Точки над Ё - Наталья Нестерова

Пока Яков Самуилович полагал меня своей больной, обращался на «ты», как только перешла в «не по его части», появилось «вы».

– Отправлю-ка я вас к специалисту.

Доктор сел за письменный стол, начал что-то быстро писать. И опять я вспомнила: Яков Самуилович всегда мамашам давал письменные инструкции – на листочках из толстой школьной тетради в клеточку. Мама говорила, что действует он правильно: взволнованные болезнью малыша родительницы докторскую скороговорку не усваивают. А тут расписано: такие-то полоскания через такое-то время, закапывания, впрыскивания, паровые ингаляции...

Неужели до сих пор пишет от руки? Чего проще отпечатать на принтере рекомендации, ведь методы лечения стандартны. Если требуются дополнения, исключения, можно и от руки вписать. Время приёма одного пациента сократится существенно. Когда тобой врач полчаса занимается, время пулей летит. Но пять раз по тридцать минут в очереди с больным ребёнком, ополоумевшим от ожидания, растягиваются в бесконечность.

Надо с Леной обсудить и предложить ей рационализировать труд детского отоларинголога.

Выйдя из кабинета, я помахала рукой Лене с Васей (сидел на коленях у мамы и терзал сотовый телефон). Изобразила набор телефонного номера – созвонимся.

Рекомендацию Якова Самуиловича прочитала, получив дублёнку в гардеробе.

«Ул. Свердлова, д. 5. В приёмном покое спросить доктора Кузовлева. Связки не напрягать, режим молчания сохранять до полного восстановления голоса. Я.С.»

Здравствуйте, пожалуйста!

Адрес: улица Свердлова, пять – знает каждый в нашем городе. Там находится областная психиатрическая лечебница. Её называют Свердловкой. И говорят: «по нему Свердловка плачет», «из Свердловки сбежал» – характеризуя неадекватного в своём поведении человека.

Мне? В Свердловку?

С другой стороны, завтра передача, а рабочий инструмент отсутствует. Сорвать эфир много хуже, чем перебрать время, отпущенное на передачу. И не столь важно клокотание шеф-редактора и продюсера. Люди бывалые, выкрутятся – поставят музыкальные хиты. Но дети? Пусть горстка детей. Ведь ждут: «Здравствуйте! В эфире передача «Словарик» и ведущая...»

В приёмном покое психиатрической клиники сидели вполне адекватные люди. Никто не буйствовал, не пускал пену изо рта и диких плясок не исполнял. Пожилая мама с дочерью за тридцать, – определила я. Заботливый муж ковыряется в пластиковом пакете: зубную щётку, кажется, забыли. Жена смотрит на него, точно на фронт провожает. Кто кого из супругов провожает – не поймёшь. Молодая женщина с холодным взглядом, устремлённым в стенку. Подросток с родителями, изо всех сил старающимися излучать оптимизм.

Тоже очередь. Совершенно другая, с детской поликлиникой не сравнить. Там – боль временная, надежды – на сто лет вперёд. Здесь – надежда только теплится, а боль застарелая. При, повторюсь, внешнем спокойствии.

Они прибыли на госпитализацию. Участливо посоветовали мне: «Направление сестре отдайте», – и показали на дверь в торце помещения. Моим направлением была записка Якова Самуиловича. Когда сестра прочла её, удивления не высказала. Наверное, здесь отвыкли удивляться. Сестра велела ждать.

Постепенно все прибывшие на госпитализацию скрылись за дверью, я осталась одна. Уже начала подозревать, что обо мне забыли, когда появилась сестра и пригласила войти.

За столом сидел мужчина лет сорока в белом халате, очень усталый. Может показаться странным, но подобная усталость всегда трогает женское сердце. Впрочем, ничего странного: мужик охотился на мамонта, вернулся с войны, с поля, на котором пахал (косил, собирал урожай), мужик вымотался до предела и заслуживает сочувствия.

– Сергей Владимирович, трудное дежурство было? – участливо поинтересовалась у врача сестра.

– Не то слово. Так, – потёр он лицо, точно хотел смешать в кучу глаза, нос, рот. – Что у нас тут? – посмотрел на меня: – Рассказывайте!

Я развела руками: не могу.

– А, да, – вспомнил Сергей Владимирович, – Яша звонил. Пропал голос, значит?

Я кивнула.

– На фоне стресса?

Я кивнула.

– Очень большого стресса?

Очень – широко развела я руками.

– Уж такого? – не поверил доктор. – Вы как рыбак про пойманную рыбу. Кстати, рыбку по ночам ловим? В смысле – в кровать писаемся?

Нет – замотала я решительно головой. И на последующие вопросы отвечала отрицательно. Я не страдаю недержанием мочи, бессонницей и тревожными состояниями (это когда вдруг потеешь от беспричинного страха), у меня не бывает ни зрительных, ни слуховых галлюцинаций, и так далее.

Первую половину беседы я кивала, вторую – мотала головой. Шея устала.

– Забыл спросить, как вас зовут?

Я написала на своём «направлении».

– Ася Топоркова, – прочитал доктор. – Забавное сочетание.

Медсестра вдруг ойкнула:

–Та самая Ася Топоркова?

–Кто у нас Ася Топоркова? – повернулся к ней врач.

–Ведущая передачи по радио, «Словарик». Это правда вы? Сергей Владимирович, у неё голосок чудный и передача интересная про слова. Всё отделение слушает.

Я не предполагала, что настолько знаменита и меня слушают не только дети, но и психически больные люди. Как к этому относиться, не знаю. Хотя, если им «Словарик» помогает обрести душевное здоровье, это замечательно. А продюсер не подозревает, кто рейтинги обеспечивает.

– Так вы популярная личность, значит? Ну-ну. Мы вас вылечим, конечно. Оля, сходи в отделение, возьми... – Доктор назвал какое-то лекарство, и сестра вышла. – Имейте в виду, Ася Топоркова, что реакция на стресс в виде потери голоса может повториться. Поэтому что? Избегать стрессов. Стрессов что? Избежать невозможно. Посему психику надо что? Тренировать. Как что? Как мышцы...

Он задавал вопросы и сам на них отвечал. Кажется – чтобы не уснуть на месте. Рекомендации не отличались оригинальностью: больше гулять на свежем воздухе, умеренно заниматься спортом, не объедаться тяжёлой пищей и, главное, копить положительные эмоции, не зацикливаться на отрицательных.

Медсестра Оля принесла лекарство. Мне дали воды, и я проглотила маленькую белую капсулу.

– Ну, будьте здоровы! – поднялся доктор.

– Это всё? – беззвучно шевеля губами, спросила я.

– А вы что хотели? Полежать у нас в клинике? Можем устроить. Оля, в палату к Сидорчуку, а? Защекочет он Асю Топоркову – сразу голосок проявится.

Они рассмеялись, видя мой испуг.

Прощалась я и благодарила, кланялась по-русски в пояс, пятилась и дверь открыла спиной.

В больничном дворе я попробовала голос – не появился. Да и вообще никакого заметного действия пилюля не оказывала. Только когда ехала в автобусе, запершило в горле – оно пересохло, и пить хотелось отчаянно. Я даже изменила решение: не на радио поеду объяснять жестами, что передачу вести не могу, а позвоню из дома. Вернее, бабушка позвонит. Эту идею мне подсказало «направление» Якова Самуиловича.