Загадочное происшествие в Стайлзе - Агата Кристи

Тут можно только догадываться, но полагаю, я угадал верно. В столе миссис Инглторп не оказалось почтовых марок. Однако в другом конце комнаты стоит конторка ее мужа… запертая. И поскольку ей очень нужно было найти марки, она попыталась, согласно моей версии, открыть его конторку одним из своих ключей. Я убедился, что на ее связке есть ключ, способный открыть конторку ее мужа. Следовательно, она открыла его конторку и в поисках марок обнаружила еще кое-что – тот самый листок бумаги, который позже увидела у нее в руках Доркас и который совершенно не предназначался для глаз миссис Инглторп. С другой стороны, миссис Кавендиш, заметив, как ее свекровь вцепилась в этот листок, решила, что у нее в руках письменное доказательство измены ее собственного мужа, Джона. Она потребовала отдать его ей, но миссис Инглторп совершенно честно сказала невестке, что это письмо ее совершенно не касается. Миссис Кавендиш, однако, не поверила ей. Она подумала, что миссис Инглторп покрывает грехи своего приемного сына. Миссис Кавендиш весьма решительна по натуре, но под маской сдержанности удачно скрывала безумную ревность к мужу. Поэтому она решила любой ценой завладеть этим доказательством, и в решающий момент судьба пришла ей на помощь.

В то утро миссис Инглторп потеряла ключ от бювара, а миссис Кавендиш повезло найти его. И она знала, что ее свекровь хранит в том бюваре все важные документы. Вечером она открыла задвижку, ведущую в комнату мадемуазель Синтии. Возможно, даже смазала дверные петли, поскольку, открывая дверь, я заметил, что она открывается совершенно бесшумно. Миссис Кавендиш отложила осуществление своего плана до раннего утра, сочтя это наиболее безопасным временем, – ведь слуги привыкли к тому, что она встает ни свет ни заря. И вот, одевшись в свой рабочий наряд, миссис Кавендиш прошла через комнату мадемуазель Синтии в спальню миссис Инглторп.

Пуаро сделал легкую паузу, и Синтия удивленно спросила:

– Но почему же я не проснулась, если кто-то вошел в мою комнату?

– Мадемуазель, вас напоили снотворным.

– Снотворным?

– Mais, oui![45] Вы помните, – бельгиец вновь обратился уже ко всем нам, – что, несмотря на грохот, шум и суматоху за стеной, мадемуазель Синтия продолжала спать. Это допускало две возможности. Либо она притворялась, что спит, – что показалось мне невероятным, – либо ее крепчайший сон объяснялся особыми причинами. Склоняясь ко второй версии, я с особой тщательностью проверил кофейные чашки, вспомнив, что вчера вечером кофе мадемуазель Синтии принесла миссис Кавендиш. Я взял пробы гущи из каждой чашки и отдал их на анализ, однако в них ничего не обнаружили. Я точно пересчитал чашки на тот случай, если одну из них спрятали, но все, казалось бы, были в наличии. Мне пришлось признать свою ошибку.

Позднее я обнаружил, что виноват в серьезном просчете. Кофейный столик накрыли не на шесть персон, как я думал, а на семь, поскольку в тот вечер в гости еще заходил доктор Бауэрштайн. Слуги ничего не заметили, поскольку Энни, горничная, собиравшая кофейный поднос, поставила туда семь чашек, не зная, что мистер Инглторп так и не выпил кофе, а Доркас, убиравшая их утром, как обычно, обнаружила шесть чашек, или, строго говоря, она обнаружила пять – ведь одну разбили в спальне миссис Инглторп.

Я не сомневался, что как раз из пропавшей чашки и пила мадемуазель Синтия. И подкрепило мою уверенность то обстоятельство, что во всех имевшихся в наличии чашках обнаружили остатки кофейной гущи и сахара, который мадемуазель Синтия никогда не добавляет в кофе. Мое внимание привлекло также замечание Энни о «соли», рассыпанной на подносе с какао, которое она каждый вечер относила в спальню миссис Инглторп. Естественно, я взял пробу этого напитка и отправил на анализ.

– Но такой анализ уже сделал доктор Бауэрштайн, – быстро вставил Лоуренс.

– Не совсем такой. Заказанный им анализ провели на наличие в какао стрихнина, и ничего иного. Ему, в отличие от меня, не пришло в голову проверить там наличие какого-то усыпляющего средства.

– Снотворного?

