Красота красная - Аранца Портабалес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во имя господа! Она и впрямь находилась в паршивом состоянии.
– Хуже всего, что мы не сумели этого понять. Я поймал себя на мысли, что, возможно, Лия… и не только я. И Сара тоже.
В этот момент снаружи послышался сильный шум. Град вспышек окружил человека, который направлялся к входу в ритуальный зал. Тео наблюдал через стеклянные двери за миниатюрной фигурой Лии, приближающейся с серьезным, почти невозмутимым видом и не произносящей ни единого слова. В солнцезащитных очках и одетая во все черное, она вошла в помещение, оставив позади кучу микрофонов, камер и журналистов. Лия приблизилась к ним, без единого слова обняла Тео и заплакала.
Тео утешающе бормотал что-то невнятное, словно убаюкивая ребенка. Не прошло и минуты, как рядом с ними появилась Сара. Лия отцепилась от Тео и прильнула к сестре. Тео вновь присоединился к Адриану и Коннору.
– Сейчас им стоит побыть вдвоем. И не для разговоров. Достаточно того, что они рядом.
– Взгляните, кто появился, – заметил Адриан.
Подняв глаза, Тео увидел приближающихся к ним Инес и Фернандо. Его лицо исказилось.
– Добрый день. Тео, нам очень жаль.
Тео помолчал, обдумывая подходящий ответ. И в конце концов не сказал ничего. Всем им определенно было не по себе.
– То, что говорят по телевизору – правда? Действительно ли она оставила письмо, в котором признавалась в убийстве Ксианы?
Тео посмотрел на них с презрением и негромко прошипел:
– У вас нет никакого уважения к случившемуся!
– Тео, я тебя не понимаю, – откликнулась Инес.
– Ты меня не понимаешь? Двадцать дней назад умерла моя дочь. Умерла на ваших глазах, а вы исчезли. Вы не подавали признаков жизни. Как будто мы заразные. Вы были слишком заняты своими опасениями не окунуться в наше дерьмо! А теперь… теперь… сейчас вы сюда приходите как ни в чем не бывало лишь для того, чтобы убедиться, что ваши задницы в безопасности. Полагаю, это единственное, что тебя тревожит, так? – проговорил Тео, постепенно повышая тон.
– Тео, не стоит.
Адриан схватил его за руку и буквально оттащил от Инес и Фернандо.
К ним присоединилась Сара.
– Фернандо, Инес, мне кажется, мы все немного в шоке. Я была бы признательна, если бы вы позволили нам пережить трагедию в семейном кругу.
Тео взглянул на Сару и восхитился той холодной сдержанностью, с которой она разговаривала с соседями.
Инес, задумавшись на миг, кивнула:
– Я понимаю. Мы просто хотели выразить свои соболезнования. Как только все это пройдет, я надеюсь, что мы вчетвером сможем поговорить.
Инес подошла к Саре и поцеловала ее в щеку. Затем взяла мужа за руку, и они направились к выходу. Вокруг них быстро собрался рой камер и микрофонов.
– Чертовы ублюдки, – пробурчал Тео.
– Не так уж все и ужасно. В конце концов, они просто чувствуют то же самое, что и ты, с тех пор как я вчера тебе сообщила, – произнесла Сара так тихо, что только Тео мог ее услышать. – Огромное облегчение.
Идеальные
Я погружаюсь в свои мысли в поисках самых ранних воспоминаний о тете Амалии. И не нахожу их. Каких-то особенных воспоминаний нет. Она везде, в любых осколках памяти. Она всегда находилась рядом. Всегда. Со мной и Сарой. Иногда проскальзывает мама, но большую часть времени она запиралась в студии или путешествовала по миру. Папа всегда пропадал в своем офисе в Сантьяго. А дома всегда была она, всегда ждала нас. Детство – это вечера с горячим шоколадом у камина, тетушкины рассказы о ведьмах и домовых. Детство – это объятия с ароматом лаванды. Детство – это те самые руки, так хорошо написанные Ксианой.
Из глубин памяти всплывает наш первый день в школе в Сантьяго. Мы с Сарой в одинаковой форме, с одинаковыми тугими косичками, обе в голубых туфельках, по такому поводу начищенных до блеска. Сара прыгает на одной ножке, потом на другой. Тетушке уже надоело провожать ее в туалет, но я-то знала: она просто нервничает. Знала потому, что тоже была напугана до смерти. Я просила тетю позволить мне остаться в поместье Бертамиранов, с ней.
Тогда тетя Амалия вынула из кармана камень. Самую обыкновенную гальку, из тех, что можно найти на обочине дороги. И сказала, что это волшебный камень. Его оставили феи, чтобы защитить волшебных существ.
Я ответила, что не являюсь волшебным существом.
А она рассказала мне историю о королеве кельтов, которая жила в замке и была удивительно красивой и потрясающе умной. В ней сочетались все достоинства фей: она прекрасно пела, убедительно говорила, обладала грацией и очаровательно танцевала. Была столь совершенна, что темные силы хотели с ней покончить. Они похитили королеву и увезли в лесную чащу, чтобы никто и никогда не смог ее отыскать. Шестьдесят дней и шестьдесят ночей жители замка умоляли богов и фей вернуть им королеву. По прошествии этого времени самая молодая женщина в деревне родила двух прекрасных девочек. И с тех пор каждый раз, когда в мире рождается красивая, умная и одаренная женщина, природа создает ее точную копию, чтобы гарантировать: даже если темные силы похитят одну из них, вторая останется в этом мире.
– А вы с Сарой, малышка, такие совершенные и чудесные существа, что природа была вынуждена создать вас двоих. А потому ты не должна ничего бояться. Тебе в этой школе будет хорошо. Потому что вас двое. И вы идеальны. И пока вы вместе, как мы с мамой, и храните этот волшебный камень, с вами не может случиться ничего плохого.
И я рука об руку с Сарой отправилась в свой первый школьный день, крепко сжимая в ладошке камень.
Такой была тетя Амалия. И именно такой я хочу ее помнить. Не женщиной, которая написала то ужасное письмо. Я уверена, она сейчас вместе с мамой. В чаще сказочного леса.
Не в силах сдержаться, я начинаю плакать, когда машина на полной скорости мчится по шоссе. Фермин ничего не замечает. Я смахиваю слезы, скрытые солнцезащитными очками. Засовываю руку в карман брюк, скользя пальцами по гладкой-гладкой поверхности камня в тщетной попытке вернуть то спокойствие, которое испытала в тот день, когда пошла в школу, – ощущение, что ничего плохого случиться не может, пока мы вместе. Уверенная, что мы прекрасны и очаровательны. И идеальны. Просто идеальны.
