Стихотворения - Гумилев Николай Степанович

1920

ИНДЮК

На утре памяти невернойЯ вспоминаю пестрый луг,Где царствовал высокомерный,Мной обожаемый индюк.Была в нем злоба и свобода,Был клюв его как пламя ал,И за мои четыре годаМеня он остро презирал.Ни шоколад, ни карамели,Ни ананасная водаМеня утешить не умелиВ сознаньи моего стыда.И вновь пришла беда большая,И стыд, и горе детских лет:Ты, обожаемая, злая,Мне гордо отвечаешь: «Нет!»Но все проходит в жизни зыбкой —Пройдет любовь, пройдет тоска,И вспомню я тебя с улыбкой,Как вспоминаю индюка.

1920

ДЕВА-ПТИЦА

Пастух веселыйПоутру раноВыгнал коров в тенистые долыБроселианы.Паслись коровы,И песню своих веселийНа тростниковойИграл он свирели.И вдруг за ветвямиПослышался голос, как будто не птичий,Он видит птицу, как пламя,С головкой милой, девичьей.Прерывно пенье,Так плачет во сне младенец,В черных глазах томленье,Как у восточных пленниц.Пастух дивитсяИ смотрит зорко:«Такая красивая птица,А стонет так горько».Ее ответуОн внемлет, смущенный:«Мне подобных нетуНа земле зеленой.Хоть мальчик-птица,Исполненный дивных желаний,И должен родитьсяВ Броселиане,Но злаяСудьба нам не даст наслажденья;Подумай, пастух, должна яУмереть до его рожденья.И вот мне не любыНи солнце, ни месяц высокий,Никому не нужны мои губыИ бледные щеки.Но всего мне жальче,Хоть и всего дороже,Что птица-мальчикБудет печальным тоже.Он станет порхать по лугу,Садиться на вязы этиИ звать подругу,Которой уж нет на свете.Пастух, ты, наверно, грубый,Ну что ж, я терпеть умею,Подойди, поцелуй мои губыИ хрупкую шею.Ты юн, захочешь жениться,У тебя будут дети,И память о деве-птицеДолетит до иных столетий».Пастух вдыхает запахКожи, солнцем нагретой,Слышит: на птичьих лапахЗвенят золотые браслеты.Вот уже он в исступленьи,Что делает, сам не знает,Загорелые его колениКрасные перья попирают.Только раз застонала птица,Раз один застонала,И в груди ее сердце битьсяВдруг перестало.Она не воскреснет,Глаза помутнели,И грустные песниНад нею играет пастух на свирели.С вечерней прохладойВстают седые туманы,И гонит он к дому стадоИз Броселианы.

1921

ЛЕОПАРД

Если убитому леопарду не опалить немедленно усов, дух его будет преследовать охотника.

Абиссинское поверье Колдовством и ворожбоюВ тишине глухих ночейЛеопард, убитый мною,Занят в комнате моей.Люди входят и уходят,Позже всех уходит та,Для которой в жилах бродитЗолотая темнота.Поздно. Мыши засвистели,Глухо крякнул домовой,И мурлычет у постелиЛеопард, убитый мной.«По ущельям ДобробранаСизый плавает туман,Солнце, красное как рана,Озарило Добробран.Запах меда и вервеныВетер гонит на восток,И ревут, ревут гиены,Зарывая нос в песок.Брат мой, враг мой, ревы слышишь,Запах чуешь, видишь дым?Для чего ж тогда ты дышишьЭтим воздухом сырым?Нет, ты должен, мой убийца,Умереть в стране моей,Чтоб я снова мог родитьсяВ леопардовой семье».Неужели до рассветаМне ловить лукавый зов?Ах, не слушал я совета,Не спалил ему усов.Только поздно! Вражья силаОдолела и близка:Вот затылок мне сдавилаТочно медная рука…Пальмы… С неба страшный пламеньЖжет песчаный водоем…Данакиль припал за каменьС пламенеющим копьем.Он не знает и не спросит,Чем душа моя горда,Только душу эту бросит,Сам не ведая куда.И не в силах я бороться,Я спокоен, я встаю,У жирафьего колодцаЯ окончу жизнь мою.

1921

МОЛИТВА МАСТЕРОВ

Я помню древнюю молитву мастеров:Храни нас, Господи, от тех учеников,Которые хотят, чтоб наш убогий генийКощунственно искал все новых откровений.Нам может нравиться прямой и честный враг,Но эти каждый наш выслеживают шаг,Их радует, что мы в борении, покудаПетр отрекается и предает Иуда.Лишь небу ведомы пределы наших сил,Потомством взвесится, кто сколько утаил,Что создадим мы впредь, на это власть Господня,Но что мы создали, то с нами посегодня.Всем оскорбителям мы говорим привет,Превозносителям мы отвечаем – нет!Упреки льстивые и гул молвы хвалебныйРавно для творческой святыни не потребны,Вам стыдно мастера дурманить беленой,Как карфагенского слона перед войной.