Французские уроки. Путешествие с ножом, вилкой и штопором - Питер Мейл

На первое был подан бульон из мидий, морковки, чеснока, грибов, оливкового масла и белого вина. От него шел восхитительный, насыщенный аромат, и я решил было, что тут не обошлось без солидной порции сливок. Но нет: в бульоне оказалось всего 165 калорий – столько же, сколько содержит стаканчик диетического йогурта. Вторым блюдом было овощное ризотто: рис из Камарга, сваренный в курином бульоне, с зеленым горошком, луком-шалотом и белой и зеленой фасолью – вкуснейшая, сочная смесь, посыпанная свежим пармезаном. Калорий: 240, чуть больше, чем в дольке шоколада. И наконец, изысканный десерт: малина, клубника и черная смородина в легком сиропе из фруктозы с шариком мороженого, изготовленного из йогурта и fromage blanc[140]. Число калорий: 95.

Во всем ланче, включая бокал красного вина, содержалось не более шестисот калорий. Он был красивым и очень вкусным. Но больше всего поразило нас то, что после него мы почувствовали себя совершенно сытыми. На такой диете, призналась жена, она готова сидеть всю жизнь.

Прихлебывая кофе, мы разглядывали наших товарищей по оздоровлению. В основном это были французы, но попадались и американцы. Определить, кто есть кто, было нетрудно даже на глаз. Американцы прилежно изучали карты и путеводители и делали в них какие-то пометки. Французы изучали обеденное меню (обед minceur из трех блюд – суп, рыба, фруктовое мороженое – всего 480 калорий и обед gourmand из пяти блюд – число калорий деликатно не упомянуто).

За следующие три дня, заполненные процедурами и неизменно превосходной едой, я изменился как внешне, так и внутренне. Обычно во время отпуска у меня регулярно случаются приступы дурного настроения. Перечитав все книги, я начинаю скучать, и тут же моя рудиментарная англосаксонская совесть просыпается и принимается твердить, что надо делать что-нибудь полезное или, по крайней мере, что-нибудь делать. Здесь же все мои обязанности заключались в том, чтобы вовремя появляться на термальной ферме и два раза в день за едой орудовать ножом и вилкой. Больше я не делал абсолютно ничего и, как ни странно, получал от этого удовольствие, чего раньше со мной не случалось. Может, секрет заключался в грязевых ваннах или в нежном внимании всех этих барышень в белом. А может, в том, что никто даже намеком не предлагал мне изнурять себя телесно. Теннис, плавание, пешеходные и велосипедные прогулки – все эти виды физической активности были в нашем распоряжении, но не были обязательными, и мы с удовольствием предавались лени. Я пришел к выводу, что именно в этом и заключается огромное преимущество цивилизованного СПА.

Решив, по-видимому, что после изнурительных дней, проведенных в СПА, его клиенты нуждаются в дополнительном отдыхе, Жерар недавно добавил к своей империи «Домен д’Уше» (Domaine de Huchet) – коттедж на берегу Атлантического океана, примерно в полутора часах езды от основного курорта. Он стоит прямо на пляже – самом большом пляже в Европе: широкая полоса чистейшего мелкого песка, простирающаяся от Аркашона на севере до Биаррица на юге. Здесь нам полагалось три дня предаваться farniente[141], дышать морским воздухом и отдыхать от утомительных грязевых купаний и гидромассажей.

В отеле нас снабдили картой и подробной инструкцией, и все-таки мы решили, что заблудились, когда свернули на проселочную дорогу, изрытую корнями и уходящую в густой сосновый бор. Чем дальше мы ехали, тем больше становилось корней и тем у´же делался туннель среди деревьев. Если бы тут хватило места для разворота, мы непременно вернулись бы назад. Мы уже не сомневались, что ошиблись поворотом и сейчас движемся в никуда. Но примерно милю спустя деревья вдруг стали расступаться, а наверху опять показалось небо. Остановившись на макушке высокой дюны, мы вышли из машины и с высоты увидели деревянный дом с двумя длинными верандами, выкрашенный в песочный и бледно-красный, словно выгоревший на солнце, цвет. Он был низким, квадратным и идеально гармонировал с окружающим пейзажем. Рядом стояли еще два небольших домика, точно выстроенных из выброшенных на берег досок, и каждый был окружен миниатюрным садиком. Выложенная деревянными плитками дорожка между дюнами вела к океану, и даже отсюда мы слышали, как разбивается о берег прибой.

