Возвращение домой - Игорь Витальевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу прощения, но я этого не знал, – спокойно ответил я, хотя внутри стало подниматься раздражение. – Если бы я знал, что это непременно нужно сделать лично, я бы обязательно нашел время позвонить вам. Надеюсь, на первый раз вы меня простите.
Моя ирония была бы заметна даже слону. Еще бы! Я, оказывается, должен докладывать о том, где я и что планирую делать. Не думает ли она, в самом деле, что я буду это делать? У меня есть перстень и печать, а я должен докладывать учителю о своих планах… Смешно.
– Мне кажется, вы не понимаете, – холодно сказала она.
– Мне кажется, что это вы не понимаете, – несколько понизив голос, сказал я. – У меня сложилось впечатление, что вы не владеете всей полнотой информации.
– Всем я владею, – быстро сказала она. – Я знаю и о вашем происхождении, и о вашем «особом» статусе, который, к слову, явился лично для меня большой неожиданностью. И это уже стало проблемой. Я считаю, что именно это заставляет вас думать, что вы можете пропускать занятия без уважительных причин.
– Что?! – возмутился я. Мое присутствие в учительской уже не радовало меня. Лучше бы сидел на первой парте и думал о своем, чем выслушивать про себя всякие гадости. – При всем моем уважении… Да что вы можете считать? Вы вообще ничего обо мне не знаете, а уже делаете выводы.
– Ошибаетесь! Пусть я не знаю именно вас, но я знаю огромное количество таких, как вы, – горячо сказала Мария Николаевна. – Вам нет никакого дела до учебы! Вам наверняка плевать на то, что происходит вокруг! Ваша задача – получить аттестат и выпуститься из этого заведения!
– В принципе, все верно, – холодно заметил я. – Но последнее никак не характеризует меня в полной мере. Человек – личность многогранная. Так что в частностях все верно, но общий смысл искажен.
– Важно одно – вам тут неинтересно, – сказала учительница. – Если мыслить более масштабно, то сейчас парни и девушки из вашего класса учатся на отлично и грызут гранит науки. И вдруг появляется молодое дарование, которое не просто не учится, а еще и пропускает занятия. Многие наши ученики вынуждены работать, а у вас есть все, что вы пожелаете. Это ведет к тому, что в классе начинаются пораженческие настроения. Учеба уже не дается так легко, процветает зависть. Именно это я и предвижу.
– Да вы идеалистка, – пораженно сказал я.
Сначала мне хотелось поругаться с ней, однако по мере того как она говорила, я пытался понять, что она хочет от меня на самом деле. Однако девушка говорила именно то, что хотела сказать. Она заботилась о климате в классе и по-настоящему волновалась за своих учеников.
– Я реалистка! Все именно так и будет! И не стоит сбрасывать это со счетов. Эта та реальность, которая сейчас вокруг нас, – все так же холодно ответила она.
– Все же для начала поймите, что вы про меня ничего не знаете. Во-первых, я тоже работаю, – сказал я ей, загибая палец. – Да труд у меня в основном умственный, вот только думаю, вам не нужно объяснять, что умственный труд гораздо тяжелее физического. Во-вторых, я понимаю, что есть клановые, а есть простые люди, и разница в их социальном положении огромна. Но это понимают все ученики. И еще они как никто другой понимают, что все зависит от них самих.
– Я говорю не про труд и разницу в социальном положении, а про сложности, которые они могут повлечь! – уверенно сказала учительница. – Сложностей у ребят хватает, а сейчас появляется еще одна.
– Сложности появляются и у меня, – сказал я.
– И какие же сложности у наследника богатого клана? – с тихой издевкой спросила учительница.
– Ну, как минимум дважды за этот год меня успешно похищали и дважды пытались убить, – проникновенно сказал я, не уточняя, конечно, что во втором случае был виноват сам. – Кстати, вас когда-нибудь сбивали, когда вы летели в вертолете над джунглями? Нет? Попробуйте, очень интересные ощущения. Хотя я не все помню: у меня тогда от падения голова треснула…
Мария Николаевна смотрела на меня расширенными глазами, а увидев мою загадочную улыбку после слов о треснувшей голове, сказала:
– Издеваетесь?
– Послушайте, – примирительно поднял я руки вверх. – Не стоит все усложнять, приплетая социальные статусы и остальное. Я совершенно не понимаю, как мое отсутствие на занятиях может влиять на всех остальных учеников. Я не собираюсь саботировать учебу и не собираюсь подбивать на это других. У меня есть цель наиболее полно влиться в местное общество, и именно для этого я здесь. Да, – с нажимом продолжил я, не давая ей ничего сказать, – я буду отлучаться по делам рода. Они определенно будут, и не всегда я смогу перенести их на другое время. Но это жизнь, и не стоит от нее прятаться, это нормально… И да, в таких случаях я не собираюсь у вас отпрашиваться. Я должен всего лишь поставить вас в известность.
– Да вы хам!
Она поднялась с кресла, скрывая замешательство. Не так она представляла себе этот разговор. Что-то в ее планах пошло не так, и только что она это поняла.
– Я не хамлю вам… – спокойно сказал я, давая ей возможность сохранить лицо. – Прошу простить меня, если вам так показалось… Я не специально… Возможно, я слегка перегнул палку…
Пока я говорил, Мария Николаевна, видимо, поняла, что может обернуть ситуацию в свою пользу, и вовремя сориентировалась.
– Да, слегка, – высокомерно сказала она. Садиться она не стала, а прошлась взад-вперед, собираясь с мыслями.
Я решил продолжить разговор в нужном русле и, осторожно подбирая слова, сказал:
– Мария Николаевна, вы же сами знаете, я тут недавно. Я слышал о вас только положительные отзывы и сам мог убедиться, что вы реально волнуетесь за своих учеников. Давайте откровенно… Что случилось? Я же вижу, что наш разговор неспроста… Может, я нарушил какие-то негласные правила?
– Нет… Советников, – медленно сказала она и пристально взглянула на меня, скрестив руки на груди.
Эта поза подчеркнула ее и так немаленькую грудь, приковав к ней мое внимание. Мария Николаевна была очень гармонично сложена. Интересное платье с наброшенным на плечи палантином, в который она куталась, смотрелось несколько вызывающе. Я дал себе мысленный подзатыльник. У меня уже давно не было девушки, вот и заглядываюсь на учительницу. Красивую, к слову, учительницу.
А Мария
