Жестяной самолетик (сборник) - Елена Яворская

Радость прочих тоже оказалась недолгой. Не успела, шатко переваливаясь, отъехать чиновничья «Волга», не успел Борис проводить ее печальным и горделивым взором (велик, ой, велик был соблазн соврать про неотложные дела и с комфортом добраться до города, но – не поддался!), как Настя тихонько пожаловалась:

– У меня горло болит.

И тут выяснилось, что горло болит и у Стаса, и у Алинки, и у Вани-Васи, и у Эльвиры, и у вдвойне несчастного Борюсика, и даже у анархиста. Макс как в воду смотрел, когда предупреждал, что сдуру и в разгар лета замерзнуть можно. Пришлось Лиске признаваться, что у нее в аптечке нифига, кроме зеленки и бинтов, нету. Эльфы оживились, даже лицами просветлели и наперебой принялись предлагать: тут-де рядышком просто заросли лекарственных трав, один момент – и все будет. И на этот раз Лиска не сдержалась – ответила коротко, но очень нецензурно. Обиженные эльфы величаво удалились в палатку. А Макс радостно заявил: «Никогда еще тебя такой не видел» и долго, но совсем не обидно для Лиски, насмехался. Заодно и посуду помыть помог, заменив неожиданно (предсказуемо?) выбывших Настю и Эльвиру.

Леваки вернулись сытые и довольные, да еще и нагруженные пакетиками и свертками. И, не вступая в переговоры, смылись к себе. В другой палатке сидели разобиженные на весь мир, такой примитивный и грубый, эльфы. Третья превратилась в лазарет, где отдыхали употребившие горячего чаю с мятой болящие. Команданте де Ла Варгас к вечеру снова подался вон – не иначе как укреплять дружбу и взаимопонимание с местными жителями. И оставалось только надеяться, что он – с его-то жизненным опытом – не заблудится вконец в торсионных полях. А Дима и Валера, послонявшись по опустевшему лагерю, от скуки отправились исследовать окрестности. Ну и пусть, хоть выведут, в случае чего, из этого Бермудья без проблем. Макс тоже бродил невесть где, толком и не поговорили. Не считать же разговором обмен репликами в процессе мытья посуды?

И Лиска как-то вдруг поняла, что ей совсем нечего делать.

12

Поняла-то поняла, да не прониклась. И разум, и тело верить отказывались наотрез. Попытка уснуть неминуемо выродилась бы в самоистязание. Где-то в глубине души пробуждающимся после спячки медведем заворочалось одиночество. Не такое, о каком пишут романисты (и, паче того, романистки); ни болтовня с подружкой, ни любовная история от него не избавят. Временами Лиске казалось: проще докричаться до звезд, чем до людей. Она уже и не пыталась. Просто брала книгу и забиралась в уюный уголок, наслаждаясь иллюзией присутствия именно такого собеседника, какой ей нужен.

Сейчас вместо уютного уголка у нее был костерок на продуваемой всеми ветрами вершине холма, а вместо книги-собеседника – альтисторический роман в яркой обложке. Не то чтобы Лиска не любила альтернативную историю… любила, но, как говорится, странною любовью. Так в детстве любят сказки: в них случается то, чего в жизни не бывает. Иванушка-дурачок побивает трехголового Змея-Горыныча и получает прекрасную царевну и полцарства в придачу. Детишки счастливы. Им ли думать, каких дел наворотит дурачок в половине разрубленной по живому страны?..

Сейчас Лиска читала о менеджере-попаданце, лихо меняющем ход Великой Отечественной войны. И знала, что будет дальше: новые подвиги, большие звезды на погонах, личная благодарность Верховного. Все слагаемые успеха у читателей. И немножко больше: в книге присутствовали красивые песни (неумело стилизованные под Высоцкого) и Большая Романтическая Любовь (больше похожая на сценки из компьютерной игры с возрастными ограничениями). Читатели будут счастливы. Им ли задаваться вопросом: каких дел может наворотить… ну, хотя бы вот чуть-чуть повзрослевший Стас, кабинетный умник с идеями. Начитавшийся книжек, наигравшийся в стратежки амбициозный пацан… Бррр!..

Саркастически подумалось: а если бы сейчас закинуть их недружную компашку… ну, чтобы вышло оригинально, куда-нибудь во времена мамонтов? Ага, а потом ученые будут гадать, от чего это вдруг, от какого такого стресса вымерли большие мохнатые слоны!

Подошел Макс, присел напротив. Слегка щурясь, посмотрел поверх костерка на книжку, хмыкнул.

– Познавательно?

– А то! – без особой охоты выдохнула Лиска.

– Я вот себе представил нашего Стасика в роли попаданца. Куда-нибудь к эльфам, чур меня. А чтоб Стасу было нескучно, а остроухим невесело, заодно закинуть Борьку и эту, стриженую… как ее?

