Наследница Бабы-Яги (СИ) - Вериор Лика

— В дом идёмте.

Не дожидаясь ответа, я пошла к крыльцу, подпихнула Петю, чтоб он тоже не рассиживался, и открыла пошире дверь, впуская всех вперёд себя. Зашли, обувь сняли, даже Витязь свои странные боты принялся расшнуровывать. Молча прошли на кухню. Алек указал Витьке на стул, расселись. На меня смотрят.

Прямо мальчики-зайчики, ей-богу!

— Витя, давай уже, не тяни. Чего пришёл?

— Из деревни послали.

Я посмотрела на него самым скептическим из всех взглядов. Вот непонятно, он прикидывается тормозком, или правда тормозок?

— И?

— Спрашивают, как быть, ежели в лесу и травинки смять нельзя? Всякий за душу свою боится, да без леса мы как выживем? Душе тело нужно, а погибнет оно…

Петя и Алек наградили меня странными, удивлённо-осуждающими, взглядами. Кот довольно булькнул на подоконнике и принялся звонко вылизываться.

— Вы в Озёрном подчиняться приказам не умеете. Вот и сейчас: сказала же, в лес ночью не суйтесь, а всё туда же. А потом у вас нечисть во всём виновата, — я скрестила руки на груди. Чувствовала себя училкой, отчитывающей школьников. Причём Алек и Петя, наравне с Витей, сидели, сложив ручки на коленях, и внимали каждому моему слову.

— Виноваты, госпожа Яга, виноваты, — Витя опустил голову.

— Ну хоть это понимаешь, и то хорошо. Так давай — ты приходи завтра с картой, можешь кого знающего в местности привести, будем обозначать территорию, вам разрешённую. Я Лешего найду, всё же он в лесу хозяин, точно подскажет нам, что делать. А про травинки… Не мять их у вас, конечно, не получится, я это прекрасно понимаю, и охота вам нужна, и по дрова, и по грибы. Ходите на здоровье, только расточительством не занимайтесь, ясно? — Витя кивнул. — Чтоб без всяких игр — никаких охот ради забавы. И в лесу звери разные — есть разумные, есть неразумные. В пищу можете только последних потреблять, ясно?

— Всё запоминаю, госпожа Яга.

— С Лешим решим, какие территории вам дозволены, какие нет, и как будете зверей отличать.

— Разумных видно всегда, хозяйка.

— Да? Прямо всем видно?

— Особенные они, с обычными не спутаешь.

— Ну, хорошо… А если решите ослушаться, на себя пинайте. Если хоть кто из леса мне на вас пожалуется, снова будете нечисть кошмарить, закрою для вас лес — хоть с голоду помрите. Так и передай.

— Передам! — витязь потёр нос. — А если нечисть нападёт?

— Если нападёт, защищайтесь. Соврать у вас не получится, я обо всём на земле своей знаю, о каждом закуточке. И в деревню я ещё не раз приду, вживую посмотрю, как вы там поживаете, как детей воспитываете. Ясно?

— С радостью встретим, госпожа Яга.

Ой врун! С радостью, как же!

Ладно, что-то я разошлась. И чего вообще лезу? Как будто я разбираюсь в делах управленческих. С другой стороны, вижу же, что плохие дела делаются, хоть как-то положение вещей попытаюсь исправить. Надеюсь, получится.

В молчании Витя разглядывал кухню. Старался незаметно, исподлобья, но незаметно не получалось. Хорошо хоть все приборы в выключенном состоянии, очередного обморока нам не надо. Или храброй драки со свистящим чайником…

— Жду завтра. Хорошо?

— Буду. Иннокия приведу, карту откопаем.

— Иннокий кто?

— Староста. Я пошёл тогда, госпожа Яга. Доброй ночи вам и вашим гостям.

Витя встал неуклюже, задев стол и шумно сдвинув стул, сразу занял собой половину пространства, слегка поклонился.

— Иди.

— Проводи, хозяйка, — Кот перевернулся на другой бок.

Ах, да, с Дверью здесь только мне можно обращаться. Бессмыслица.

— Ночи доброй, Морена, — выскочил из-за печи Череп, отчего витязь подскочил, да так, что чуть потолок головой не задел. Я же просто кивнула — пуганная уже.

— И тебе. Давай, витязь, до завтра.

— До завтра, госпожа Яга.

Я буквально выпихнула Витьку за дверь. Ладно, он сам выпихнулся, наглядевшись на Череп и надев сапоги, всё же мне с ним не тягаться в силе.

Закрыл Дверь. Выдохнула. Почувствовала молчаливое ожидающее присутствие за спиной. Что ж, продолжим разговоры разговаривать.

