Земля оборотней - Анна Гурова

Из всех видов огня туны знали только сходящее с небес пламя Таара и справедливо опасались его. Понемногу, убедившись, что огонь приручен и неопасен, один за другим они подбирались ближе. Раскосые глаза тунов вспыхивали красным в отблесках пламени. По примеру гостей они подбрасывали в пламя сухие камышинки и ветки ерника. Дети освоились раньше всех и путались у всех под ногами, так и норовя залезть прямо в костер. Кто-то уже обжегся — в воздухе воняло палеными перьями.

Ильмо нарочно развел огонь посильнее, чтобы поразить хозяев — и еще потому, что хороших дров тут было не сыскать, а камыш и мелкие ветки ползучей березы сгорали слишком быстро, не давая долгого жара. Когда хворост прогорел и пламя опустилось к земле, он торжественно повесил над угольями вертел с кусками зайчатины.

С другой стороны костра он видел Йокахайнена, окруженного местными чумазыми красотками. Они засыпали его вопросами. Йокахайнен что-то с серьезным лицом врал. Он вполне вошел в роль благородного туна из старшего клана. Казалось, даже ростом стал больше. Крылатые тетки и девицы смотрели ему в рот, ловя каждое слово. Ильмо невольно оглянулся на Асгерд. Девушка полулежала на травяной кочке, закинув ногу за ногу. Она тоже глядела на Йокахайнена, явно развлекаясь, на губах ее играло насмешливое выражение.

«Не надо считать их глупцами или дикарями», — вспомнил Ильмо ее слова. — «Но почему? Пока что мы наплели им кучу невероятного вздора — и они всему поверили…»

— Зайчатины на всех не хватит, — озабоченно сказал Ахти. — Ильмо, что тебе стоило подстрелить двух зайцев?

— Я и этого случайно добыл, по дороге на озеро попался. Думал, настреляю еще, даже рыбу ловить не стал — как бы не так! Старик, кажется, не врал — в самом деле, пустые земли. Ни птицы, ни дичи, одни мыши. Мышей, правда, много.

— Радость-то какая, — пробурчал Ахти. — Аке, хочешь сырую мышь?

— А птица? — вспомнил Аке. — Старый хрыч сказал, что они солят гусиное мясо. Пусть тащит сюда!

— А ты знаешь, как они его готовят? — спросил Йокахайнен с другой стороны костра, случайно услышав его вопрос. — Терзают клювами в мелкие клочья, проглатывают, срыгивают в полупереваренном виде и складывают в лед, густо пересыпая солью и кислыми ягодами. Мне Пухури показывал и даже давал попробовать… кстати, вкусно.

Аке сплюнул и повернул на вертеле зайца, который уже собрался подгорать. С тех пор как сбежал Калли, в отряде все готовили по очереди. Забавно, что хуже всех стряпала Асгерд.

Над костром поплыл аромат жареного мяса. Ахти громко сглотнул. Туны, напротив, отодвинулись подальше.

— Зачем портить мясо? — выражая общее мнение, спросил у Йокахайнена какой-то тун.

Ильмо снял с вертела почти готовый кусок и протянул туну:

— Попробуй, вдруг понравится?

Тот скривился и быстро спрятался за спины сородичей.

Вскоре подоспели остальные куски зайчатины. К Ильмо неслышно подошла девушка и застенчиво протянула ему плетеную корзинку с ягодами, травами и мхом. Ильмо поблагодарил ее, выбрал оттуда знакомые ягоды клюквы и высыпал в рот. Остальное девица поднесла Йокахайнену и с довольным видом уселась рядом с ним.

На Внутреннюю Похъёлу опускалась ночь. Солнце красным глазом помаячило над горами — и нырнуло в сизые облака. Темнота веяла зимним холодом. Насытившиеся гости разлеглись вокруг костра. К их удивлению, туны принесли еще ворох сухого ерника и навалили на угли, заставив пламя взвиться к небу. Видно, прирученный огонь им понравился.

