Последняя девственница королевства (СИ) - Фрес Константин

— Не переживай, детка, — дрожащим голоском пискнул он. — Не переживай! Я все исправлю… я смогу все изменить! Я не позволю тебе сойти в мир теней за тем, кого нет!

И Бон со всех лапок кинулся бежать, чтобы глянуть в бессовестные глаза Короналя.

****

Однако, самое интересно разыгрывалось вовсе не в спальне Короналя, а совсем неподалеку от гарема, там, где сошлись Прекрасная и Пустотник.

— Вот как, Ваше Пустейшество, — зло рычала Прекрасная, впившись в Пустотника мертвой хваткой и едва не кусая его в ярости. — Вы хотели обмануть меня! Вы мне подсунули отраву — и это в обмен на мою помощь, в обмен на мою доброту!

— Хороша доброта, — хохотнул Сайрус, отнимая от себя ее руки, отцепляя от свой одежды ее скрюченные пальцы, цепляющиеся за его ворот. — Предательство Короналя, это не очень доброе дело!

— Какое же предательство, Ваше Пустейшество!

— Такое, Прекрасная моя! Вы же знали, зачем и куда я иду! Знали отношение Короналя к нечестивцам — и помогли, помогли! И зелье от нечестивцев приняли, между прочим!

— Грязный шантажист!

— Ха! Дура набитая, а ты думала, я подниму вверх лапки и сдамся?!

Страстная и грязная то ли борьба, то ли возня закончилась, Сайрус отпихнул от себя раскрасневшуюся, взъерошенную Прекрасную, и та, отирая потное лицо, злобно засопела в темному углу.

— Ты подсунул мне зелье забвенья! — ненавидяще выплюнула Прекрасная.

— Чем тебе не нравится результат, — цинично поинтересовался Сайрус. — Я слышал, Корональ напрочь позабыл свою красотку.

— Позабыл ее и полюбил меня — две вещи разные! — выкрикнула Прекрасная. — Я вернулась к тому, что имела!

— И это немало, судя по тому, как он за ней волочился, — парировал Сайрус.

— А если он завтра вспомнит ее? — рыкнула Прекрасная. — Зелье я влила в свечи. И, судя по тому, что Корональ не стал Пустотником, оно или поддельное, или повреждено.

— О, тот глуп, кто доверяет нечестивцам! — засмеялся Сайрус. — И я в том числе. Не вспомнит, не беспокойся. А если и вспомнит, то в досаде нахмурит брови, и только-то.

— Что ты собираешься сделать?

— Пока она ценности особой для него не имеет, я выпрошу ее для себя, — кратко ответил Пустотник. — Увезу подальше, если он и хватится — девица уже станет моей, и обратно он ее не возьмет. Не переживай, скоро ты о ней позабудешь, как о дурном сне, и уж тогда крути из своего Короналя какие угодно фигуры. Твоя забота — завоевать его. А я устраню его привязанность.

Прекрасная презрительно поджала губы. Пустотник — тонкий, изящный, хитрый, — был явно потомком аристократии, с его-то изысканной красотой, с тонкими чертами и стройным гибким телом!

— С чего такой интерес к этой девке, — ревниво поинтересовалась она. — Как будто она слиток золотой?

Пустотник задумался.

— Наверное, потому, — ответил он, — что я ее люблю?

Глава 25

Подаренная Короналю жизнь невидимой тонкой лентой перевила его волосы, билась на ветру, и Нова чувствовала, как ее дар — бесценный, но незамеченный, — медленно, но неумолимо рассеивает время. Корональ не хотел ответить взаимностью; если он и ощущал магический прилив сил, то не понимал причины этого. Не все ли равно, если так хорошо и легко?

Прислужницы, восторженно ахая, восторгаясь подарками Короналя, разодели свою молодую госпожу, пригладили ее золотые волосы. Золотым украшениями, что подарил ей Корональ за потерянную невинность, изукрасили ее: запястья — браслетами с прекрасными драгоценными камнями, на ее золотые волосы возложили золотую диадему. Они украшали ее с тем расчетом, что Корональ увидит, как она хороша, и снова захочет ее. Они рассчитывали на то, что Корональ, плененный красотой девушки, снова позовет ее к себе и одарит богато за ночь, проведенную с ним. А это означало богатые подарки, золото на всех — и на саму наложницу, и на ее прислужников. Однако Нова меньше всего думала сейчас о своей красоте. Что драгоценности, если жить осталось несколько дней?

