Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Несмотря на эти очевидные соображения, попытки объявить русов каким-нибудь германским племенем эпохи Великого переселения народов периодически высказываются отдельными авторами. Начало этому периферийному, по отношению к норманизму и антинорманизму, течению в отечественной историографии положил А.С. Будилович, предпринявший попытку в 1890 г. постулировать готское происхождение Руси. С тех пор различные его последователи пытались отождествить русов с готами, вандалами или ругами, но никаких весомых подтверждений своим утверждениям представить так и не смогли.

Вторым возможным объяснением является то, что если не все киевские русы, то во всяком случае значительная их часть являлись выходцами с Рюгена — крупного острова у побережья Германии в Балтийском море, получившего название в честь племени ругов, но впоследствии заселенного западными славянами. Выше уже приводилось свидетельство мекленбургских генеалогий, согласно которому уже Алимер, время правления которого, как следует из труда Саксона Грамматика, приходилось на гуннскую эпоху, вступил в брак с Идой, королевой Рюгена, и благодаря этому стал правителем этого острова. Впоследствии именно Рюген станет центром культа бога Святовита и благодаря этому займет исключительное положение в религиозной, а отчасти и политической жизни всего славянского Поморья. О таком их положении красноречиво было сказано Адамом Бременским в его описании западнославянских племен: «Другой остров расположен напротив вильцев. Им владеют раны (или руны), могучее славянское племя. По закону без учета их мнения не принимают ни одного решения по общественным делам. Их так боятся по причине их близости к богам, вернее к демонам, поклонению которым они преданы более прочих»{309}. То, что немецкий хронист имел в виду именно рассматриваемый нами остров, подтверждает схолия 121 к данному месту его сочинения, где для читателей специально разъясняется: «Рюген — остров рунов по соседству с городом Юмной, так что у них общий король»{310}. Память о былом духовном значении острова на Руси была столь сильна, что она навечно запечатлелась в отечественном фольклоре в образе острова Буяна, средоточия сакральных сил. Однако в других западных средневековых источниках раны фигурируют под именем русин (Rutheni). Немецкий писатель Эббон в 1151–1152 гг. говорит о территории ран как «о земле варваров, которые зовутся русинами», а другой немецкий автор Герборд в 1159 г. не только неоднократно называет их русинами, но подобным же образом называет и занимаемый ими остров Рюген: «Русиния же прилегает к датчанам и в дальнейшем также и Русиния должна подчиниться епископу датчан»{311}.

Проанализировавший различные примеры названий славянского населения острова Рюген современный немецкий историк Н.С. Тру-хачев пришел к следующему выводу: «Латинское название Rutheni, возникшее, возможно, как фонетическое подражание вероятному самоназванию “русины”, часто применялось в европейских средневековых источниках к киевским русам и значительно реже — к прибалтийским ранам»{312}. Весьма показательно, что немецкий автор Герборд в своем сочинении применял называние Rutheni одновременно и к ранам, и к киевским русам, т.е. фактически отождествлял эти два народа. От себя отметим, что точно таким же термином обозначал Прибалтийскую Русь и Саксон Грамматик, что позволяет предположить тесную связь уже между тремя народами.

Сделанное на материале немецких средневековых хроник наблюдение побудило Н.С. Трухачева сравнить описание острова русов у мусульманских авторов и описание Рюгена в западноевропейских источниках. У арабских историков неоднократно встречается описание загадочного острова Рус. Вот что, например, сообщает о нем в 966 г. Мукаддаси: «Что касается русов, то они живут на острове нездоровом, окруженном озером. И это крепость, защищающая их от нападений. Общая численность их достигает ста тысяч человек. И нет у них пашен и скота. Страна их граничит со страной славян, и они нападают на последних, поедают (и расхищают) их добро и захватывают их в плен»{313}. Гардизи описывает его чуть иначе: «Рус — это остров, который лежит в море. И этот остров — три дня пути на три дня пути и весь в деревьях. И леса (или рощи) и земля его имеют много влаги, так что если поставить ногу на сырое (место), земля задрожит от влажности. У них есть царь, которого называют хакан-рус. На острове (живет) около ста тысяч человек»{314}.

