Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Энтоптические машины неустанно и скрупулёзно поддерживали точную модуляцию суспензорных полей, проецирующих столько света в воздух, что происходящее напоминало прогулку в аквариуме, объединённом с оранжереей. Небесные тела мелькали подобно стоическому живому корму, кометы проносились стремительными насекомыми, а призрачные облака газа и пыли напоминали дрейфующую медузу. Курс “Сперанцы” отмечала мерцающая красная линия, хотя отображались только реальные космические участки путешествия. Нанесение на карту бурлящих глубин варпа лучше оставить навигаторам, если такое вообще возможно.

— Проложенный тобой курс похвально точен, дорогая, — произнёс отец, наблюдая, как всё больше информации вливается в непрерывные уравнения. — Я не гексамат, но полагаю, что архимагос доволен.

Линья чувствовала гордость в тёплых эманациях его системы жидкообращения и послала безмолвное подтверждение, что разделяет его радость.

— Курс точен до одной световой минуты, — ответила она. — Новая астрономическая информация только улучшит его по мере продолжения путешествия.

— Пока мы не выпрыгнем из варпа у Шрама Ореола, — напомнил отец.

— Я знаю, но достигнув Валетте, мы сможем лучше… оценить то, что ожидаем увидеть.

— Ты ведь хотела сказать “предполагаем”?

— Я рассматривала такой вариант, но решила, что он подразумевает слишком большую долю погрешности.

— Место, куда мы направляемся скрыто завесой неопределённости, доченька. Нет ничего постыдного в неведении, чего нельзя сказать о его отрицании. Зная, что мы не знаем, мы можем предпринять шаги, направленные на исправление нашего незнания.

Виталий Тихон шагал сквозь течения звёздной информации с непринуждённостью человека, который провёл жизнь, изучая небеса. Его руки двигались, как у виртуозного дирижёра, дружелюбно и по-отечески тщательно просеивая поток данных, словно каждая система и звезда принадлежали ему. Он направился вдоль стен зала, минуя области космоса, где свет звёзд превращался в немногим больше чем в релятивистские пятна, к системам вблизи галактического ядра.

Он подошёл к проекции Шрама Ореола, изображение которого рябило мерцало и не могло сфокусироваться, как будто проекторы испытывали затруднения в расшифровке искажённых данных. Машины, шипя, выплёвывали в воздух кольца свистящего кода, гневаясь, что приходится визуализировать столь уродливую область космоса. Растекавшиеся красные и фиолетовые кровоподтёки, испещрённые жёлтыми и зелёными вкраплениями, распространяясь, подобно инфекции вдоль границы галактики, переходя в полосу звёздных полей, которые не имели никакого эмпирического смысла. Проецируемая информация мерцала и исчезала, прежде чем появиться обновлённой под гул схем и неослабевающий шум раздражённого оборудования.

— Духи беспокоятся сегодня, — сказала Линья.

— А ты не беспокоилась бы? — спросил Виталий и протянул руку, чтобы коснуться стены и послать успокаивающую бинарную молитву во взволнованное сердце механизма. — Проецирующие духи зала раздражены изменчивыми потоками информации. Путешествие сквозь варп не привело к ответам на картографические вопросы, и как любой из нас, когда мы не добиваемся цели, они без всякого удовольствия встречают нарушение нормального режима работы.

— Они видят в тебе родственную душу, — сказала Линья, когда изображение отдалённых секторов и мерцающих звёзд стало более ярким и чётким. Раздражённое шипение машин стало тише.

— У меня много общего с духами, которые ищут далёкие берега, — ответил Виталий без особого намёка на скромность. — Также, как и у тебя.

Линья знала, что отцу не всегда хватало такта в общении с ней, но всё же высоко ценила такое проявление чувств.

— Какая жалость, — произнёс Виталий, возвращая внимание к зловеще ухмыляющейся ране Шрама Ореола. — Когда-то это были астрономические ясли юных и молодых звёзд. Теперь это немногим больше, чем кладбище исчерпанной материи, умирающих сжимающихся ядер и искажённых данных, которые столь же бессмысленно выглядят отсюда, что и с Кватрии.

— Даже загруженные “Сперанцей” на последнем промежуточном пункте астрономические данные мало помогли в расшифровке произошедшего, — заметила Линья.

— Понятно, — сказал Виталий, вытягивая водопад данных из воздуха. — Гравитационные постоянные изменения, вызванные взаимодействием столь многих гиперстарых звёзд, просто смеются над нашими инструментами. Если верить их показаниям, то внутри Шрама Ореола есть силы, способные разорвать корабль в мгновение ока.

