Репутация герцога - Сюзанна Энок

— Мне нянька не нужна, — бросил Себастьян, вскочив в седло.

— Конечно. Но… слишком много людей зависят от вас… Вы явно сердитесь и не сказали, куда едете.

Себастьян натянул поводья, сдерживая Мерлина. Он не мог припомнить, когда Стэнтон выражал свое мнение так откровенно. И дворецкий прав. Встреча с Жозефиной, пусть даже и тайная, казалась сейчас и безрассудной, и потенциально опасной.

— Я буду в доме полковника Бранбери, — отрывисто сказал он. — Пусть Шей исполняет роль хозяина дома, если гости появятся до моего возвращения.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Двадцать минут спустя он спешился, бросив поводья Мерлина конюху.

— Подержите его, — сказал он резко. — Я не задержусь. Когда Себастьян подошел к парадной двери, она распахнулась.

— Добрый вечер, ваша светлость, — сказал дворецкий.

— Мне необходимо поговорить с принцессой Жозефиной, — решительно сказал Себастьян, снимая перчатки.

— Ее высочества нет дома. Если вы оставите свою карточку, я доложу ей о вашем визите, когда она вернется.

Проклятие!

— Король и королева Мария вернулись из Шотландии?

— Они прибыли сегодня утром, ваша светлость, но они все отправились на обед с его светлостью лордом Хейреком.

— И где они могут быть?

— Меня не информировали, ваша светлость.

— А потом? Куда они направятся после обеда?

— Я не вправе обсуждать распорядок дня королевского семейства, ваша светлость.

Себастьян посмотрел на дворецкого. Он мог сломать этого человека и через минуту получить нужную информацию, но последствия перечеркнут пользу от информации. Это один из редких случаев, когда отсутствие последствий полезно.

— Хорошо, — сказал он кратко. — Пожалуйста, сообщите ее высочеству, что я заходил. Я ожидаю разговора с ней в Воксхолле завтра вечером. — Он круто повернулся. Мало кто смел отказать ему, и Себастьян отдал должное верности слуги Бранбери.

Он не желал устраивать сцену и отчаянно хотел разыскать Жозефину. Но вопросы, которые он был намерен задать ей и ее родителям, должны оставаться тайной, пока у него нет доказательств.

Доказательства! Доказательства чего? Он повернул Мерлина в направлении Гриффин-Хауса. Доказательства, что якобы плодородная страна на самом деле болото? Доказательства, что Коста-Хабичуэла не стоит ста тысяч фунтов ссуды?

И что из этого? Эмбри владеет болотистым участком и заимствовал у банка деньги. Само по себе это действие казалось незначительным, если не принимать во внимание англичан, покупающих облигации, чтобы покрыть ссуду. Их решительные инвестиции, которые, кстати, он помог организовать, вероятно, обернутся безвозвратной потерей средств. Банки будут разорены.

Что касается его лично… он никогда не доверял Жозефине, и его подозрения подтвердились. Но это не доставляло ему радости. Единственный положительный факт во всем этом — она, вероятно, не имеет никакого намерения осваивать Коста-Хабичуэлу.

Себастьян остановил Мерлина. Она могла бы остаться в Англии. Он мог бы…

— Прекрати, — пробормотал он себе под нос, и Мерлин повел ушами.

Что он мог? Продолжать видеться с ней? В лучшем случае она и ее родители мошенническим образом получили ссуду. В худшем — обокрали Английский банк и граждан Лондона. Он никоим образом не вправе был связывать свое имя с преступлением. Все происшедшее нанесло его семейству больше вреда, чем он хотел признать.

Когда он добрался до Гриффин-Хауса, изо всех окон струился свет. Кареты и лошади запрудили подъездную дорогу и конюшенный двор, конюхи перекрикивались, пытаясь управлять хаосом.

Себастьян, вздохнув, бросил поводья Грину. Сегодня вечером ему хотелось посидеть в тишине с графинчиком бренди и разгадать загадку, хотя он понятия не имел, что надеялся обнаружить на дне графина.

Он отчаянно нуждался в том, чтобы кто-то еще подтвердил информацию Джона Райс-Эйбла. Сейчас против заявлений профессора имеется слово семейства Эмбри. Плюс желание людей считать, что очаровательная принцесса, которую они чествовали, именно та, за кого себя выдает. Черт побери, и он этого хотел.

— Ваша светлость, — распахнул дверь лакей, — ваши гости собрались в гостиной.

Он уже слышал шум.

— Спасибо, Том. Занимайтесь своими делами.

— Ваша светлость, — поклонился лакей и поспешил к кладовой, очевидно, не для того, чтобы прятаться, хотя это, казалось бы, разумной идеей.

— А вот и ты, — глянул на него с балкона Валентин. — Проклятие!

— Почему ты ругаешься? — Себастьян, расправив плечи, поднимался по лестнице к зятю. — Ты не рад меня видеть?

— Честно говоря, да. Коли ты здесь, я не могу сбежать в поисках тебя. Объясни, почему я участник этого бедлама?

— Ты женился на моей сестре и стал членом семьи, а Кэролайн вышла замуж за моего брата и тоже стала членом семьи, и это означает, что мы должны провести вечер с родственниками Кэролайн.

— Черт побери! — Валентин, обняв Себастьяна за плечи, повернул его к гостиной. — Знаешь, они все здесь.

— Я знаю.

— Я имею в виду — все Уитфелды. Даже замужние. И их мужья.

— Проклятие, — пробормотал Себастьян.

— Вот и я так думаю.

У Кэролайн шесть младших сестер. Три уже вышли замуж, и одна помолвлена. Включая Кэролайн, в гостиной, вероятно, собралась, чертова дюжина членов клана Уитфелдов, и это не считая их потомства. Но поскольку встречи с ними не избежать, их можно использовать, чтобы отвлечься от размышлений о том, где Жозефина проводит сегодняшний вечер. Она, без сомнения, смеется и болтает с Хейреком, обдумывая, как принести еще больше неприятностей к порогу Гриффина.

Усмехнувшись, Валентин распахнул двери гостиной и отстранился, пропуская Себастьяна. Все головы в комнате повернулись к нему. О Господи! Валентин не шутил. Все Уитфелды, которых он когда-либо встречал — а он был уверен, что видел почти всех, — стояли в его гостиной.

— Добрый вечер, — произнес он, натянув маску доброжелательности.

Сегодня вечером он будет изображать любезного хозяина, даже если это убьет его. В конце концов, он привык к этой роли, хотя сегодня вечером она давалась труднее — и все потому, что сейчас он предпочел бы гнаться по Лондону за девушкой, которую одновременно хотел задушить и целовать до бесчувствия.

Орда Уитфелдов дружно поклонилась при его появлении.

— Ваша светлость, — выдохнул каждый, будто Себастьян спустился с небес, чтобы разделить трапезу с простыми смертными.

Вздохнув, он подошел к главе семейства.