Пляска змей (СИ) - Боровски Марк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красно-белые волосы, окутав меня, превратились в воспоминания… Мама… Я почти не осознала, как переместилась на много лет назад, в один из худших периодов моей жизни…
Утро выдалось солнечным, а последующий день ясным и теплым, однако к вечеру обещали дождь.
Я находилась на кухне. Чечевица со свининой — любимое блюдо отца, была почти готова.
Поставив чайник на плиту, я в тревожных раздумьях оперлась на столешницу. Всего лишь несколько минут назад звонила Амелия. Она не сказала мне ничего примечательного, кроме того, что совсем скоро они с отцом будут дома, но при этом голос ее дрожал, будто бы моя сестра пыталась сдержать слезы… Скорее всего, дело в маме… Тут я ощутила, как к моим собственным глазам подступают слезы. И я бы наверняка заплакала, если бы в кухню вдруг не вбежала кроха Линда.
— Как вкусно пахнет! — Воскликнула она потянув носом воздух. — У меня аж слюнки потекли.
— Мы будем ужинать, как только папа с Мией вернутся. — Сообщила я ей улыбнувшись. — Они уже едут домой…
— Ух… — Линда вновь принюхалась. — В холодильнике остались апельсины?
— Нет. — Я покачала головой.
— Жаль. — Девочка вздохнула. — Ну и ладно…
Она принялась ходить по кухне туда-сюда, от окна к столу, напевая что-то себе под нос. Я молча следила за ней… Внешне, она похожа на отца намного больше, чем мы с Мией. Даже глаза у нее отцовские…
Вот только волосы у Линды были не темные, как у отца или Амелии, но и не рыжие как у нашей матери или у меня, а какого-то холодного пепельно-русого оттенка… Сейчас эти волосы были аккуратно заколоты двумя заколками изумрудного цвета, что вполне соответствовало вкусам Линды. Я, как ее сестра, не могла не знать, что среди всех цветов она, в одежде или же украшениях, предпочитала изумрудный, черный и синий…
Чайник громко засвистел, оповещая меня о том, что вода в нем вскипела. В это же время из прихожей донесся звук открываемой двери… Значит они наконец вернулись…
Я попросила Линду заварить чай, а сама отправилась в прихожую…
Отец разувался молча, и когда я с ним поздоровалась, даже не посмотрел на меня, лишь коротко кивнул своим туфлям, повесил свое серое пальто на вешалку и прошел мимо меня в кухню… Я мельком взглянула в его глаза, и увидела в них такую тяжесть, что мне сделалось дурно.
Обычно, отец не был таким. Однако в эту неделю он сильно изменился…
Мой взгляд возвратился к Мии. Та, дрожащими пальцами пыталась расстегнуть молнию на куртке. Наконец, это у нее получилось. Куртка с тихим шорохом упала на пол, но Амелия даже не стала ее подымать… Кожа ее лица казалось мне невероятно бледной, а глаза… Выражение этих глаз было еще хуже чем у отца… Там присутствовала не только тяжесть, но также ужас и отчаяние…
Я подошла к ней.
— Мия… Что случилось? Это мама, да? Она… — Мне тяжело дались следующие слова. — Она умерла?
Мия покачала головой.
— Нет… Она не умерла… Слушай! — Сестра вдруг крепко схватила меня за плечо. — Мне надо поговорить с тобой после ужина, очень серьезно, по поводу нашей мамы…
Ее пальцы впились в меня почти до боли.
— Хорошо… — Я растерянно кивнула.
Рот Мии болезненно дернулся. Она отпустила мое плечо и быстро последовала на кухню… Тут меня саму охватила дрожь, и даже затошнило немного… Я подняла куртку Мии и аккуратно повесила ее рядом с отцовским пальто…
Разговор по поводу мамы… Вряд ли он будет приятным…
Я глубоко вздохнула пытаясь унять волнение… Из кухни доносился веселый тоненький голосок Линды, и спокойный бас отца. Он любит ее, и нас любит… Я знала это… Но иногда он делает ужасные вещи, не с нами, но с другими людьми… А иногда хорошие. Он врач, и может исцелить человека, однако в первую очередь его всегда интересовало вовсе не исцеление…
И все же он способен исцелять! Я так надеялась, что он сможет справиться с недугом нашей мамы… Я надеялась на это, а теперь, даже не знаю, что и думать…
Она жива… Так сказала Мия. Но… Есть что-то такое, чего я пока не знаю… Нечто ужасное…
Приходилось ли мне когда-нибудь участвовать в столь мрачном ужине? Вряд ли… Отец поглощал пищу молча и быстро, Амелия почти не притронулась к своей порции, так же как и я… Линда ела с аппетитом, но не переставала тревожно поглядывать на нас троих. Бедняжка… Она не может понять, что же произошло, и почему все сидят с такими хмурыми лицами…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Вкуснотища! — Похвалила она мое блюдо, и я мягко улыбнулась ей.