Нас встретила молодая пара, Мартина и Макс, которая отвечала в «Уше» за все. Они показали нам комнату и рассказали о программе на ближайшие три дня. Каждое утро до одиннадцати часов в столовой сервируется un brunch copieux[142]. Мартина заверила нас, что его должно хватить до пяти часов, когда нам предложат чай. Обед начинается в половине восьмого, и его будет готовить Макс. «Это не cuisine minceur, – объяснил он, – но все равно еда очень здоровая. Я почти все готовлю на гриле». Он показал на устройство для барбекю у дверей кухни, очень похожее на печурку на колесах, в которой виноградари Прованса сжигают обрезанную лозу. В первый вечер нам будет предложен на выбор суп-пюре из картофеля и лука-порея или фуа-гра на первое, сибас или утиная грудка на второе и два десерта на третье. Мы легко простили Максу то, что он не готовит minceur блюд.

Весь день мы исследовали дом и окрестности. Главное здание, построенное в 1859 году каким-то бароном из Бордо как охотничий домик, вполне можно было фотографировать для журнала «Interiors» или «Côté Sud»[143]. В элегантных комнатах были широкие кровати с пологом, настоящие камины, старинная и простая мебель и полы из широких досок медового цвета. И главное, в них действительно хотелось жить, а такое не всегда можно сказать об очень фотогеничных домах.

Выйдя на улицу, мы по деревянной тропинке дошли до Атлантического океана. Кроме нас, на пляже оказался только одинокий рыбак с удочкой, стоящий по пояс в пене. И еще чайки. Мы могли бы пройти по сто километров в одну и другую сторону и все время шли бы по песку. Мы могли бы плыть на запад до самой Америки. Или, погуляв полчасика, мы могли бы вернуться на веранду, выпить чаю и сидеть там, любуясь на солнце, опускающееся в океан. Выбор оказался нетрудным.

В «Уше» может одновременно жить не больше шести человек, и до сих пор мы не видели здесь других гостей. Только за обедом выяснилось, что, кроме нас, здесь обитает еще одна пара. Мы поздравили друг друга с тем, что нам посчастливилось попасть в этот «paradis-sur-mer»[144], как они выразились, и уселись за столик у камина, где нас уже ждали бокалы вина. Как и весь остальной дом, столовая могла бы служить образцом уюта и безупречного вкуса. Все здесь ласкало глаз: каменный пол теплого желтого оттенка, беленые балки на потолке, огонь свечей, отражающийся в хрустальных бокалах, льняные скатерти и салфетки, тонкий фарфор. Столь продуманный интерьер сделал бы честь любому столичному ресторану, не говоря уж об охотничьей хижине, затерянной в дюнах.

Через стеклянную дверь веранды мы видели, как Макс в белом поварском колпаке колдует над барбекю. Мартина подложила в камин полено, долила нам в бокалы вина и открыла новую бутылку, которую мы выпьем за обедом. Все было прекрасно в этом лучшем из миров.

Макс недаром носил поварской колпак – он оказался истинным виртуозом открытого огня. Розовые ломтики утиной грудки, веером разложенные на тарелке, были сочными, нежными и пахли дичью, костром и лесом – результат, к которому я всегда стремился, но ни разу не смог добиться, когда затевал барбекю. Возможно, дело в том, что надо жечь старое дерево и сосновые шишки, а не готовый уголь. А может, достаточно будет купить высокий белый колпак. Или проработать несколько лет на кухне у Жерара и научиться всему, что знает Макс. В «Уше» он готовил все: от супов и фланов до десертов и фруктовых кексов, которые подавались к утреннему чаю. Когда мы уезжали, жене очень хотелось увезти его с собой.

Обед завершился сырами с Пиренеев, кофе и любимым местным успокаивающим средством – большой рюмкой арманьяка. Его справедливо называют бренди с деревенским характером. В нем чувствуется слабый карамельный привкус, и он ударяет по мозгам, точно мул бархатным копытом. Одна доза гарантирует восемь часов глубочайшего, безмятежного сна.

Меня разбудили две ссорящиеся под окном чайки, и я сразу же вспомнил, что сегодня перед le brunch мы собирались пройти хотя бы часть пути до Биаррица. Когда мы вышли из дома, белый как вата утренний туман еще окутывал дюны и смягчал шум прибоя. Одинокий рыбак – возможно, тот же оптимист, что вчера, – подбоченясь, стоял на берегу и не спускал глаз с поплавка, точно надеялся гипнозом выманить сибаса из океанских глубин.

Мы ушли с пляжа и по тропинке, на которой тут и там валялись пучки водорослей, отправились в дюны, сплошь поросшие низким зеленым кустарником. Вокруг не было видно ни строений, ни телефонных столбов и вообще никаких следов человеческого присутствия. При одинаковом населении территория Франции в три раза превышает площадь Британских островов, и здесь, в отличие от Англии, еще можно увидеть огромные пространства, на которых правит только природа.