— Я надеюсь, что на промежуточной станции Валетте мы получим более чёткое представление об этих умирающих звёздах и изменчивом космосе между ними. Возможно, мы даже сумеем проложить курс сквозь гравитационное болото.

Отец отвернулся от Шрама Ореола и спросил. — На чём основана подобная надежда?

Линья ответила не сразу, хотя она и подозревала, что отец уже догадался о причине. — Манифольдная станция Валетте — последняя известная точка контакта с потерянным флотом магоса Телока. Весьма разумно предположить, что есть причина, почему эта система получила сообщение по манифольду от флота Телока. Возможно, она находится в коридоре, где гравитационные поля аннулируют друг друга. Я не могу считать простой случайностью, что Валетте расположена прямо на нашем оптимальном курсе к Шраму Ореола. Я верю, что нас ведёт воля Омниссии, отец.

— Ты считаешь, что могла оказаться жертвой предвзятого подтверждения, как и неаугметированные?

— Да, но я отбросила такую возможность. Шанс, что Валетте встретится на запланированном курсе от Джоуры, бесконечно мал в абсолютном объёме потенциальных маршрутов, эллиптических отклонений орбиты и аксиоматической непостоянности системы.

— Согласен, — произнёс Виталий. — И должен признаться, что с некоторым нетерпением ожидаю загруженных данных от манифольдной станции Механикус, расположенной так близко к Шраму. Кто знает, какую информацию там могли собрать за последние столетия?

Дрожь светоданных пробежала по кабелепроводам пола, когда за спиной Линьи открылась вращавшаяся дверь в форме шестерёнки. В воздух поднялась яркая пелена биографической информации, эксплуатационного статуса и текущих загружающихся/выгружающихся данных.

Таркис Блейлок стремительно вошёл в купол астронавигации и его загрузочные устройства сразу же принялись поглощать окружающую информацию. Он выпалил подобающий приветственный код Линье и Виталию. Формальность, но она ожидала меньшего. Хотя нравы и формы обращения Механикус сильно отличались от присущих неаугметированным людям, многие из аллюзий сохранились — пускай и на двоичном коде — передавая малейшие намёки упрёка, одобрения или как сейчас тщательно скрываемого презрения.

— Магос Блейлок, — произнёс Виталий, используя простую форму бинарных протоколов, которые вышли из употребления после повторного открытия высокофункциональной лингва-технис почти пять тысяч лет назад. — Как всегда рад видеть вас. Что привело вас в купол астронавигации?

— Этот вопрос лучше обсудить конфиденциально, — ответил Блейлок, демонстративно игнорируя Линью.

— Чтобы вы не сказали мне конфиденциально, я позже передам это дочери, — произнёс Виталий, прокручивая астрономические данные системы Кетерия. — Поэтому в целях краткости и лучшего применения нашего времени предлагаю вам просто сказать то, что вы собираетесь.

— Хорошо, — согласился Блейлок, направляясь в центр зала и устремив взор зеленоватой оптики вверх, где таинственные пространства далёких галактик вращались подобно туманным паутинам. — Я пришёл в поисках вашей поддержки.

— Поддержки в чём?

— Поддержки в моих притязаниях на марсианские кузни архимагоса Котова, когда их будут перераспределять.

— Разве это несколько не преждевременно? — спросила Линья. — Мы даже не достигли границы галактики, а вы говорите так, словно экспедиция уже потерпела неудачу.

— Статистически успех экспедиции всегда считался маловероятным, — ответил Блейлок, поворачиваясь на триста шестьдесят градусов и изучая данные прозрачных звёздных систем. — Ничего не изменилось. Наиболее вероятный исход путешествия — Шрам Ореола не удастся преодолеть и архимагосу Котову придётся вернуться на Марс, признав неудачу.

— Если вы так уверены, что экспедиция закончится неудачей, почему вы участвуете в ней?

— Генерал-фабрикатор лично направил меня к архимагосу Котову, — сказал Блейлок, позаботившись, чтобы благодаря лингва-технис они поняли всю полноту его власти. — Непростительно потерять столь ценное судно, как “Сперанца” в бесплодной попытке отправиться в область проклятого космоса. Я должен убедиться, что ковчег не окажется напрасно принесённым в жертву на алтаре отчаявшегося человека, который стремится вернуть былую славу.