— Я старалась.
— Оно и видно. — Линда радостно кивнула, потом повернулась к отцу. — Пап, ну скажи же что вкусно…
— Очень вкусно. — Согласился отец, едва заметно улыбнувшись уголком рта. — Сара у нас прекрасно готовит.
— Да, да, да! — Линда вновь радостно закивала.
За окном темнело и собирались тучи. Скорее всего ночью будет дождь. Этот июнь богат на дожди, лужи на улицах города почти не успевают высыхать… Мама любила ливни с грозами. Она говорила, что такая погода безумно ее вдохновляет… Меня такая погода тоже вдохновляла, но не в последнее время…
Мама была врачом, так же как и отец, и как и он — человеком творческим… Но правда ее творческое начало проявлялось, не как у отца — в хирургии, а в совершенно ином…
Она до ужаса любила театр, и всегда говорила нам — своим дочерям, что театр — это искусство, которое как никакое другое учит сопереживать, чувствовать и быть человеком… По ее словам, даже кинематограф не имел такой силы…
Мама никогда этого не говорила, но я подозревала, что в детстве она наверняка мечтала стать актрисой театра, или может быть писательницей… Писательницей скорее всего, ведь даже сейчас, она иногда в свободное время писала маленькие пьесы, и наверняка ей бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь их поставили на большой сцене…
Но жизнь не всегда проходит так, как нам того хочется… Мать стала врачом, и вышла замуж за человека подающего большие надежды в области хирургии… И позже, она сама вынуждена была лечь ему под нож…
Когда ужин был окончен, я быстро вымыла посуду и поднялась к себе в комнату. Мия пришла как раз в тот момент, когда по стеклу застучали первые капли дождя. Она плотно закрыла за собой дверь и присела рядом со мной на кровать. Теперь в лице ее почти не было прежней муки, однако присутствовало нечто вроде горькой решимости…
В ушах ее все те же серьги, которые мать подарила ей на прошлый день рождения. Серьги в форме полумесяца… Полумесяц… Мама наша очень любила этот символ. Она как-то рассказывала нам, что в детстве ей снились удивительные волшебные сны, в которых сказочный полумесяц опускался с небес на землю…
Мия положила свою удивительно холодную ладонь на мою горячую кисть.
— Я видела ее сегодня. — Тихо вымолвила она. — Наша мама должна была умереть, однако она жива.
— Отец все же вылечил ее! — Воскликнула я, и наверное должна была обрадоваться, но радость ко мне не шла. Всему виной был взгляд сестры.
— Да. — Кивнула Мия. — Он избавил ее от опухоли, что…что пожирала ее мозг. Однако… Лучше бы наша мать умерла на его операционном столе…
Я отпрянула от нее.
— Что ты такое говоришь?!
— Она должна была умереть, а не превратиться в то, во что превратилась! — С неожиданной злобой проговорила Амелия. — Наш отец — чудовище. И ее превратил в чудовище. Ты просто не видела ее сегодня Сара, и потому пока не можешь понять меня. — Она начала говорить быстро-быстро. — А я видела, и говорила с ней. Она сама все понимает, и… и попросила меня убить ее. Но только я сама не смогу этого сделать. И ты…
Я вскочила на ноги не в силах поверить в услышанное, комната закачалась передо мной и шум дождя за окном смешался с шумом крови в ушах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ты предлагаешь мне убить собственную мать?!
Амелия тоже встала с кровати.
— Если бы ты видела ее… — Рот ее вновь судорожно дернулся. — Если б только видела… Смерть — лучший исход для нее сейчас. И… пожалуйста тише, отец может услышать нас.
— Пусть слышит… — Я вновь в бессилии опустилась на кровать и закрыла лицо ладонями. — Нет! Нет, нет, нет, нет…нет… Ты обезумела!
