Я плету твою судьбу (СИ) - Милованова Анастасия

— Ты мне угрожаешь? — с обманчивой ласковостью уточнил он.

— Что вы! — Я сделала робкий шажок к выходу. — Просто констатирую очевидное.

Только Светлейшая знала, как тяжело мне было удерживать голос ровным, не давать предательской дрожи. На интуитивном уровне ощущала: нельзя давать слабины — сожрёт.

— А куда ты собралась? — Филипп подался вперёд, его глаза угрожающе сузились. — У меня на тебя большие планы.

— У меня они тоже громадные, но в них нет вас.

Всё же панику приструнить мне не удалось, и следующий мой шаг был неосторожно широким. Уж очень походящим на бегство.

Кабинет заполнило суматошное звяканье бисерных цепочек, когда Финс одним рывком дёрнул меня к себе. Вроде только сидел на диване, а уже схватил меня и повалил на отделанные кожей подушки.

— Какая ты горячая, — зависнув надо мной, проговорил урод.

Ничего не понимая, я лишь в ужасе следила за его потерявшими нормальный вид глазами. В них было столько пугающей тьмы, что, казалось, она вот-вот выплеснется наружу и поглотит всё вокруг. Но самым страшным было то, что я не могла пошевелиться! Ни руками, ни ногами. Да даже просто дёрнуться! Этот подонок явно использовал парализующий артефакт!

Лихорадочно шаря по моему телу, он что-то шептал мне, пока я пыталась осознать: это происходит здесь и сейчас. И впервые с приютских времён, когда я была одной из любимых игрушек охранника Алукарда, мне стало по-настоящему страшно. Тот урод лишь связывал, а Филипп явно пойдёт дальше.

По полу жалобно застучали бисеринки, когда Финс резкими движениями сорвал с меня портупею и тут же накрыл руками грудь, до боли сжав её. Глаза заволокло пеленой слёз, а я даже пискнуть не могла — только пялилась в потолок и разевала рот в беззвучном крике. Мне казалось, что я задыхалась — просто не могла сделать вдоха. Словно лёгкие отказывались накачивать тело жизнью, благополучно решив закончить моё существование здесь и сейчас.

И от этого паника нарастала оглушающей лавиной. За бешеным стуком ошалевшего сердца я не слышала, что говорил подонок. Да я даже не видела его. Мне хватало ощущений — мерзостных, скользких движений его пальцев по покрытой испариной коже. В воздухе повисла дикая смесь запахов — возбуждения и страха. И от этого происходившее казалось ещё более нереальным.

Я будто со стороны видела себя — распростёртую под массивным мужским телом, мои совершенно безумные от ужаса глаза и поспешные движения Филиппа. Он раздевал меня рваными движениями, как обёртку с самого желанного подарка срывал.

Я голая. Беззащитная, абсолютно неподвижная. Моё сознание готово смириться и улететь в чернильное забытье, когда горячие пальцы Филиппа коснулись кромки моих перчаток, потянули их вниз, обнажая кожу.

И тут меня подбросило. Не тело, нет. Меня внутри обездвиженного сосуда будто током ударило: надо бороться, у меня есть силы! Кэй оставил мне лазейку, а я просто слишком привыкла к подавлению своих способностей, чтобы сразу вспомнить о том, что могла за себя постоять.

Стараясь мысленно закрыться от поцелуев, которыми Филипп покрывал мою грудь, я потянулась к его судьбе. Знала, что там меня ждёт одно из самых гнусных полотен, что я видела за свою жизнь. Но ради спасения была готова порвать все нити этого подонка, чтобы он сдох здесь и сейчас.

Резкая боль выбила из меня тонкий визг. Я по-прежнему не могла говорить, но ослепляющая вспышка затопила сознание, на миг перекрыв действие парализующих чар. На всего один миг, которого мне не хватило, чтобы попытаться вырваться из цепкой хватки Финса.

Мир вокруг окрасился в кровавый цвет, а надо мной склонилось лицо Филиппа.

— Да ты у нас Ткач! — довольно облизнулся он и постучал себя по еле заметной серёжке в ухе. — Зря стараешься, детка, эта штучка убьёт тебя быстрее, чем ты вмешаешься в мою судьбу. Эксклюзив. Так же, как и ты, моя паучиха. Как же мне повезло!

