Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Александр Грин

Хотя около Кадьяка нетрудно найти множество прекрасных гаваней, однако компанейские суда пользуются сейчас только двумя: Трех Святителей, которая, по моим наблюдениям, лежит на северной широте 57° 05´ 59˝ и в западной долготе 153° 14´ 30˝, и Св. Павла, лежащей под 57° 46´ 36˝ с. ш. и 152° 08´ 30˝ з. д. Первая из них – та, в которой остановился Шелехов при первом своем прибытии на Кадьяк. Она расположена на запад-северо-запад от южного мыса острова Салтхидака и образована косой, выдающейся к северо-западу от южной конечности небольшого залива. Говорят, что до землетрясения, случившегося в 1788 году, местность вокруг этой гавани была гораздо выше. Теперь же она покрывается до гор равноденственными (равноденственными называются приливы, наблюдаемые при положении луны, земли и солнца на одной линии – прим. ред.) приливами, грунт везде – ил и самый мелкий черный песок, а общая глубина от 4½ до 10 сажен [от 8 до 18 м]. Вход в эту гавань, а также и выход из нее весьма удобны – она закрыта от всех ветров. Вторая же гавань не представляет ничего особенного. Она состоит из узкого пролива, в который можно войти не иначе, как много раз изменив курс. Правда, северный проход в нее прямой, но часто бывает укрыт туманом. Выход же из нее довольно удобен, так как при южных и юго-западных ветрах погода, как уже говорилось раньше, большей частью стоит ясная. Обойдя остров Каменный (который следует оставлять на значительном от себя расстоянии, потому что от его северного мыса идет довольно длинный риф), надо проявить немалую осторожность, ибо по обеим сторонам прохода также лежит много подводных камней, между которыми кораблю негде повернуться, а хуже всего то, что грунт по северную сторону весьма нехорош. Компания отдала этому месту преимущество при заселении только потому, что там много елового леса, которого совсем нет в других местах острова. Впрочем, оно невыгодно для судов, во-первых, потому, что встречные ветры могут задерживать суда слишком долго, во-вторых, здесь на якоре неудобно стоять в зимнее время, ибо иногда бывают весьма сильные ветры. Чтобы иметь лучший и удобнейший вход в гавань Св. Павла, следует пройти сначала перпендикулярно к Чиниатскому мысу, а потом держать курс на камень, который я назвал Горбуном и который надо проходить по правую сторону, так как близ островов Пустого и Лесного видны все опасные места и там в случае безветрия можно останавливаться на верпе на 60 саженях [109 м], где грунт – ил. При встречных ветрах или непостоянной погоде я советовал бы держаться в море, не входя в Чиниатский залив.

Глава четвертая. Плавание корабля «Нева» от острова Кадьяка до Ситкинского залива

Отплытие корабля «Нева» к Ситкинскому заливу. – Свидание и переговоры с ситкинскими посланниками. – Осмотр горы Эчком. – Прибытие тайона Котлеана в Новоархангельскую крепость. – Целебные воды. – Отплытие корабля от Ситки

Июнь 1805 г. В 11 часов до полудня при маловетрии и довольно ясной погоде мы снялись с якоря. При нашем приближении к узкой части пролива ветер стал встречным; однако вскоре подул юго-западный ветер и вынес корабль «Нева» на свободную воду. Бандер проводил нас за остров Лесной, где, распрощавшись с нами, отправился обратно, а мы в 5 часов пополудни направились дальше, пройдя северным проходом, который, как уже сказано прежде, можно всегда предпочитать южному.

При нашем проходе мимо Павловской крепости нам салютовали из нее пушечными выстрелами, а жители обоего пола, собравшись на берег, в знак своего пожелания благополучного нам пути кричали «ура!».

20 июня в четвертом часу пополудни открылась на северо-восток 6° гора Доброй погоды, а вскоре показались и другие возвышенности, между которыми гора Эчком была видна в 40 милях [в 74 км], на юго-восток 60° по правому компасу. Мы надеялись через несколько часов достигнуть якорного места, но настала тишина, и мы были вынуждены любыми способами не приближаться к берегам, покрытым снегом и при ночной темноте казавшимся очень неясными даже на близком расстоянии. Эта осторожность была для нас полезна, так как течение, подвинувшее корабль к востоку на 2° 47´, по-видимому, все еще продолжалось.

21 июня. Утром мы подошли к горе Эчком, которая вместе с возвышенностями Ситкинского пролива представляла собой картину, подобную той, что открылась мне при первом взгляде на остров Кадьяк.

Гора Эчком с северной стороны была еще покрыта снегом, свидетельствуя о том, что в этой стране зима еще не совсем сдалась, хотя в других местах уже давно царствовало лето. По наблюдениям, сделанным мной в полдень, мы находились тогда под 57° 00´ 30˝, а так как мыс Эчком был в это время на северо-восток 69° по компасу, то и получается, что он лежит под 57° 00´ с. ш. После полудня задул юго-западный ветер, и наш корабль шел довольно скоро, но, не доходя до островов Средних, ветер утих. Тишина продолжалась недолго. Подул легкий южный ветерок и продвинул нас к тому самому проходу, которым прошлой осенью корабль «Нева» выходил из гавани. Тут течение переменилось, и нас начало было прижимать к подветренному берегу, в связи с чем и следовало к ночи удалиться за Средние острова.

