Ромео и Джульетта. Величайшая история любви - Николай Бахрошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она вздрогнула, но, узнав меня, улыбнулась.
— А, это вы, господин капитан?
Джульетта с Кормилицей возвращались с утренней службы в церкви, когда я, ради сохранения тайны, подстерег их у колоннады Святого Марка.
Глазами я сделал знак Кормилице, и та послушно прошла вперед, оставив нас наедине. Джульетта словно бы не обратила внимания.
Полагаю, все мы, причастные к этой истории, напоминали в те дни банду заговорщиков с их целеустремленными взглядами и загадочностью на лицах. Странно, что на нас не обращали внимание. Хотя, заговоры в Италии не редкость, в городах кто-то все время злоумышляет против кого-то, словно играют в бесконечную, порядком поднадоевшую игру…
— Точно так, любезная госпожа! Именно я! Приношу всяческие уверения в своей постоянной преданности!
На ее улыбку было приятно смотреть. Белые зубки, румяные щечки, бархатистые, лучистые, доверчивые глаза. Даже жалко, что эта улыбка предназначалась мне меньше, чем наполовину! Я понимал, большая и лучшая ее часть принадлежит отсутствующему мужу. У женщин, скажу вам, всегда видно, улыбается ли она только тебе, или улыбается тебе потому что…
Впрочем, молчу! Пострадавшие от лукавства женской улыбки наверняка найдутся среди присутствующих…
— Что ж, я рада, — просто сказала Джульетта. — Рада всякому, кто хоть на миг напомнит мне о моем несчастном супруге. Как он там, капитан? Весел ли? Здоров, не похудел ли?
— Телесно — здоров. Но, конечно, томится разлукой.
— Что ж, я рада… Ох, извините, Умберто, я не то хотела сказать… То есть я счастлива, что еще не забыл свою маленькую жену, и глубоко несчастлива, что он там, на цепи, в сыром подвале…
По поводу цепи и сырого подвала, было, разумеется, преувеличением. Еще вчера в полночь этот узник на цепи, посмеиваясь, выиграл у меня в кости три серебряных дуката и выдул две бутылки вина. Но у меня не было времени ее разубеждать.
— Ромео просил передать… — я замялся, раздумывая, как бы выразиться поделикатнее. — Словом, он не мог поступить по-другому. Он просит его извинить…
— Не надо! Не надо, не надо, капитан! Ему не за что извиняться. Он — муж мой, господин мой! Если он что-то решил, и сделал, как он решил, значит это правильно и для меня. По-другому я даже не хочу думать!
Да, характер… Все-таки Ромео убил ее брата, а она — не хочет думать! Как отрезала.
Я вдруг представил ее лет на десять старше, в полном расцвете властной женственности, железной ручкой держащей на вожжах мужа и вникающий во все тонкости семейной коммерции. Пусть сорок чертей застрянут у меня в глотке, при равном возрасте и опытности моя чертовка Розалина в подметки бы ей не годилась!
Даже не знаю, завидовать Ромео или жалеть его…
Я молча поклонился.
— Умберто, что же с нами будет? — вдруг спросила она.
Я до сих пор помню, как она это произнесла. Горячо, искренне, с болью, прорвавшейся через все ее мужество и напускную веселость.
И в моих глазах она снова стала маленькой девочкой, зажмуривающей глаза, прежде чем шагнуть в темную комнату.
— Я не знаю, Джулия… Все мы в руке Божьей… — что еще я мог ей ответить? — Я солдат, Джулия. Я привык жить сегодняшним днем, не слишком заботясь, что будет завтра.
— Я тоже постараюсь привыкнуть, — твердо пообещала она. — Как солдат…
* * *Во всем этом роковом стечении обстоятельств для Ромео было только одно светлое пятно. Чуть более года назад Его Сиятельство, герцог Делла Скала, присвоил себе титул Верховного Судьи Вероны…
Виноват, присвоил — это я случайно повторил выражение городских гвельфов. На самом деле состоялись выборы, просто большая и самая зловредная часть оппозиции почему-то в них не участвовала. По разным причинам. Кто скажет, что здесь не проглядывает тонкая, изощренная интрига, направляемая рукой Его Светлости, — пусть плюнет мне в глаза.
Хотя, с точки зрения закона — все правильно, все как положено, выборы-то состоялись. Теперь гвельфы боролись за пересмотр результатов, а гибеллины — за их утверждение. Перипетии той борьбы достойны отдельного опуса. Я не хочу на них останавливаться, скажу только, что если бы ту энергию, да направить на реальные дела городского управления, Верона стала бы самым хорошо управляемым городом-сеньором.
Вы скажете — это беда не только Вероны, всех наших городов. Мало ли у нас таких господ, что громче всех кричат: «Да здравствует Италия!», а на деле подталкивают страну к пропасти… А я добавлю, что наши свободные выборы, господа, это палка о двух концах — одним концом лупят тебя по голове, внушая свои идеи, а другим добавляют… по противоположному месту! Именно в тот момент, когда наступает время выполнять обещания избирателям.
Ладно, мои политические воззрения вам без того известны…
Итак, суд состоялся в здании городской ратуши. Обставили пышно. Трое судей восседали за столом на высоком помосте, сплошь задрапированным дорогим малиновым бархатом. Перед ними — массивный стол черного дерева, под ними — кресла с высокими спинками, украшенными витиеватой резьбой. Даже стены зала, даже скамьи для публики были забраны дорогим сукном в красно-малиново-черных тонах.
Смотрелось как подобие Чистилища, честное слово!
Председательствовал Верховный Судья герцог Делла Скала. Вторым судьей был гвельф и советник муниципалитета старый Антонио Джезаре, третьим — гибеллин и советник муниципалитета, щеголеватый Винченце Скорицелли, глава клана Скорицелли, торговцев сукном и тканями.
В городе потом болтали, именно Скорицелли принадлежал заказ на оформление тканями зала суда, за что он отхватил немалый куш из городской казны. Не верить этому у меня нет причин, пройдоха-то редкостный.
По чьей-то неумной воле (может, не без умысла!) первым свидетелем оказалась сеньорита Франческа.
Чертова перечница просто расцвела на свидетельском месте. Гордясь вниманием публики и жеманно подчеркивая свою престарелую непорочность, Франческа начала подробно рассказывать, как вышла с утра пораньше из дома купить к обеду утку на рынке, что у улицы Медников. Нет, утку можно купить и у переулка Трех Королей, но у Медников и утки жирнее, и дешевле на два гроша. А что говорят, будто утки у Медников со сваленными перьями, так это брешут, не боясь Бога! Святой истинный крест, святая Франциза-покровительница, еще стоит посмотреть — какие-такие особые перья у Трех королей…
Его Сиятельство, не обладая долготерпением, значительно кашлянул и пожелал всем уткам, какие ни есть у Медников и, заодно, у Трех Королей, немедленно провалиться к дьяволу. А синьорина Франческа пусть расскажет, что видела, и ничего больше.
