Узор на снегу - Патриция Хорст

Обрадовавшись, что дыхание нормальное, Тимоти приподнял спальный мешок, пощупал узкие изящные ступни и отметил, что они теплые.

Только после этого он позволил себе выдохнуть. От колебания воздуха мелкие прядки волос упали на ее лоб. Словно почувствовав его присутствие, Лилиан вздохнула во сне, и уголки ее рта приподнялись в чуть заметной улыбке.

Этот рот!.. Придвинувшись ближе, Тимоти изучал изгибы полных губ, словно созданных для любви, для смеха, для добродушного поддразнивания, и вспоминал, какой страстью расцветал этот рот под его поцелуями.

Он хотел снова познать эту страсть, прижать Лилиан к сердцу и услышать, как в экстазе она выкрикивает его имя. Хотел смахнуть ее слезы потом и сказать, что она — само совершенство, что и его заставляет чувствовать себя королем. Он не хотел лишь одного, чтобы другой мужчина узнал ее, полюбил ее так, как он.

Как он!..

Открытие ошеломило его. Замерев, он ждал, когда пройдет шок и голос рассудка осмеёт эту идею. Ждал, когда всплывут слова «нелепость», «мальчишество», «бред», «похоть», но все было тщетно.

Боже правый, он делал все, что было, чтобы избавиться от нее: оскорблял, унижал. Если бы она умерла на этой горе, вина лежала бы тоже на нем. «Из-за вас моя девочка пропала! — орал он на нее. — Каково вам будет, если окажется, что вы свели Стеф в могилу?»

Почти потеряв голову от раскаяния, он наклонился и поцеловал ее нежно и трепетно. И словно спящая красавица она открыла глаза и посмотрела на Тима.

— Тимоти? — сонно пробормотала она. — Это действительно вы?

— Да, — сказал он охрипшим от переполнявших его чувств голосом. — А кого еще ты ждала?

Она, конечно, все еще спит. Как спала много дней, слишком часто просыпаясь, чтобы разочароваться. Именно поэтому она постаралась поуютнее завернуться в спальный мешок. Уж на этот раз она не позволит сновидению закончиться! Действительность холодна и жестока, и она не в силах противостоять ей.

— Открой глаза, Лилиан. — Голос Тимоти обволакивал, словно теплый черный атлас. — Пора вставать.

— Нет, — прохныкала Лилиан, и это было еще одним доказательством того, что она спит. Она никогда не хныкала! — Не сейчас.

— Милая, — нежно произнес Тим, — ты должна поговорить со мной. Я хочу убедиться, что с тобой все хорошо.

Милая… Лилиан улыбнулась и свернулась калачиком под теплым покрывалом. Такой сон не должен кончаться!

— Мы нашли Стеф.

Его слова прокололи радужный пузырь фантазии и моментально вернули Лилиан к событиям сегодняшнего дня. Она резко выпрямилась и посмотрела на Тима.

— Осторожнее, милая, — сказал он, прижимая ее спиной к жесткому матрасу. — Все в порядке. Она в порядке. Сейчас меня беспокоишь ты.

— Как… где вы нашли ее? Почему она?..

— Все это может подождать, — возразил Тим. — А сейчас я хочу проверить, не ранена ли ты.

Откинув спальный мешок, он ловко ощупал ее конечности, плечи, шею в поисках возможных повреждений. Лилиан лежала, не шевелясь и наслаждаясь прикосновениями тонких умелых пальцев.

Окончательно удовлетворенный Тим опять сел на корточки и строго посмотрел на Лилиан.

— Отрываться от поисковой партии было чертовски глупой затеей. Здесь дикие горы, а не загородная лыжная горка. Тебе повезло, что ты не лежишь на дне ущелья со свернутой шеей. Ты ведь знаешь это, не так ли?

— Но… — начала было Лилиан.

— И что бы я тогда делал? — Его голос приобрел резкие интонации. — Ты подумала об этом? Ты вообще когда-нибудь думаешь, прежде чем поддаваться любому порыву, который взбредет тебе в голову?

— Я…

— У меня и так хлопот полон рот со Стеф. Мне достаточно тех седых волос, которые есть. Мне не нужно, чтобы ты…

— Знаю, — с негодованием воскликнула она, обрывая его на полуслове. — Вы ясно дали понять, что я вообще вам не нужна!

— Чертовски верно! — взвился он. — Должно быть, я сошел с ума, если позволил себе попасться на крючок женщине, столь же послушной, как мул. Взгляни, что ты со мной делаешь. Никто так не умеет пробуждать во мне самое худшее, как ты! Поэтому помоги мне, Лилиан! Если мне снова придется пережить нечто похожее на последние десять дней, я…

Но Лилиан уже не слушала его. Она вдруг увидела то, что Тимоти не смог передать словами: боль, которой были полны его глаза, страх, в котором он никогда не признается, уязвимость, которую отчаянно пытался скрыть. И горькие складки у рта — следы тревог и волнений. Лицо его осунулось и побледнело от усталости. Но он никогда не поддавался слабости. Нет, он накладывал на эмоции узду такой же железной дисциплины, какой подчинял все составляющие своей жизни.

Когда он потерянно замолчал, Лилиан положила руку на его щеку.

— Какая же ты все-таки лающая собака — так много шума и так мало укусов! Не одна я упрямая, Тимоти. Ты тоже.

— А? — Он уставился на нее, словно пытаясь понять, кто из них более сумасшедший. — Проклятье, о чем ты говоришь?

— О нас, — мягко сказала Лилиан. — Мы больше похожи друг на друга, чем тебе хочется признать, любимый. Мы оба упрямы, как мулы.

Тимоти помотал головой, а затем, очевидно снова взяв в руки себя и остальной мир, начал сначала:

— Мы с тобой не уйдем отсюда, пока не достигнем понимания. Я не буду — не бу-ду! — терпеть подобные опасные для тебя и окружающих выходки только потому, что ты… Проклятье, перестань смотреть на меня так! Прекрати, я сказал! Твои большие невинные глаза меня не проймут. Ты отлично понимаешь, что я прав, как понимаешь и то… О черт!

Лилиан думала, что еще раз пережить такой поцелуй она сможет только во сне. Поэтому старалась до мельчайших подробностей сохранить в памяти то, как в последний раз Тимоти крепко прижимал к себе и алчно впивался в ее губы. Но даже недавние воспоминания блекли перед тем, что она испытывала сейчас.

Его настойчивый, ищущий рот опустился на губы Лилиан и сделал ее беспомощной. Как это возможно, чтобы от простого прикосновения всю ее захлестывало таким наслаждением? Своим поцелуем он снова порабощал ее, вытягивая душу, превращая в аморфную массу, охотно подчиняющуюся любым его приказаниям.

Когда у них одновременно иссяк воздух в легких, Тимоти, оторвавшись, усадил ее на кровати, стиснул в объятиях и срывающимся голосом проговорил:

— Я боялся, что ты погибла из-за меня, Лилиан.

— Нет, Тимоти, — прошептала она. — Я живучая. Тебе не удастся так легко избавиться от меня.

Он запустил пальцы в ее волосы, обхватил ладонями голову и легкими, словно снежинки, поцелуями покрыл лицо — веки, щеку до мочки уха. И каждым своим прикосновением, каждой едва ощутимой лаской он говорил Лилиан, что хочет ее — возможно, увы, не навсегда, но несомненно сейчас и здесь — в спартанской обстановке маленькой хижины посреди диких гор и бушующей снежной бури.