– Эльвира Чилибухина.

– Надо ж! – Максим покачал головой – Чилибухина! И такое в бетонных джунглях произрастает… хотя чего в них только не произрастает, факт.

– Будешь смеяться, я тоже в этом вот направлении только что думала.

– В направлении джунглей? – удивился Макс.

– В противоположном, – Лиска улыбнулась. – Про то, что мамонты из-за попаданцев облысели до состояния слонов.

– Слушай, Лись. А как ты вообще к нам попала?

Вопрос был более чем неожиданный. Настолько неожиданный, что Лиска смутилась и попробовала отшутиться:

– Что значит – попала? Я, честное слово, местная, а не из будущего, не из космоса, и уж точно ни капельки не эльф.

– Не притворяйся, – небывало серьезно одернул Максим. – Ты поняла, о чем я.

– Это долгая история, – попыталась уклониться Лиска, внутренне боясь, что он ответит: «Ну и ладно» и переведет разговор на другую тему.

– А мы куда-то торопимся?

И Лиска поняла, что Макс хочет услышать ничуть не меньше, чем она хочет рассказать.

И принялась вспоминать. О том, как до шестнадцати лет читала не модные у сверстников книги, мечтала о хорошей жизни в старомодном смысле слова – не эгоистически хорошей, а просто хорошей, – и потому совсем не знала, о чем говорить с одноклассниками и приятелями по двору, и сама себя считала странной. И о том, как на семнадцатом году устала от всеобщего равнодушия и впервые сошла с прямой дороги от дома до школы в поисках других странных существ. Ведь должны же они наличествовать в природе!

О, их оказалось немало, и странных, и очень странных. Пресыщенные детки замечательных во всех отношениях родителей, ищущие, где бы урвать, и их ровесники, почти что люмпены, ищущие, где бы честно заработать. Кичащиеся своей просветленностью сектанты и не менее агрессивно претендующие на истину неонацисты.

Два месяца фантасмагории в реале повергли Лиску в тяжкие думы, переходящие в депрессию. Напрочь расхотелось становиться социальным существом; участь книжного червя уже не казалась такой незавидной. И кто знает, чем бы все это кончилось – мизантропией или душевным расстройством, если бы в своих целенаправленных, но бестолковых блужданиях Лиска не набрела на Борьку Семина, с которым почти сразу сложились отношения дружбы-вражды: они могли сцепиться по любому пустяку так, что клочки по закоулочкам, но неизменно сходились снова – и снова спорили. Их единомышленничество заканчивалось там, где начинались Борькин карьеризм и Лискина язвительность. А потом появились в Лискиной жизни пламенный трибун, чуть ли не в глаза именуемый команданте де Ла Варгасом, и Макс, и другие, товарищи, приятели, временные спутники, враги…

– И все ж таки ты пришелец, Лись, – после паузы сказал Максим. – Не знаю, из прошлого или из будущего. Но из другого времени, точно. Или просто – из времени. Не из безвременья.

– Ты знаешь, что до меня недавно начало доходить? – тихо спросила Лиска. – Это не безвременье. Это межвременье.

13

Следующий день был такой же холодный и дождливый, как предыдущие. А у Лиски не то чтобы прояснилось на душе, но второе дыхание открылось определенно. И очень, надо сказать, вовремя. Леваки окончательно изничтожили добытые в дальнем рейде запасы и проголодались. Эльфы либо поняли, что обижаться на того, кто тебя кормит, бесперспективно, либо решили продемонстрировать свое легендарное великодушие, и к обеду дружно выползли из палатки. Болящие тоже быстро сообразили, что в лишенных привычного комфорта условиях надо либо срочно выздоравливать, либо незамедлительно помирать. Одним словом, спрос на перловку и остатки консервов впервые едва не превысил предложение.

А вот спроса на пищу духовную в виде семинаров быстрого приготовления по-прежнему не было, и Стас, сделав вид, что не больно-то и хотелось, извлек из глубин спортивной сумки дорожные шахматы и целый день играл с трезвым и серьезным де Ла Варгасом. И окончательно утешился, выиграв девять партий из десяти. Шахматный турнир привлек куда большее внимание авангардистов, нежели пустопорожняя болтовня. И пока команданте в перерывах между партиями ходил курить, разохотившийся Стасик, открыв кратчайший путь к успеху, скоренько обыграл добрую треть леваков и одного эльфа мужского пола.

– Еще немного потренируешься – и можешь, ежели что, в Остапы Бендеры подаваться, – прокомментировала Лиска.

С очередного перекура Варгас в палатку не вернулся. Штатная кухарка, готовящая ужин, успела заметить его скорбную фигуру, недолго помаячившую на фоне сосен, прежде чем удалиться в знакомом направлении.