу Караеву, исполняется девяносто лет. Он прожил большую яркую жизнь, о которой тоже еще, быть может, напишется книга.
В горной Осетии сохранились развалины башни, принадлежавшей некогда деду Караева, лихому абреку, восставшему против царских поработителей.
Среди героев Шипки — имя отца Караева, добровольного участника войны за свободу Болгарии. Там хорошо помнят и чтят его заслуги.
Окончив военное училище, Георгий Николаевич в 1914 году пошел на фронт.
Октябрьскую революцию он встретил восторженно и без колебаний вступил в ряды Красной Армии. Используя его боевой опыт и оперативное мастерство, командование перебрасывало Караева с фронта на фронт, направляло на самые трудные участки. Георгий Николаевич отличился при разгроме Деникина, Врангеля, Юденича, Колчака. Михаил Васильевич Фрунзе вручил ему золотые именные часы.
Отгремела гражданская война, и Георгий Николаевич стал преподавать в военных академиях. Одновременно он возглавил на общественных началах секцию тогдашнего Общества пролетарского туризма и экскурсий, организовывал и проводил с молодыми рабочими первые походы по местам недавних сражений.
В годы Великой Отечественной войны Караев защищал родной Ленинград, а после Победы продолжил преподавательскую деятельность.
Военный историк, он выпустил немало научных трудов и в соавторстве с известным советским писателем Львом Успенским написал романы «Пулковский меридиан» и «Шестидесятая параллель».
Не угасла с годами и любовь Георгия Николаевича к дальним странствиям. Вместе со своими юными друзьями — ленинградскими школьниками и студентами он путешествовал пешком и на байдарках легендарными маршрутами наших предков.
В результате многолетних поисков было установлено место знаменитого Ледового побоища и то, какими путями двигались к месту битвы новгородские рати Александра Невского.
