Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года - Дмитрий Смышляев

Путь продолжает идти отсюда по чрезвычайно гористой, пустынной, дикой местности, по крутым обнаженным скалам; ехать становится с каждым шагом труднее и опаснее; местами камни сыплются из-под ног лошади в пропасти. От самого Иерусалима шел с нами пешком немец, весьма бедный пилигрим, отставший от своих товарищей, которые отправились к Иордану накануне. Не раз встречая вооруженных бедуинов, мы поджидали его, когда он отставал. От самого Иерусалима ко мне присоединились еще два немца с драгоманом англичанином. Один из них почтительно величал другого «Herr Graf». Граф, с своей стороны, относился к товарищу с видом благосклонного покровительства.

Спустившись по чрезвычайно крутой и небезопасной дороге в Иорданскую долину, мы взяли влево, к Сорокадневной горе. Это та гора, на которой Спаситель постился сорок дней и был искушаем диаволом. Она вся состоит из ярко-красного песчаника, имеет форму весьма отлогого конуса, совершенно лишена растительности, вся в слоях, уступах и обрывах; изрыта множеством пещер, частью натуральных, частью обделанных для жилья, в которых спасались в древние времена подвижники. Доступ на вершину ее чрезвычайно труден и опасен. Холмы, составляющие ее подножие и спускающиеся к источнику Елисея и к месту древнего Иерихона, покрыты обильной зеленью. Здесь встречаются весьма интересные растения; таковы: заккум (Eleagnus angustifolius, Linn.) – род сливы, из косточек которой добывался галаадский бальзам, упоминаемый в Библии (Быт. 37, 25; Иер. 8, 22) (см.: Розенмюллер, Эдман). Арабы и теперь добывают этот бальзам, считая его целебным от ран. Большая часть четок, продаваемых в Иерусалиме, приготовляется также из косточек этого растения. Ветви его покрыты мелкими, весьма острыми иглами, заворачивающимися крючком. Проезжая мимо одного из этих деревьев, я слегка задел его и с трудом выпутал мою шляпу из ветвей. Если бы у меня были такие же густые и длинные волосы, как у Авессалома, то мне, пожалуй, не миновать бы на этот раз его участи. Листья заккума – средней величины, овальны и вообще напоминают листья лавровишневого дерева. Полагают, что венец Спасителя был сплетен из ветвей заккума.

В другом, не менее интересном растении здешнем думают видеть знаменитое содомское яблоко. Дерево, называемое арабами гадаг, производит плоды, похожие на круглое яблоко в грецкий орех величиной, весьма яркого оранжевого цвета, заключающее в своей красивой оболочке черную, весьма мелкую пыль отвратительно горького вкуса. Листья его мелки, ветви иглисты. Вероятно, это же растение разумеет Моисей под содомским виноградом (Втор. 32, 32). Историк Иосиф говорит, что в окрестностях Мертвого моря находят плод, весьма красивый по наружности, рассыпающийся в пепел, когда к нему прикасаются. Натуралисты (Гассельквист) полагают, что это все тот же гадаг (Solanum melongena, Linn.), о котором говорено выше и внутренность которого превращается в пыль, когда он испорчен насекомыми. Красивые иерихонские розы, о которых упоминает Сирах (Сир. 24, 15), кажется, исчезли. Однако же монахи католического монастыря Иоанна Крестителя в пустыне продают корни так называемых иерихонских роз, которые будто бы очень легко принимаются чрез долгое время, и пилигримы разносят их далеко. О цветах этих роз говорят даже, что, будучи засушены, они, подобно древним розам этого рода, долго сохраняют способность снова распускаться в воде. Риттер приводит подобный опыт, сделанный над цветком, принесенным из Палестины крестоносцами и сохранявшимся в качестве святыни около семиста лет (Erdkunde, т. 2, стр. 431). Иерихонская роза настоящего времени, которою, впрочем, украшена местность не одного Иерихона, но все плодородные места Палестины, есть куст (Anastatica hierochuntica, Linn.) вышиной в пять-шесть вершков, со множеством стеблей, покрытых весьма мелкими листьями и красивыми бархатисто-оранжевыми цветами. По всей вероятности, это растение не имеет ничего общего с тем, которое продают католические монахи под именем корней иерихонского розана.

Невдалеке от Сорокадневной горы протекает обильный Источник Елисея, называемый арабами Аин-эль-Султан. Он густо оброс деревьями и кустарниками, которые тянутся отсюда непрерывными полосами до самого Иордана. По другую сторону ручья, на небольшой прогалине раскинуто было до десятка палаток; над одной из них развевался флаг Североамериканских Соединенных Штатов; стреноженные лошади и мулы бродили около; сундуки и седла валялись в разных местах на земле; мукиры (погонщики) курили трубки и наргиле, флегматически почесываясь и глядя на хлопотню черных драгоманов и поваров. Господ не было видно; все, вероятно, разбрелись гербаризировать, рисовать и т. д. По эту сторону ручья бродила партия пеших немцев, к которой присоединился и наш вышеупомянутый спутник. В этой партии замешался поляк, говоривший по-русски. Высокий, худой капуцин из Баварии с длинным посохом в руке казался пастырем этого прикочевавшего издалека стада.

Источник считается тем самым, горькую воду которого пророк Елисей обратил в пресную (4 Цар. 2, 19–22). В небольшом расстоянии отсюда полагают место библейского Иерихона. Это был город весьма древнего происхождения. Обладание им облегчило для евреев завоевание Ханаанской земли; предводимые Иисусом Навином, они хотели взять его приступом. Предварительно посланы были в Иерихон два шпиона, которых приютила блудница Раав; чрез нее они узнали об отчаянном положении города (Нав. 2). На основании полученных этим путем известий Иисус двинулся на приступ, и после шестидневной битвы стены Иерихона разрушились при трубных звуках жрецов (Нав. 6). Иисус срыл город и предал проклятию того, кто его возобновит (Нав. 6, 25). Проклятие это пало на царствование Ахава, когда Ахиил Вефильский вздумал возобновить укрепления (3 Цар. 16, 34). Иерихон сделался потом школой пророков, между которыми прославились Илия и Елисей (4 Цар. 2, 4, 15). После возвращения израильтян из вавилонского плена Иерихон сделался значительнейшим городом Иудеи после Иерусалима. Ионафан Маккавей его укрепил. Антоний отдал доходы с его садов Клеопатре. Ирод I украсил его роскошными постройками и умер в нем. Разрушенный во время осады Иерусалима Веспасианом, он был вновь выстроен Адрианом и совершенно исчез только в эпоху крестовых походов. На месте, как полагают, этого города теперь находится дрянная деревушка Ригга («благоухание»). Хижины арабов сбиты из земли; вся деревня обнесена такой же стеной, в защиту от шакалов, гиен и кабанов, бродящих в пустыне. Остатки башни, занимаемые баши-бузуками[64], суть развалины церкви, существовавшей на месте дома богатого Закхея (Лк. 19, 2–8). Поблизости растет смоковница; на нее, разумеется, показывают пилигримам как на дерево, на которое взлезал хромой богач, желавший видеть Иисуса.