— Красиво, — сказала тунская девушка, что сидела рядом с Йокахайненом. — Бессмысленно и опасно — но красиво… В этом есть какое-то забытое волшебство…

— Почему забытое? — сонно спросил тот. — У моего народа очень много обрядов, связанных с жертвой огню.

— Потому-то вы такие сильные колдуны.

— А вы как колдуете? — спросил Йокахайнен.

Спросил просто так, для поддержания беседы — ученик Рауни, в похъёльском колдовстве он разбирался всяко лучше этой девушки. Но, к его удивлению, она ответила:

— Никак.

— Что значит — никак?! Но вы же превращаетесь…

— Какое же это колдовство? Такими нас создала милость Матери Калмы. А для настоящих чар нужна горячая жертвенная кровь.

«А ее-то у вас и не хватает, — подумал Йокахайнен, напрягаясь. — В самом деле, не мышей же дарить Калме! Еще обидится…»

— Поэтому у нас нет колдунов. Ах, если бы какой-нибудь колдун из старшего клана согласился войти в наш род! Его бы на руках носили, еду бы клали прямо в рот, уже разжеванную…

Йокахайнен с подозрением взглянул на замечтавшуюся девицу — и на всякий случай отодвинулся в сторону.

Вдруг один из тунов негромко запел. Монотонную мелодию тут же подхватил десяток голосов. Видно, огонь в самом деле что-то будил не то в их памяти, не то в душах. Песни были долгие, однообразные. Йокахайнен прислушался и сказал, что это вовсе и не песни, а сказания о старине — о Временах Богов, когда не было в мире ни Похъёлы, ни культа Калмы, когда туны не летали по небу, да и самих тунов еще никто не сотворил. Когда тундру, снежные скалы и ледяное море населяли волшебные звери. Крылатые рыбы, крылатые змеи…

— Похоже на наши сказки, — добавил нойда. — Те, что маленьким детям рассказывают. Так я и думал, что они — самые древние…

Пение настроило Ахти на романтический лад. Он пригладил волосы, пересел поближе к Асгерд и начал что-то шептать ей на ухо. Асгерд неподвижно смотрела в огонь и улыбалась. Ахти, продолжая говорить, нежно взял ее за руку и привлек к себе. Внезапно Асгерд отстранилась и громко сказала:

— Я тоже вспомнила одну сказку! Огонь мне ее напел…

Она на миг задумалась, загадочно взглянула на Ахти и добавила:

— Я буду петь на языке варгов, потому что это их песня. А ты, Йо, подыгрывай мне на кантеле и переводи тунам, но потихоньку, чтобы меня не сбивать.

Асгерд встала на ноги, подождала, пока саами приготовил кантеле, и начала:

— Это история о том, как в Саксе родился великий герой. Его звали Сигурд. Запретная любовь привела к тому, что он погиб совсем юным, свершив всего один великий подвиг. Но можно так же сказать — подвигом была вся его жизнь. Он полюбил Деву Битвы…

— Это еще кто? — хором спросили Йокахайнен и Ильмо.

— У варгов есть предание о Девах Битвы, — объяснил Аке. — Еще их зовут валькирии — Выбирающие Мертвых. Они собирают души павших в битве воинов и относят их в небесные чертоги Хара Одноглазого. Там души героев вечно пируют, затем сражаются, а потом убитые оживают и снова идут пировать…

Асгерд стояла у самого огня, сама словно сотворенная из пламени. Притопывая в такт ногой и встряхивая золотистыми волосами, она нараспев декламировала историю юного Сигурда. Как и положено герою, он вырос сиротой, не зная ни отца, ни матери. В дремучей чаще мальчика воспитал хитрый карлик из племени альвов. Он же научил его ратному искусству. А когда Сигурд достиг совершенства, воспитатель назначил ему испытание. Этим испытанием стал дракон Фафнир, обитавший в горах неподалеку от их жилья. Среди людей ходили слухи, что дракон сторожит заколдованный клад альвов. Немало смелых воинов и чародеев погибло, пытаясь до него добраться. Коварный воспитатель отправил юношу на верную смерть. Но Сигурд, воспитанный в лесу, ничего об этом не знал. С одним мечом, который он сковал себе сам, герой отправился на поиски чудовища.