Тень среди лета - Дэниэл Абрахам

Амат сложила записку дважды, загнула уголки, как полагалось при личной переписке, надписала «для Ови Ниита» и поставила на виду, поверх кипы бумаг и конторских книг. Потом немного посидела в ожидании Митат, прислушиваясь к музыке улиц и неразборчивым голосам из-за стены. Ночная свеча таяла риска за риской, и Амат уже начала гадать, не случилось ли чего непредвиденного.

Не случилось.

Заслугами ли Митат или нет, уйти из дома оказалось проще простого: надо было всего лишь надеть темно-зеленую накидку, взять трость и выйти через черный ход, а оттуда – по каменной дорожке к воротам, что выходили на улицу.

На востоке небо уже начало сереть, звезды близ горизонта меркли. Почти полная луна закатилась. Веселая ночь подошла к концу, и только горстка запоздавших гуляк еще разбредалась по домам. Амат, несмотря на ломоту в суставах, бодро шагала по улице с ними наравне.

У перекрестка она задержалась, чтобы купить ветчины с зеленью, завернутой в миндальные листья, и чашку чая. Пока Амат ела, над горизонтом всплыло солнце, точно божество из темноты. Чувствовала она себя на диво спокойно, даже умиротворенно. Затворничество подходило к концу. Еще день-другой, и то, что задумал Марчат, исполнится. Несмотря на адские испытания, ей хватило сил все вынести и уйти красиво.

Амат верила в эту сказку до тех пор, пока девушка за прилавком не предложила ей еще чаю. Распорядительница чуть не расплакалась от мизерного проявления доброты. Все-таки заточение не прошло для нее даром, сколько бы она ни убеждала себя в обратном.

Когда она пришла домой, уже вовсю рассвело. В обычный день, если ей правильно помнилось, она уже спешила бы на работу. По своему городу, по своим делам. Амат отперла дверь, проскользнула внутрь и заперлась изнутри на засов. Опасно было являться сюда, не зная, как продвигается гнусное дело Марчата, но нужда заставила. Сейчас ей нужны были деньги и бальзам для суставов. И свежее платье. И сон. Боги, как ей хотелось выспаться… Но это могло подождать.

Амат наспех собрала вещи и с трудом спустилась по лестнице. Серебра в рукаве было достаточно, чтобы снять небольшой домик на месяц, а уж укромный угол на три дня – и подавно. Только бы…

Нет. Куда там… Стоило ей открыть дверь, как на пути выросли трое громил. С ножами. Самый дюжий подскочил к ней, зажал рот и припер к стене. Остальные мигом, как тени, просочились внутрь, и дверь снова хлопнула. Амат зажмурилась. Сердце выпрыгивало из груди. Ее мутило.

– Будешь кричать – придется тебя убить, – вкрадчиво произнес главарь. Лучше бы рявкнул. Амат кивнула, и ладонь исчезла. Ножи, однако, остались на виду.

– Я хочу поговорить с Вилсином-тя, – произнесла Амат, придя в себя.

– Значит, не зря мы за ним послали, – отозвался один из сподручных. – Можешь пока присесть.

Амат проглотила ком в горле. Потом ответила позой согласия, развернулась и заковыляла вверх по лестнице. Двое громил отправились следом, третий остался внизу. Солнце прошло путь в две сложенных ладони, когда в ее комнату поднялся Марчат.

Он как будто постарел, так ей показалось. Или не постарел, а очень устал. Волосы на лбу слиплись, платье обвисло, на рукаве виднелось пятно от яичного желтка. Он прошелся туда-сюда по комнате, не глядя ни на Амат, ни в сторону. Она сидела за столом, сцепив руки на колене, и ждала. У окна Вилсин остановился, повернулся и махнул на головорезов.

– Прочь, – сказал он. – Ждите внизу.