22 июня в час пополуночи мы начали лавировать к гавани при маловетрии с северо-запада. Течение хотя и было для нас попутное, однако корабль ушел бы недалеко, если бы ему не помогли присланные Барановым три байдары и наши гребные суда. Они помогли нам достигнуть якорного места по восточную сторону Новоархангельской крепости. Я было и сегодня старался войти проходом, которым выходил в прошлую осень. Однако из-за сильного отлива моя попытка опять осталась тщетной, а потому, опустившись к северо-востоку, я прошел между другими островами. Лишь только мы успели убрать паруса, как к нам приехал Баранов, порадовавший меня тем, что он полностью вылечился после раны, полученной им в прошлом году в правую руку. К вечеру мы легли на два якоря, так что Новоархангельская крепость была от нас к западу-северо-западу, а мыс Колошенский – к востоку-северо-востоку, отдав по канату на восток и запад, плехт имел под собой 15, а даглест[145] – 14 сажен [27,5 и 25,5 м], грунт – ил с песком.

23 июня. С самого нашего прибытия погода, судя по местному климату, стояла хорошая. Около десятого часа я сошел на берег и, к величайшему моему удовольствию, увидел удивительные плоды неустанного трудолюбия Баранова. Во время нашего краткого отсутствия он успел построить восемь зданий, которые по своему виду и величине могут считаться красивыми даже в Европе. Кроме того, он развел пятнадцать огородов вблизи селения. Теперь у него четыре коровы, две телки, три быка, овца с бараном, три козы и довольно большое количество свиней и кур. В этой стране это драгоценнее всяких сокровищ.

29 июня. Вместе с Барановым и со своими офицерами я ездил на то место, где некогда стояла наша крепость Архангельская. Там мы нашли остатки строений, уцелевших от пламени. Отобедав на этих развалинах и пожалев об участи тех, кто под ними лишился жизни, к вечеру мы возвратились домой.

2 июля я дал поручение своему штурману Калинину объехать гору Эчком и, отыскав за нею пролив, ведущий в Крестовскую гавань, его подробно описать. Баранов уже давно ожидал посещения ситкинских жителей, но, не видя ни одного из них, послал вчера переводчика уведомить, что корабль «Нева» пришел из Кадьяка и привез одного из их аманатов (после победы, одержанной нами прошлой осенью над ситкинцами, я взял всех аманатов с собой на Кадьяк, откуда привез обратно только одного из ситкинцев и двух, принадлежавших другим народам). По словам Баранова, ситкинцы не слишком желают с нами дружить. Хотя переговоры продолжались всю зиму, до сих пор ни один тайон не явился в нашу крепость. Зимой они жили порознь, но теперь опять собрались вместе и против селения Хуцновского (в проливе Чатома) построили себе крепость. Из разных сообщений видно, что все народы, живущие около Ситкинских островов, принялись за укрепления. А так как по проливам ежегодно ходят суда Американских Соединенных Штатов и меняют там ружья, порох и прочие военные материалы на бобров, то следует ожидать, что наши земляки в скором времени будут окружены довольно опасными соседями.

7 июля поутру Калинин возвратился из своего путешествия, выполнив данное ему поручение. Описав вышеупомянутый пролив, он отделил остров, на котором возвышается гора Эчком, и предоставил мне возможность назвать его Крузовым в память адмирала Александра Ивановича Круза (этот почтеннейший человек помогал мне с детства и вдохновил меня на служение моему отечеству[146]), которому я многим обязан. Сегодня на место старой бизань-мачты, уже вышедшей из строя, мы поставили новую.

11 июля. Посланный к ситкинцам переводчик возвратился утром с известием, что тайоны все еще не доверяют нам, требуют другого посольства, после которого уже решатся приехать. По его рассказам, новопостроенная ситкинская крепость похожа на старую, но гораздо хуже укреплена. Она стоит в мелкой губе и перед ней по направлению к морю находится большой камень. Получив эти сведения, мы вторично отправили к ситкинцам того же переводчика с подарками и с уверением в нашей дружбе. Он возвратился к вечеру 16-го числа с бóльшим, чем раньше, успехом. С ним приехал ситкинский тайон для переговоров и был принят со всем уважением, так как здешние народы не уступают никому в честолюбии. О скором прибытии тайона мы получили известие поутру, и Баранов приказал приготовиться к его приему. Около 4 часов пополудни показались две ситкинские лодки вместе с тремя нашими байдарками. Все они шли рядом, и сидевшие в них, приближаясь к крепости, запели. В это время начали собираться наши партовщики, а чугачи, назначенные для торжества, одеваться в лучшее свое платье и пудрить свои волосы орлиным пухом. Многие из них расхаживали в одном только весьма поношенном камзоле, а другие, имея на себе исподнее платье и будучи в остальном совершенно обнаженными, хвастались и восхищались своим нарядом не менее европейского щеголя в новом и модном кафтане. Подъехав к берегу, ситкинцы остановились и, подняв ужасный вой, начали плясать в своих челноках. Сам же тайон скакал больше всех и махал орлиными хвостами. Едва они кончили этот балет, как наши чугачи начали свой с песнями и бубнами. Эта забава продолжалась около четверти часа, во время которых наши дорогие гости приехали к пристани и были на лодках вынесены кадьякцами. Я думал, что вся церемония этим кончится, однако же обманулся. Ситкинцы еще на несколько минут остались на своих лодках и любовались пляской чугачей, которые под звуки песни изображали смешные фигуры. После окончания этого представления тайона положили на ковер и отнесли в назначенное для него место. Других гостей также отнесли на руках, только без ковров. Поскольку день заканчивался, то Баранов приказал угощать посольство, переговоры были отложены до следующего утра.