Попытки отождествить остров Рус арабских писателей с каким-нибудь реальным географическим местом предпринимались неоднократно. Его помещали, в зависимости от пристрастий исследователей, и в Скандинавию, и в Крым, и в Тмутаракань, и даже в Дунайскую Болгарию. Однако все эти отождествления страдали явными натяжками и были, в сущности, произвольными. Действительно, Скандинавию некоторые средневековые источники считали островом, однако островом русов она не могла быть ни по количеству населения (в Скандинавии оно было гораздо больше ста тысяч), ни по климатическим условиям, ни по размеру. Характеризуя последние, Адам Бременский отмечал: «Мудрейший король данов рассказывал мне о них, что Норвегию с трудом можно пересечь за один месяц, а Швецию, даже двигаясь быстро, нелегко обойти и за два. “Я сам проверял это, — говорил он, — когда недавно в течение 12 лет служил в тех краях при короле Якове. Обе страны окружены высокими горами, причем в большей мере Норвегия, которая охватывает Швецию своими хребтами”»{315}.

Понятно, что вряд ли можно требовать полной точности от арабских географов, однако очевидно, что они явно не могли спутать гористый и отнюдь не болотистый полуостров, который нелегко было обойти даже за один-два месяца, с небольшим болотистым островом, который можно обойти всего лишь за три дня пути. Когда с помощью ран германскому императору Отгону удалось победить объединенные силы живших на континенте западнославянских племен, то подданными немцев после 960 г. сделались «укряне, речане, ратари, доленчане, черезпеняне, все эти племена, жившие далеко от немецкой границы, у Одера и на берегу моря, против Руси»{316}. Очевидно, что подобная географическая характеристика может быть отнесена только к острову Рюгену, но отнюдь не к Киевской Руси.

Н.С. Трухачев детально проанализировал каждую характеристику острова Русов мусульманских писателей и показал, что реальный Рюген всем им полностью соответствует. Ключевым идентифицирующим признаком Н.С. Трухачев совершенно справедливо посчитал указание на отсутствие у русов земледелия из-за нездорового болотистого характера острова в сочетании с чрезвычайно высокой плотностью населения. Совершенно аналогичная картина наблюдается и у ран, судя по независимым от восточных писателей немецким хроникам. Весьма показательно в этом отношении замечание Герборда, записанное в 1159 г.: «Рюген, остров маленький, но густонаселенный»{317}. К моменту завоевания Рюгена численность его славянского населения, по западным источникам, составляла как минимум семьдесят тысяч человек, при том что позднее, несмотря на весь прогресс земледелия, немецкое население до Второй мировой войны так и не смогло достигнуть этого небывало высокого уровня: в 1783 г. на Рюгене жило 23 431 человек, в 1933 г. — 53 900 человек.

На основании этого ученый заключает: «Свидетельства XI — ХП вв. неоднократно подчеркивают необыкновенную многочисленность ран. Только при этом последнем условии раны могли быть сильнейшим племенем среди прибалтийских славян, как о том пишут Адам Бременский и Гельмольд. Но как можно примирить известие о необыкновенной плотности населения Рюгена с тем, что население его не занималось или почти не занималось земледелием? Возможность очень плотного населения ран объясняется их богатством: “Среди них нигде не найти ни одного нуждающегося или нищего”, — говорит Гельмольд. Богатство ран основывалось на ежегодной установленной дани, которую они получали ото всех славянских земель. Так как денег у ран не было, а были они очень многочисленны и земледелием почти не занимались, то мы вынуждены думать, что дань славян на Рюген состояла главным образом из продовольственных продуктов; ср. слова ибн-Руста, что Русь на острове “питается лишь тем, что добывает в земле славян”.

В предшествующем изложении мы рассмотрели показания ибн-Руста и Мукаддаси и нашли, что характеристика острова Рюгена во всех существенных пунктах сходна с характеристикой острова русов в описании арабских авторов: размеры небольшого острова, характер его почвы, неразвитое или полностью отсутствующее земледелие, островное положение, служащее защитой от врагов, соседство со страною славян и, наконец, исключительная плотность населения, — все эти признаки общи древнему Рюгену и острову русов. Можно ли считать совпадением, что на небольшом острове русов и на небольшом острове Рюген население пренебрегало земледелием и достигло при этом чрезвычайной плотности? Случайное совпадение такой характеристики островов едва ли вероятно, потому что необыкновенная плотность населения небольшого острова в связи с крайне мало развитым земледелием на нем является исключительно редким признаком, и именно поэтому названная особенность острова Рюгена является первостепенным аргументом в пользу его отождествления с островом русов. Если, по словам Мукаддаси, остров русов — “это крепость, защищающая их от нападений”, а Рюген, по словам Гельмольда, был “неприступен из-за трудностей своего местоположения”, то и это обстоятельство является достаточно редким существенным признаком, объединяющим остров Рюген с островом русов»{318}.