Синий жасмин - Вайолет Винспер

— Итак, сын мой, — на лице эмира стала медленно появляться улыбка, и тотчас же все, находившиеся в комнате, почувствовали, как спало напряжение, значит, это и есть та самая белокурая румия, которую ты выбрал себе в жены, а?

При этих словах над Лорной словно разверзлось небо, раздался удар грома, а затем снова воцарилось молчание. Она растерянно смотрела на Касима. Нет, невозможно! Наверное, это сон, безумный, невероятный сон!

При виде ее растерянности губы Касима искривились в язвительной улыбке.

— Отец пожелал, чтобы я взял жену, и я выбрал тебя, — произнес он с вызовом.

Лорна стояла, утратив дар речи, и понимала, что все смотрят на нее. Так вот о каком возмещении убытков и искуплении грехов говорил Касим прошлой ночью! Да, уж это было не просто искупление грехов, a amende honorable,[63] никак не меньше!

Вентилятор под потолком издавал тихое, гипнотическое урчание. Теперь девушка поняла, для чего на нее надели и это шелковое платье и эту вуаль… Здесь, у государственного ложа эмира, должно состояться бракосочетание и должны прозвучать обеты! Все в ней протестовало; хотелось закричать: нет! Только не так — без любви, без нежности, без всякой надежды на грядущее счастье! Ведь она-то жаждет только его любви, сердечной привязанности, а без них какое же может быть счастье, какая радость!

Но тут Лорна вспомнила незабываемые мгновения с Касимом: прогулки в песках под рассветным небом, как они делили опасности песчаной бури, как он выдавал ее друзьям-кочевникам за мальчика, — и протест замер на ее губах. К тому же она считала, что все равно у него в плену — в плену его загадочности и мощи, и если именно этого он от нее хотел, то ей следует покорится его воле.

И девушка склонила голову, давая всем понять, что согласна стать его невестой. Потом, как в тумане, выслушала слова чиновника в длинных одеждах и коснулась затейливой вязи священного Корана. В знак того, что теперь она полностью предается во власть мужа-араба, над ее головой взмахнули кривой саблей, украшенной драгоценными камнями. Да, всего несколько слов, и Касим ее муж!

После короткой церемонии эмир подозвал ее к себе и надел на шею мерцающее ожерелье.

— Теперь ты — одна из саади, дочь моя. Торжественный момент, а?

Он улыбался, но лицо, похожее на бронзовую маску, изъеденную неумолимым временем, было грустным и изможденно-усталым, а холодные руки заметно подрагивали. Наверное, только ради отца Касим и женился!

— Я благословил ваш брак, — произнес эмир утомленно, держа ее за руки. Надеюсь, и Аллах много раз благословит его во имя свое и ради блага племени саади.

— Благодарю вас, господин мой, — прошептала Лорна, после чего ее проводили в соседнюю комнату, укутали в роскошный плащ и в носилках перенесли из отцовской половины дворца в сыновнюю.

Новость о женитьбе принца Касима быстро разнеслась по всему городу. Отдыхая в своих покоях, Лорна слышала крики «Аллах акбар!»,[64] а вскоре раздались выстрелы и треск фейерверков: люди высыпали на улицы, чтобы отпраздновать такое замечательное событие.

Все это казалось Лорне каким-то сном, и его было не стряхнуть даже тогда, когда Тюркейя пришла сказать, что ее ждет многочисленная группа женщин, желающих поздравить новобрачную. Из соседней комнаты доносились их смех и болтовня, и Лорна содрогнулась при мысли, что придется выходить к ним, изображая на лице счастье и радость.

— Что с тобой, сестричка? — От тихого отчаяния, переполнявшего глаза новобрачной, улыбка Тюркейи увяла. — Я думала, ты любишь Касима! Разве тебе не больше всего на свете хотелось стать его женой?

— Да, хотелось, но только при условии, что и он любит меня. — Лорна без остановки крутила на пальце кольцо с сапфировой звездой. — Ведь ты сама женщина, Тюркейя, и должна понимать, что я сейчас чувствую!

— Да. — Глаза Тюркейи рассеянно смотрели на сапфир, сиявший такой же густой синевой, как и глаза Лорны. — Я, как и всякая арабская девушка, все время живу в страхе, что меня отдадут замуж против воли. А как же мне идти замуж, если вот уже много лет, с двенадцатилетнего возраста, в моей душе запечатлен образ единственного мужчины. Он не богат, не знатен, но я люблю его всем сердцем.

Тюркейя уселась подле Лорны и завладела ее рукой.

— Я так надеялась, что теперь, когда ты стала Касиму женой, а мне сестрой, ты заступишься за меня и скажешь ему: или Омар — или никто… никто не будет моим мужем.

— Омар бен Сайд? — Синие и карие глаза с пониманием и сочувствием смотрели друг на друга, а на ресницах Тюркейи вдруг повисли слезинки.

— Ты видела его? — с нетерпением спросила она.

— Он тебе понравился?

— Да, очень. — Лорна отерла слезы со щек девушки. — Ведь он прекрасный человек, так зачем же Касиму возражать против вашего брака?

— Омар живет только на свое жалование и боится получить отказ от брата на том основании, что я — единственная дочь эмира Сиди-Кебира.

— Хорошо. — Улыбка у Лорны вышла смущенной.

— Но Касим ведь тоже единственный сын эмира, однако же это не помешало ему жениться на мне.

— Тут совсем другое дело. — Тюркейя уныло потупила глаза. — Касим мужчина, и ваши с ним дети унаследуют от него все. Если же мне разрешат выйти замуж за Омара, то у наших детей не будет ни титулов, ни почестей.

— Зато у них будет любовь, — ласково сказала Лорна. — Тюркейя, не сомневаюсь, что вы оба ошибаетесь насчет Касима, ведь он — друг Омара и наверняка не откажется видеть в нем брата. Я более чем уверена, что ему не захочется принуждать тебя к браку с нелюбимым.

— Но тебя же он принудил стать его женой! Ты сама говорила, Лорна, что его сердце тебе не принадлежит.

То была невыносимо горькая правда, которую душа Лорны отказывалась признавать.

— Нет, Тюркейя, но пусть хотя бы ты будешь счастлива, — твердо заявила она. — Я поговорю с Касимом и обещаю…

Закончить ей не удалось, ибо Тюркейя, радостно всплеснув руками, так сжала ее в объятиях, что Лорна чуть не задохнулась.

— Я поняла, с самой первой минуты поняла, какое у тебя великодушное сердечко! И что мы подружимся — знала, а теперь мы — сестры, это совсем здорово!

Лорна поцеловала девушку в нежную, юную щечку, чистую, без следов косметики. Запах восточных благовоний, окутывавший Тюркейю, напомнил Лорне, что она вышла замуж в арабскую семью и теперь должна подчиняться всем здешним законам, распространявшимся и на нее как на жену принца.

Она заставила себя улыбнуться.

— Пойдем же к гостям. Неудобно заставлять их ждать.

Женщинам новобрачная понравилась. С трогательным, занятным любопытством они прикасались к ее волосам, лицу, не переставая сравнивать с цветочком.