Солдаты Вавилона - Андрей Лазарчук

— Не знаю. Я не знаю его повадок. Говорят разное…

— И все же: отбиться от него можно? Или хотя бы убежать?

— Не знаю, ваше высочество. Я не имел с ним дела.

— Вы сказали: говорят разное. Что именно?

— Позвольте подумать, ваше высочество.

Сели к огню, косясь на окна и двери. Нам не оставили дороги, подумала Аннабель. И все же: нас ловят всерьез или загоняют в изнаночный мир? Почему, интересно, мне так не хочется уходить туда именно из этого леса? И почему именно в этот лес мы ушли после того, как обнаружили себя? Что из этого истинное побуждение, а что — внушено извне?

Нас влекло в Эпенгахен конкретное знание: герноты избегают этого места. А препятствует уйти отсюда ничем не подкрепленное чувство… даже не опасности… а чего? Непонятно… Предчувствие чего-то нежелательного там, в изнаночном мире? Но даже Дракон не знает, какова изнанка Эпенгахена. Единому целому здесь соответствует единое целое там. Стоп. Может быть, то, что отгоняет отсюда гернотов, действует и на нас — неопределенно-угнетающе; а мы принимаем это за дурные предчувствия? А ведь, пожалуй…

— Ваше высочество, кое-что я вспомнил, — сказал улан.

— Да, Бернард?

— Те, кто обращается с Парнаумом, одеваются в белое. Кроме того, им запрещено пить вино и есть обычную пищу. Парнаум всегда окружает жертву…

— Спасибо, Бернард. Я уже приняла решение. Господа, возьмите вещи. Будьте наготове. Когда я найду вход, не медлите…

Вход нашелся не сразу. Воздух уже наполнялся странным запахом истлевших цветов, когда Аннабель ощутила в тени, отброшенной повисшей на одной петле створкой двери, звонкую барабанную пустоту. Она остановилась и стала всматриваться в стену там, где ее покрывала тень. Вощеная деревянная панель без щелей… узор линий, светлых и темных, сходящихся и расходящихся… Она смотрела так, как учил Дракон — чтобы перестать видеть внешнюю форму. Предметов не существует, говорил Дракон, мы их выдумываем и называем, это как слова на белой бумаге, набор бессмысленных закорючек, чем больше слов, тем меньше чистого места, и все равно — учись видеть бумагу, находить свободные места и писать там то, что нужно тебе… Вдруг оказалось, что темная, теневая часть панели расположена глубже, чем та, на которую падает свет, и что между ними есть промежуток, достаточный, чтобы пройти человеку. Идем, сказала Аннабель и шагнула первой; теперь проход будет открыт для любого, даже для того, кто его не видит — недолго, несколько минут… Она не оглядывалась, но слышала, как идут за ней.

По другую сторону прохода было абсолютно темно и пахло гарью. Аннабель остановилась. В спину ей ткнулся Берт. Простите… Тише, Берт, как остальные? Вот они, оба… Как темно… Аннабель сняла с шеи «кошачий глаз» и затянула вокруг лба. Берт и генерал делали то же самое. Улана придется вести за руку… знать бы, куда…

Знать бы, куда это мы угодили!

Постепенно проступая из тьмы, как на брошенной в проявитель бумаге, возник узкий и низкий извилистый ход. Аннабель ждала. Наконец, картина стала достаточно четкой. Ход, проделанный — в чем? под пальцами грубо обтесанное дерево — в непонятном массиве, вел, изгибаясь местами под прямым углом то вправо, то влево, к какой-то обширной полости, пустоте. В обратном же направлении он разветвлялся на несколько ходов, пересекался и сливался с другими ходами и, таким образом, вливался в многоуровневый лабиринт, выходящий далеко за пределы восприятия. Лабиринт потом, подумала Аннабель, посмотрим сначала, что там за пещера… Ей вспомнился вдруг дневной сон.

Как же давно это было…

Шагов за двадцать, за два поворота до пещеры Аннабель почувствовала ветерок на лице и почему-то только теперь подумала, что впереди может оказаться не пещера, а наоборот — открытое пространство. Открытое пространство изнаночного мира. Мира, о котором ничего не знает даже Дракон…

К запаху гари, только усилившемуся, ветерок добавил знакомый и родной запах бензина. Значит, это точно не Альбаст — место, где перестала гореть нефть и порох только тлеет.

Выход предстал округлым пятном с неясными бликами. Зрение и не-зрение боролись между собой, пока не пришли к согласию: Аннабель смотрела на растущее почти горизонтально дерево с огромными, в рост человека, листьями, подсвеченными откуда-то снизу. Дерево начиналось от ее ноги и уходило, как мост, в темноту. Аннабель почувствовала вдруг головокружение; замерло сердце.

Подошли и остановились остальные. Берт судорожно вздохнул.

— Что? — спросила Аннабель.

— Не знаю… ничего…

Голова продолжала кружиться.

— Держи меня за пояс, Берт, — сказала Аннабель и шагнула вперед. Безумная картина открылась ей.

Она стояла, упершись руками в края, в дупле исполинского дерева. Неподвижные голые ветви толщиной в руку и сучья, как платаны Эпенгахена… Видимый сквозь крону, горел огромный уродливый дом. В нем было больше трехсот футов высоты, но темные прямоугольные окна шли лишь в три яруса. Пламя рвалось из окон первого яруса, и было ясно, что вот-вот дом заполыхает весь. Никто не собирался его тушить. Аннабель посмотрела вниз. До земли было футов двести.

— Кажется, пришли, — сказала Аннабель, отступая назад. Потом ноги ее подогнулись, и она села, откинувшись на плавно переходящую в пол стену. Пламя разгоралось все ярче.

Утром генерал и улан отправились на разведку в лабиринт. Наверняка должен быть и другой выход, сказал генерал, а вы пока отдохните, ваше высочество… Нога Берта болела, опухоль держалась, но ходил он, почти не хромая. Аннабель еще раз полечила его руками, втайне удивляясь своим новым умениям. Она чувствовала, как идет в кости трещина, и точно знала, что нужно сделать. Ладони и кончики пальцев пощипывало. Берт стеснялся и поначалу даже отказывался, уверяя, что и без лечения все пройдет. Аннабель завершила сеанс, расслабилась, позволяя чужой боли, скопившейся в руках, вытечь в пространство, и мысленно поблагодарила оставшегося в горной пещере Ю и через него — Дракона… Внезапно пришел ответ: отголосок далекой и теплой волны. Дракон помнил о них и поддерживал — даже здесь, в этом неизвестном ему самому мире.

Дом не сгорел: толстенные стены из неизвестного грязно-розового камня выдержали напор огня. Выгорела, похоже, лишь одна вертикальная секция. Камень над черными провалами окон закоптился, крыша из серого волнистого материала, похожего на бетон, прогнулась; над местом пожара зияла дыра, огромная, как вулканический кратер. Из дыры продолжал валить дым.

Боже милосердный, вдруг с ужасом подумала Аннабель, зачем я здесь?

Жила в пятикомнатном люксе с садиком в лоджии и маленьким фонтаном в гостиной, гоняла на прекрасных машинах и понимала в них толк так, как и не снилось многим мужчинам, считающим себя спортсменами и механиками. Не гнушалась расписывать машины рекламами богатых фирм и носить рекламные майки и кепочки — это составляло львиную долю приходной части бюджета «самого маленького государства Конкордиума», «Альбаста-в-изгнании», «односпального королевства» — так изощрялись журналисты. На булавки хватало, не так ли? И вообще — хочу ли я власти?