Те переглянулись. «Думают, повиноваться ему или нет», – поняла Амат. Стало быть, не его люди. Не совсем его. Наверное, лунолицего Ошая. Один пожал плечами, его подельник изобразил, что услышал приказ, после чего оба затопали к двери и скрылись. Амат слушала, как их шаги затихают внизу.

Вилсин выглянул из окна, на улицу. Оттуда веяло жаром. На лбу у него выступила испарина, подмышки взмокли.

– Ты поспешила, – произнес он наконец, все еще не глядя на нее.

– Правда?

– Да. Оставалось три дня подождать.

Амат приняла позу извинения. Вышло более небрежно, чем она хотела. Молчание длилось до тех пор, пока Вилсин не посмотрел Амат в глаза. Она не сумела прочесть выражение его лица – не то гнев, не то печаль, не то усталость. Ее начальник, глава Дома Вилсинов, тяжело вздохнул.

– Амат… Боги, дела идут плохо. Хуже, чем я представлял, хотя и не ожидал хорошего.

Он подошел к ней, опустился на подушку, которую обычно занимала Лиат, и уронил голову в ладони. Амат вдруг захотелось коснуться его, утешить, но она сдержала порыв.

– Все почти закончено, – продолжил Марчат. – Я могу убедить Ошая и его людей оставить тебя в живых. Могу, но только с твоей помощью.

– Какой?

– Ты должна рассказать мне, что задумала. Все, что успела сделать или сказать, чтобы предотвратить сделку.

Амат медленно, медленно улыбалась, пока не прыснула со смеху. Потом ее плечи затряслись, и она приняла позу изумления. Нелепость вопроса встряхнула ее, как волна – пловца. Марчат смотрел озадаченно.

– Что я успела? – переспросила Амат. – Ты дурачок? Я сбежала отсюда, словно за мной гнались с топором, сидела тише воды ниже травы, молилась, чтобы ты скорей закончил свои делишки. Предотвратить сделку? Право, Марчат, ты совсем ополоумел.

– То есть ты ничего не сделала?

– Я прошла через ад. Меня били и запугивали. Пытались сжечь живьем. За последние недели я повидала такие клоаки, каких не видела многие годы. Впрочем, я кое-чего добилась. Еще бы – работала как проклятая. Даже ты не заставлял меня так пахать. – Слова лились и лились из нее сами, все быстрее и громче, а щеки горели. – Ты хочешь знать, сочиняла ли я в свободное время план, как сохранить честь своего дома и восстановить справедливость во всем мире? Нанимала ли лазутчиков, чтобы разыскать твою драгоценную клиентку и предупредить, что вы намереваетесь с ней сделать? Нет, жирный гальтский болван, и не пыталась! А ты этого ждал?

Амат обнаружила, что вся подалась вперед, выпятила подбородок. От злости ей на миг полегчало – она как будто обрела прежнюю власть. Потом поняла, что это мираж, но отрадное чувство осталось. Марчат смотрел угрюмо.

– А Итани? Что скажешь о нем?

– О ком?

– Об Итани. Ухажере Лиат.

Амат махнула рукой.

– При чем тут он? Я посылала его выяснить, куда ты идешь, но это ты и сам наверняка знаешь. Мы не разговаривали тогда, а после – тем более.

– Почему же он три вечера из пяти выгуливает Хешаева ученика? – загремел Марчат. Его голос был жестким, как скала. Он ей не верил.

– Не знаю, Марчат-тя. Может, сам его спросишь?

Он мотнул головой, встал и повернулся лицом к окну. Гнев, который подогревал Амат, выпарился, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Вилсин поверил. Чтобы встал на ее сторону. Она чувствовала себя флюгером, который крутится от малейшего порыва ветерка. Если б ей дали поспать перед этим разговором, если б не побег из заведения Ови Ниита, если бы мир был хоть сколько-нибудь честен, понятен или справедлив, она могла снова стать собой – спокойной, солидной, уравновешенной. Амат со стыдом спрятала отчаяние поглубже, притворяясь, что всего лишь глотает гнев.