История сербов - Сима Чиркович

Оба важнейших источника дают представление о том, какое количество благородных металлов ушло по морю на Запад. На север, вероятно, они вывозились мало, поскольку Венгрия также была значительным экспортером серебра и золота. Относительно экспорта на турецкую территорию, а также того, сколько оставалось для нужд ремесленного производства и сербских монетных дворов, ничего не известно. Можно приблизительно оценить стоимость товаров, которые необходимо было ввезти в страну, чтобы сбалансировать торговлю. В 1422 г. стоимость экспорта через Дубровник составляла 130 тысяч дукатов, если иметь в виду среднюю цену на серебро в 7,5 дуката.

Специфика развития горного дела, иногда годами не дававшего прибыли, пока не будут обнаружены залежи руды, обусловила возникновение практики займов и кредитования. Подобное явление наблюдалось и в торговле, обеспечивавшей широкое предложение товаров, привозившихся для обмена на дорогостоящее серебро. Естественным следствием этого оказалась большая задолженность граждан сербского государства. Об уровне этой задолженности свидетельствуют многочисленные документы, а также осложнения дипломатических отношений между Дубровником и сербским деспотом. Сохранилась книга дубровницкого купца Михаила Лукаревича за период 1432–1438 гг., в которой значатся имена около 1200 должников, частью из Ново-Брдо, частью из его окрестностей. Деньги предоставлялись под залог, стоимость которого превышала размер долга, либо при наличии поручителя — лица, которое брало на себя обязательство вернуть необходимую сумму, если должник не будет в состоянии сам сделать это. Согласно привилегии, дарованной грамотами правителей, доказательством размера долга могла служить устная клятва дубровчанина. Интересы кредитора защищала также практика передачи должника в руки поручителя, имевшего право подвергнуть его заключению до уплаты долга.

О размерах задолженности можно судить также на основании политических и дипломатических переговоров и тех аргументов, которые выдвигало правительство Дубровника, поддерживавшего своих граждан и их интересы, с одной стороны, и деспотов, старавшихся защитить своих подданных, — с другой. Так, оспаривалось право граждан Дубровника подтверждать наличие долга и его размер только своей клятвой, вводился мораторий на выплату долгов в определенных местах, а позднее и по всей стране. Было разрешено в счет уплаты долга конфисковывать недвижимость, кроме земель, данных правителем в пользование (поскольку фактическим собственником этих владений был не должник, а правитель). Также было позволено взыскивать с должника только «третий динар» (т.е. треть) его заработка или платы. Деспот Джурадж в 1435 г. даже провел денежную реформу, предписав при этом, чтобы при возвращении долга с 10 новых динаров выплачивалось 16 старых.

В то время вес сербских динаров упал до 1 грамма, 35–40 динаров приравнивались к одному венецианскому дукату. Сербская монета носила название аспра, подобно старой византийской монете и турецкой монете того периода и более позднего времени (акче — турецкий перевод слова аспра, означавшего «белые» деньги). Правительство Дубровника требовало от деспотов соблюдения старых обычаев, а от своих граждан — дисциплины; проверяло, действительно ли некоторые кредиторы взыскивали долг дважды, предписывало гражданам гуманно обращаться с переданными в их руки должниками и отводить их в свои дома, не привлекая внимания. Проблема долгов продолжала быть актуальной вплоть до падения сербского государства.

О росте внутренней торговли можно судить на основании появления новой категории населенных пунктов — торгов, экономическая функция которых определялась их названием. Торги, как правило, пользовались привилегией проведения ежегодной ярмарки, заимствованной из Византии. Часть известных в будущем городов уже в то время имела статус торга: Заслон (Шабац), Валево, Парачин, Ужице, Чачак. Прочие города впервые упоминаются в ранних турецких приходно-расходных книгах под названием базар — как имеющие доход, во много раз превышающий доходы самых больших сел. Некоторые города развились уже под турецкой властью благодаря преимуществам своего положения или другим обстоятельствам и продолжали существовать, впоследствии превратившись в современные города.