Она смирено позволила надеть на себя все самое красивое и дорогое, послушно поела, совершенно не ощущая вкуса еды. Малыша Бон рядом не было, некому было развеять ее печаль, и Нова решила выйти погулять. Она от самой себя скрывала, что надеется увидеть Короналя хотя бы издали, и чем черт не шутит — вдруг бы усилия ее прислужниц не пропали даром? Вдруг бы он обратил на нее внимание?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но мечтам ее сбыться было не суждено.

Корональ позабыл ее так прочно, что даже наслаждение ночи словно бы не касалось его совсем. Он заперся в своих покоях с Прекрасной, и Нова роняла слезы в бассейн с золотыми рыбками, понимая, чем они там заняты.

Любовь Короналя показалась ей слаще всего на свет, желаннее глотка воздуха, и вот теперь она отнята — как же можно жить с этим?! И как можно жить без его взгляда, полного обожания и желания, как можно жить без его прикосновений, без его внимания?

Впрочем, кое-чье назойливое внимание, кажется, было обеспечено Нове навсегда.

Стоило ей покинуть гарем и ступить в цветник, как тотчас к ней подскочил Пустотник, появился из ниоткуда, как чертик из табакерки, и Нова застонала как от сильной муки, потому что его одержимый взгляд, его раскрасневшееся лицо и трясущиеся губы вызывали в ее душ стойкое чувство гадливости.

— Что еще? — прошептала она, отнимая у Пустотника свои руки, которые тот кинулся целовать, припав на колено перед Новой. — Что еще вы хотите от меня? Разве недостаточно угроз, насмешек и издевок я перенесла? Радуйтесь; свершилось то, о чем вы говорили с такой язвительностью. Я вас не послушалась, а вы наверняка знали о планах Короналя… Смейтесь надо мной. Вы ждали этого часа!

— Нет, нет, нет! — шептал, как одержимый, Пустотник, пытаясь обнять колени Новы. Его глаза горели маниакальной, одержимой любовью. — Простите меня, простите! Моими устами тогда говорила ревность, и я вовсе не хотел, чтоб вы страдали! Но я солгал бы если б сказал, что не рад тому, что Корональ отстранил вас от себя. Я рад; рад тому, что теперь вы свободны, и я смогу вас у него выпросит для себя.

Губы Новы тронула слабая усмешка.

— Увы, я потеряла свою главную ценность, — с горькой издевкой над самой собой произнесла она. — Я была с Короналем. Я больше не невинна, не чудо, которое всем показывали в клетке, как диковинного зверя в зоопарке. Просто женщина, одна из многих…

Пустотник отчаянно замотал головой, зажмурившись.

— Нет! — выдохнул он. — Для меня это не имеет значения! Не это мне ценно в вас!

— А что же, — безучастно спросила Нова. — Я давно уже не принцесса. Новый Корональ снял корону с моей головы; и не самая богатая — отец не даст вам ни золотой крошки. Зачем я вам?

— Я влюблен, — тихо и почти застенчиво произнес Пустотник, опуская глаза, пылающие страстью. — Нет, не смейтесь надо мной. Влюбленный Пустотник — это зрелище достойное клетки не меньше, чем последняя девственница… Теперь-то, когда Корональ… отверг вас, — голос Пустотника стал мягче и тише, — теперь вы можете ответить мне согласием?

— Думаю, что нет, Ваше Пустейшество, — так же легко и беспечно, как и прежде, ответила Нова. От обиды и стыда бледные щеки Пустотника снова вспыхнули ярким румянцем, меж бровей на лбу залегла глубокая морщина. Пустотник не привык к отказам, и сейчас ему казалось, что Нова издевается над его чувствами.

— Почему? — обиженно и отчасти зло произнес он.

— Не сердитесь, — ответила Нова, чуть коснувшись его плеча рукой. — Я не хотела уязвить вашего самолюбия. Я всего лишь хочу прожить остаток своей жизни тут, во дворце. Рядом с ним…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Остаток? — горько усмехнулся Пустотник. — Он может быть очень, очень длинным! Говорят, маги Огня доживают до трехсот лет! И все это время мучиться и страдать от несбывшегося, вместо того, чтобы попытаться стать счастливой?!

— Это не могут и боги обещать — того, что с вами мы будем счастливы, — ответила Нова. — Это никому не известно. Да и жизни долгой у меня не будет.