История пиратства. От викингов до наших дней - Питер Лер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не все пираты сражались так отчаянно, когда их настигали охотники. Некоторые были слишком пьяны даже для того, чтобы понять, что происходит, а другие были пойманы, когда их корабли стояли на мели для ремонта. Многие пираты, порой даже очень грозные, похоже, просто теряли храбрость. Калико Джек, или Джон Рэкхем, один из печально знаменитых пиратов своего времени, проявил необъяснимую трусость, когда его корабль столкнулся у северо-восточного побережья Ямайки с английским шлюпом под командованием охотника на пиратов капитана Джонатана Барнета. Рэкхем и вся его команда быстро сдались, фактически не начав бой, отчего были высмеяны женщинами из их команды — Энн Бонни и Мэри Рид. Говорят, что, прежде чем Рэкхем был повешен, ему позволили в последний раз увидеться с любовницей, Энн Бонни, но «все ее слова утешения свелись к тому, что ей жаль видеть его там, но, если б он дрался, как подобает мужчине, ему бы не пришлось быть повешенным, как собака»{327}.
Антипиратские союзы
Намного действеннее, чем бороться с отдельными пиратами в море или в бухтах, — но и намного опаснее — было наносить удары по их базам, чтобы уничтожить раз и навсегда. Войны против корсаров Варварийского берега Алжира, Триполи и Туниса, которые вели с XVI до начала XIX века западные державы, в первую очередь Испания и ее союзники — Генуя и рыцари-госпитальеры, а позже Нидерланды, Франция и Англия (Великобритания), хорошо показывают, какими трудностями сопровождались такие кампании.
Большинство морских грабителей из этих трех варварийских княжеств были, строго говоря, каперами: их действия санкционировались правителями и ограничивались нападениями на врагов того или иного города — а врагов, как правило, хватало. Главным источником дохода для Алжира, Туниса и Триполи была военная добыча, состоявшая из всякого рода товаров, золота и серебра (в слитках или монетах), оружия и боеприпасов, а также рабов для продажи на оживленных невольничьих рынках. Без прибыли от поддерживаемого государством пиратства княжества были бы нежизнеспособны{328}, а их морской джихад против неверных велся в большей степени из-за экономической необходимости, нежели по религиозным убеждениям. В погоне за наживой некоторые налетчики совершали вылазки даже в Атлантический океан и Северное море; в 1616 году алжирские корсары добрались до Азорских островов{329}, а в 1631 году операции Мурата Реиса Младшего (ранее известного как Ян Янсон), действовавшего в Северном море на протяжении пяти лет, увенчались (как мы видели в главе «Высокотехнологичное пиратство») разграблением ирландского порта Балтимор. Еще более амбициозная корсарская вылазка в июне 1627 года завершилась в Исландии, которую отделяет от Алжира расстояние в 5000 морских миль{330}. Суда, встречавшиеся на пути таких экспедиций, не подвергались атакам лишь в том случае, если они плыли под флагами государств, хорошо плативших за безопасный проход, как это называли варварийские корсары, правители же Алжира, Триполи и Туниса, «продававшие» такие пропуска, предпочитали слово «дань». Современные ученые смотрят на это более трезво: «Нации, которые не платили дань — другими словами, не поддавались шантажу, становились жертвами нападений, их суда и города грабили, а моряков, пассажиров и прибрежных жителей обращали в рабство»{331}. В течение XVI — XVIII веков ведущие европейские торговые державы — Голландия и Великобритания, а также испанцы, французы, датчане, шведы и различные итальянские княжества платили за подобные пропуска. Суммы были существенные: «В 1780-е годы ради поддержания мира Великобритания платила Алжиру около 1000 фунтов в год, что сегодня составляет примерно 1,2 млн фунтов (1,56 млн долларов). Голландцы платили около 24 000 фунтов, а испанцы — колоссальную сумму в 120 000 фунтов»{332}. Однако, как показывал опыт, мир, купленный за деньги — а иногда даже за морское снаряжение, оружие, боеприпасы, — часто оказывался хрупким и недолговечным: в конце концов, жизнь в мире со всеми торгующими государствами противоречила бы экономическим интересам Алжира, Триполи и Туниса.
Именно поэтому ведущие торговые и военные державы своего времени предпринимали попытки оккупировать или хотя бы нейтрализовать пресловутые логова пиратов — собственными силами или в рамках совместных операций. Образовывались недолговечные союзы для борьбы с пиратами Варварийского берега: за объединенным нападением флотов Франции и Испании на Тунис в 1609 году последовала успешная испано-голландская атака на флот из 24 алжирских корсаров в 1618 году, в то время как британцы делали попытки создать альянс с голландцами и испанцами против Алжира в период с 1617 по 1620 год{333}. Этот тройственный морской союз планировался главным образом адмиралом сэром Уильямом Монсоном, который имел в послужном списке длительную борьбу с пиратами Ирландии и Шотландии у берегов этих стран и в Ирландском море. По его мнению, «чтобы противостоять турецким пиратам, достаточно такого количества кораблей Его Величества, чтобы их грузоподъемность составляла 3000 тонн, а экипаж насчитывал 1200 человек, столько же кораблей требовалось от Испании и Голландии»{334}. Для этого необходимо было выполнить два условия: во-первых, добиться взаимодействия с Испанией, поскольку соединенному флоту для пополнения запасов понадобились бы испанские гавани, во-вторых, правильно выбрать время для нападения, так как лобовая атака на Алжир с алжирским флотом в порту