Как в замедленной съёмке он опускался на меня, вклинившись между широко разведённых бёдер. А я молила лишь об одном: чтобы моё сердце остановилось. Уж лучше смерть.

Глава 16. Дом там, где сердце

Филиппа с меня смело одновременно с грохотом открывшейся двери и жутким треском ломающихся шкафов. Комната наполнилась звуками погрома и отборных ругательств.

Меня то и дело обдавало потоками горячего и контрастно ледяного воздуха. Не сразу пришло понимание: я могу контролировать тело. Но даже это осознание не вывело меня из ступора. Теперь меня парализовали не чары, а собственный разум. Он отказывался верить в то, что я спасена, что угроза, похоже, миновала.

Лишь когда меня укрыло что-то длинное и тёплое, а перед глазами появилось бледное лицо Кэя, который хрипло повторял моё имя, — лишь тогда меня отпустило, и я затряслась в судорогах. Каждую мышцу тела выкручивало в неконтролируемых конвульсиях, а из горла вырывались нечленораздельные звуки.

— Таис, девочка моя, — шептал Кэй, прижимая меня к груди. — Прости меня, прости. Я такой дурак!

Он гладил меня по спине, окидывал обеспокоенным взглядом, явно проверяя, насколько Филипп успел мне навредить. И всё время шептал извинения.

Но легче от этого не становилось. Ужас, что безраздельно царствовал в душе, свернулся в шипастый клубок и отказывался сдавать позиции, исчезать в глубине подсознания, чтобы потом терзать оттуда, приходя в кошмарах.

Разгромленный кабинет, лежавшее в крови тело Филиппа и Кэй, сжимающий меня в объятиях — всё крутилось перед глазами в адской карусели. Я никогда в жизни не испытывала панических атак, а теперь понимала, почему некоторые девочки в приюте иногда в истерике бросали дела и забивались в угол, никого не узнавая и рыча на каждого, кто подходил к ним.

Я и сама хотела бежать — в ужасе бежать куда подальше из этой жуткой комнаты. Да только не могла: руки Кэя надёжно удерживали меня, не давая ни вырваться, ни навредить самой себе.

Всё закончилось, когда стук в ушах оформился в сердечный ритм. Сердце Кэя, что сейчас тревожно билось прямо напротив меня, странным образом успокаивало. Эта суматошная чечётка дала понять, насколько сильно Войнот переживал за меня. И что теперь я в безопасности. Что он не позволит никому больше ко мне прикоснуться.

С трудом сосредоточила взгляд вращающихся глаз на Кэе. Бледный, испуганный — его мелко потряхивало. То ли откат от прошедшего боя, то ли от тревоги за меня.

Я разлепила судорожно сжатые губы, чтобы попросить отнести меня домой, когда от входа донёсся истошный вопль:

— Что тут происходит?!

Мне даже головы не пришлось поворачивать, да мне и не дали — Кэй инстинктивно сжал меня сильнее, уткнув носом в шею, пряча, как только мог.

— Это очень хороший вопрос, госпожа Финс, — проговорил Войнот, а в его голосе застыло столько еле сдерживаемой ярости, что Амалии стоило уже сейчас спасаться бегством. — Господин Финс был пойман на попытке изнасилования.

— Не преувеличивайте, — огрызнулась хозяйка заведения. — Девочки сами не прочь скрасить и свой, и его досуг.

Если бы не моё амёбное состояние, я бы даже вскинула брови в удивлении. Но меня интересовало лишь одно: я вдыхала запах разгорячённого после боя тела и сосредоточенно следила за пульсирующей жилкой на шее Кэя, как в странного вида медитации отсчитывая каждый толчок крови.

Хоть и пыталась не выпадать из реальности, у меня это не получалось. Разговор Войнота и Амалии доносился до меня обрывками, порой настолько несвязными, что я не понимала, о чём они говорили. Только по интонации улавливала, что Кэй угрожает, а владелица защищается в свойственной ей язвительной манере.

Поэтому, когда Кэй встал вместе со мной на руках, я судорожно вцепилась в его рубашку: мне показалось, что он сейчас отпустит меня, и чудесное спасение окажется лишь галлюцинацией испуганного сознания; что стоит мне моргнуть — и перед глазами вновь возникнет безумный взгляд Филиппа.

— Тш-ш-ш, — успокаивающе прошептал Войнот, — всё хорошо, я с тобой.