В XV в. становится заметным прогресс в овладении техникой и приемами ее использования. Наиболее значительными были достижения в области горного дела и металлургии, о чем свидетельствует факт приглашения рудокопов и специалистов-горняков из других, в том числе экономически развитых, стран. Сохранились свидетельства о приглашении мастеров из Сицилии (1397), Сиены (1437), от Неапольского двора (1452), из Феррары (1457) и Урбино (1481). С большим мастерством осуществлялись гидротехнические работы по использованию водной энергии, применявшейся непосредственно в рудодробилках, механических молотах, катках, мельницах или поступавшей к мехам в плавильных мастерских. Была освоена техника литья колоколов и пушек, представлявшая собой высокое достижение того времени. Об искусности сербских мастеров в изготовления механизмов свидетельствует тот факт, что серб, приглашенный из Афона, установил в Москве механические часы с боем.

Более скромно развивалось текстильное производство. В то время в соседнем Дубровнике с 1416 до 1463 г. процветало искусство изготовления шерстяных тканей — arte di lana. Герцог Стефан Вукчич Косача также основал подобное производство в своем городе Нови в 1448 г., для чего обратился к помощи итальянского мастера из Римини. Продукция проходила заключительную обработку и крашение в Дубровнике. В целом предприятие не было успешным. В окрестностях Призрена, как и в самом городе, с византийских времен сохранялась традиция выращивания тутового шелкопряда и производства оригинальной ткани tella di Prisreno. К этой же категории относилась и ткань tafotta rasciana, упоминаемая во второй половине XV в.

Преемственность как идеал

Прекращение существования династии, а вместе с ней и прекращение существования старых государственных структур и порядка вызвали у вновь пришедших к власти лиц насущную необходимость обретения легитимности. В особенности это было важно для местных феодалов второго поколения, которые не располагали высокими титулами и властными функциями, даровавшимися царем. Насколько можно судить по ряду известных источников, большинство местных феодалов сохранили скромные титулы, например жупан или кнез, которые хотя и восходили к глубокой старине, но в середине XIV в., вследствие их массового тиражирования, утратили свое былое значение. Другие же именовали себя обобщенным титулом господин или государь.

Самым сильным средством обретения легитимности было установление связи с династией, что достигалось разными способами. Так, Твртко Котроманич в своей родословной доказывал происхождение от короля Драгутина; о князе же Лазаре говорили то, что он происходит от вельможи царя Душана, а его жена— от Вукана, что имело еще большее значение, ибо тем самым их потомство напрямую связывалось с Неманичами. Это родство перешло также на Бранковичей, поскольку Мара была дочерью князя Лазаря и княгини Милицы.

Потребность подчеркнуть преемственность от Неманичей вызвала появление литературных жанров, представлявших историю династии и события после смерти царя Душана. Жизнеописания показывали, как разветвлялось семейство Неманич, а важные события излагались в летописях, возникших по образцу византийских кратких хроник и продолжавших светские хроники, переведенные при царе Душане.

Жизнеописания королей и архиепископов, начатые Даниилом II, останавливались в своей светской части на правлении Стефана Душана, а в описании церковных деятелей дошли до патриарха Саввы III (1375). Принятие Душаном титула царя рассматривается здесь в негативном ключе: он оставил «прародительскую королевскую власть» и посягнул на царскую. Следствием этого стали раскол и отлучение от общения с константинопольским патриархом — рана, требовавшая исцеления. В преодолении раскола главная роль приписывается князю Лазарю. Он восстановил единство церквей и прежний порядок.

Своеобразной заменой жанра жития стали сочинения о князе Лазаре, в центре которых стоят его мученическая смерть, восхваление мужества и самопожертвования, почитание князя как святого, подобно «святым правителям» прошлого. Стремление к установлению преемственности руководило как общим поведением, так и конкретными действиями. Твртко представлял свои завоевания как возвращение старых территорий, утверждая, например, что «город наших предков Котор успешно перешел в наше владение на вечные времена». В переговорах граждан Дубровника с соседями-феодалами каждое, пусть даже самое незначительное дело рассматривалось в контексте воспоминаний о том, как это было «при первых сербских правителях».