Сказ двадцать второй. О семейных тайнах и о потомственных должностях

С Лешим решили без труда: старый пень — и внешне, и по характеру, — как оказалось, всегда у моего дома околачивался. Вспомнились слова белок — ведь это от Лешего они узнали, что в Избе хозяйка появилась, стало быть, тут каждый первый — шпион и сплетник.

«Стало быть». Уже собственные мысли подводят, даже думать начала в стиле местных. Но что поделать, если несколько часов обсуждала территориальные вопросы? Со старостой, Лешим и почему-то Витькой, который, видимо, стал деревенским посыльным.

Их архаичная речь, наполненная инверсиями и непонятными словами, цепляется покрепче репейника. Да и в целом, умом Навь не понять, аршином общим не измерить… У них что не традиция, то какая-то странность. Вот, например, та же карта. Витька сказал же — «карту откопаем». Это вовсе не речевой оборот оказался. Они действительно закапывают карты. Заворачивают в рами, ткань из крапивы, кладут в сундук — строго из ясеня, и закапывают на три сажени. А это, чтоб вы понимали, больше шести метров. В итоге они притащили мне сырую, потрёпанную и воняющую плесенью карту.

На вопрос «зачем закапываете?» ответить не смогли. Мол, ещё деды так делали, и они будут.

Тут уже Алек со своим научным интересом влез. Не то чтобы я его приглашала, но он приковылял с самого утра как «плюс один» к Пете. Возражать не стала, среди нас Алек — самая светлая голова, что в прямом, что в переносном смысле.

Так вот влез, маятником каким-то над картой покрутил, восхитился и изрёк — карта колдовская, древняя. Таких сейчас и не найти даже, а вот — в бывшем Кукобое хранится, да ещё и в сносном состоянии.

— И в чём колдовство? — спросила, вглядываясь в уже не жёлтую — коричневую от старости бумагу. Хотя и не бумага это вовсе, скорее большой кусок эластичной коры.

— Карта-переменка, рисунок меняется ровно так, как меняются границы территорий. Вот тут, смотри, — Алек указал на карту. Присмотрелась. — Видишь, на границе леса словно дуга. За дугой — молодой лесок, новый. Со временем, думаю, дуга перестанет быть заметной, либо сдвинется вслед за молодыми побегами.

В общем, даже карта у них оказалась нечеловеческая.

О территориях договаривались, кажется, вечность, Кот по доброте душевной служил переводчиком с Навьего на Явий и наоборот. Выпроводила всех буквально пинками, даже чаю не предложила.

Петрушке предлагать не пришлось. Пока я навью делегацию провожала, он уже чайник поставил, и даже домовому вкусняшек в тарелку насобирал и возле холодильника поставил. Вот, помнит о маленьком помощнике, не то, что я.

Алек вышел, а когда я понадеялась, что не вернётся уже, вернулся — с пирожными. Чаепития в таком составе — я, Петя, Алек и Кот — стали со временем совершенной нормой. С меня — кипяток и пространство, с Кота мурчащее присутствие, с Мининых — всё остальное.

Пришло время готовиться к путешествию в Навь — мы изучили всё, что можно было, и закупились всем, чем только возможно. Напоминали эти сборы походные, только с особыми дополнениями. Пришлось даже пустить Алека в подвал, где он, тихо переговариваясь с неожиданно сведущим в артефакторских вопросах Черепом, выбирал нам необходимые в пути волшебные штучки.

Оставалось только Виту дождаться, а она задерживалась и в обещанное время приехать не смогла. Нам предстоял неблизкий путь, и неизвестно, сколько времени он займёт, а уходить, не поговорив с подругой, я не собиралась. Вот и сидели на чемоданах, точнее на рюкзаках и бездонной волшебной сумке, которую в зубах притащил нам Кот одним вечером.

Никто меня не упрекал в том, что мы задерживаемся, и это было неожиданно приятно. Буквально всех захватило ожидание приключений, но мужчины с терпением отнеслись к моему желанию и даже сделали вид, что у самих есть какие-то дела. Петя с Алеком придумали перед отъездом устроить грандиозную уборку коттеджа, пригласили клининг, садовника и следили за процессом. Кот пропадал в Тридевятом, улаживая свои дела, а на деле — я знаю это, потому что научилась лежать на печи — просто ходил к коту Степану сказки слушать. Череп сказал, что отоспится пока, чтобы в пути не смыкать глаз и следить за нашей безопасностью. Ну а я… я в ожидании листала учебные пособия от издательства «КолдИн».