– Да. И вот результат того анализа. Миссис Кавендиш добавила совершенно безвредные, но достаточные для крепкого сна дозы в напитки как миссис Инглторп, так и мадемуазель Синтии. И возможно, ей впоследствии пришлось пережить весьма… mauvais quart d’heure![46] Представляю, что могла почувствовать миссис Кавендиш, когда ее свекрови внезапно становится плохо и она умирает, а сразу после этого произносится слово «яд»! Она полагала, что подсыпанное снотворное совершенно безвредно, но, должно быть, ужасно испугалась, подумав, что виновата в смерти бедняжки. Охваченная паникой, она бежит в гостиную и прячет кофейную чашку и блюдце мадемуазель Синтии в большую медную вазу, где ее и обнаружил позднее месье Лоуренс. Она не посмела тронуть остатки какао – слишком много вокруг было свидетелей. Догадываюсь, какое облегчение она испытала, когда упомянули стрихнин, и она поняла, что не виновата в случившемся несчастье. Теперь становится понятным, почему могли так долго не проявляться симптомы отравления стрихнином. Снотворное на несколько часов замедлило воздействие этого яда…

Пуаро помолчал. Мэри взглянула на него, на ее лицо постепенно возвращались живые краски.

– Все сказанное вами, месье Пуаро, правда. Я пережила худшее время в моей жизни. Никогда не забуду того ужаса. Но вы удивительно проницательны. Сейчас я поняла…

– Что я имел в виду, говоря, что вы вполне можете довериться отцу Пуаро, верно? Но вы не решились довериться мне.

– Тогда все понятно! – воскликнул Лоуренс. – Какао со снотворным, выпитое после отравленного кофе, вполне объясняет такую задержку воздействия яда.

– В принципе, верно. Но остается вопрос, был ли отравлен кофе? Тут мы сталкиваемся с занятной трудностью, ведь миссис Инглторп вовсе не пила кофе!

– Что? Как же так? – послышались возгласы всеобщего удивления.

– Не пила. Помните мои слова о пятне на ковре спальни миссис Инглторп? Оно имело несколько особенностей. Во‑первых, еще сохранило влажность, и, во‑вторых, от него исходил сильный кофейный запах, а среди ворсинок ковра я обнаружил несколько осколочков фарфора. Я с легкостью понял, что произошло, поскольку парой минут раньше с того столика у окна на то же самое место свалился мой рабочий баульчик, и я даже посетовал на неустойчивость изящной мебели. Предыдущим вечером, придя в спальню, миссис Инглторп тоже поставила на него чашку кофе, и предательский стол проделал с нею тот же трюк. Что происходило дальше, я могу лишь догадываться, и скажу, что миссис Инглторп, очевидно, подняла осколки и положила их на прикроватный столик. Испытывая потребность в каком-то стимуляторе, она подогрела какао и тут же выпила его. Тогда перед нами встает новая загадка. Нам известно, что стрихнина в какао не обнаружили. Кофе не выпили. Однако, согласно заключению экспертизы, стрихнин она должна была принять между семью и девятью часами вечера. Необходимо найти третье средство… средство, настолько подходящее для сокрытия горечи стрихнина, что даже странно, почему никто о нем не подумал?

Пуаро обвел глазами слушателей и внушительно ответил на свой же вопрос:

– Ее лекарство!

– Вы подразумеваете, что убийца добавил стрихнин в ее тонизирующую микстуру? – воскликнул я.

– Его не понадобилось добавлять. Он уже присутствовал в составе микстуры. Стрихнин, убивший миссис Инглторп, был идентичен стрихнину, прописанному в составе микстуры доктором Уилкинсом. Чтобы прояснить для вас ситуацию, я прочитаю выдержку из фармацевтического справочника, обнаруженного мной в аптеке госпиталя Красного Креста Тэдминстера. «Следующий рецепт приводится в большинстве медицинских учебников:

Strychninae Sulph gr I

Potass Bromide dram VI

Aqua ad Fiat Mistura oz VIII[47]

В течение нескольких часов бо́льшая часть соли стрихнина осаждается на дне этого раствора в виде прозрачных кристаллов нерастворимого бромида. В медицинской практике известен случай, когда прием сходной микстуры привел к летальному концу, вызванному тем, что одна женщина вместе с последней дозой лекарства приняла и весь выпавший в осадок стрихнин».

В рецепте доктора Уилкинса, конечно, нет никакого бромида, но, надеюсь, вы помните, что я говорил о пустой коробке из-под снотворных порошков. Один или два таких порошка, добавленные в полную бутылочку микстуры, точно так же, как описано в медицинском справочнике, вполне могли осадить весь стрихнин и в результате быть выпитыми с последней дозой. Позднее вы узнаете, что человек, обычно наливавший миссис Инглторп лекарство, всегда действовал исключительно осторожно, стараясь не взбалтывать микстуру, чтобы весь осадок оставался на дне.