Демоверсия - Полина Николаевна Корицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Ян закончил, на траве лежало только несколько обыкновенных ягод черники, а перед ним сидела Аня, украшенная, как индийская богиня. Ее волосы покрывали все тело и даже больше – когда она сидела, они стелились вокруг подобно покрывалу, и теперь каждый сантиметр волос сиял уже по-настоящему, переливаясь под солнечными лучами. Он замер, глядя на нее, и сидел так очень долго. Аня замерла тоже. Через какое-то время – неизвестно какое, может быть, через несколько часов или дней – Ян сглотнул и произнес глухим от долгого молчания голосом:
– Какая же ты красивая.
– 7–
На следующее утро после пения у костра Аня была почти без голоса. Они с Яном стояли возле палатки и чистили зубы под импровизированным умывальником, и она сказала, ополоснув рот от пены:
– Ты почти лишил меня дара речи.
Ян погладил ее по волосам и сказал:
– Я уезжаю через час.
Аня уронила щетку на землю. Подняв и ополоснув ее, тихо спросила:
– Уже?..
– Так. Пора. Дети.
Она кивнула.
– Сразу домой?
– Нет. Сегодня еще в Москве концерт.
Она посмотрела на него с надеждой.
– Мы тоже можем поехать раньше. Где концерт?
Ян сказал название клуба, и Аня рассмеялась.
– Я там живу совсем рядом! А может…
– Мы еще не решили, где остановимся в Москве.
– Давайте у меня, дети сейчас у бабушки!
Он улыбнулся.
– Можно?
* * *
За неделю до концерта в «Запаснике» пропал барабанщик. Аня снова и снова набирала Вову, но он не брал трубку. Тут позвонил Раскольников. Аня вздохнула с облегчением – Вова снимал у него комнату.
– Привет, что-то я не…
– У нас проблемы, – перебил ее Раскольников.
У Ани упало сердце.
– Что случилось?
– Да ничего, блин. Просто твой Вова обнес хату и свалил.
– Что?..
– Квартиру он ограбил, вот что.
– Твою?..
– Ну не твою же!
Аня быстро собралась и приехала на Чеховскую. Кругом царил кавардак. Она села, зажав голову между коленями. Что теперь будет? Она поручилась за этого человека. Это центр Москвы, наверняка дорогое что-то украл…
– Чего не хватает? – спросила Аня глухим голосом.
Раскольников посмотрел на нее и сказал:
– Барабанщика у нас не хватает.
Она посмотрела на него, чуть не плача, и кинулась обнимать. Он гладил ее по голове и говорил:
– Ну что ты… Ты думала, я совсем мудак, да? Могу на тебя это повесить?.. С ума сошла… Я не мудак, Анечка, не мудак.
– А он – мудак, – сказала Аня, шмыгая носом.
– Опять не угадала.
Раскольников сел на подоконник и закурил.
– Он наркоман просто героиновый. Я вчера узнал. Его ломало всего.
– Черт, – выдохнула Аня.
– Может быть, он сбежал домой, в Курск. А, хрен с ним. – Раскольников махнул рукой. – Где барабанщика брать будем?
Аня вздохнула.
– Давай попробуем найти сессионного… Придется ему заплатить… Конечно, я возьму это на себя.
– Вот же… Не, Ань, прости, я ошибся: он все-таки мудак.
Они невесело рассмеялись.
* * *
В машине ехали вчетвером. Маг не дал Яну сесть на заднее сиденье («Мне нужен штурман», – сказал он), и Аня сидела, придавленная храпящей тушей пьяного Димы. Всю дорогу, около трех часов, Ян провел, сворачивая шею в сторону Ани. Он непрерывно смотрел на нее и держал за руку. Они молчали, потому что Аня все-таки потеряла голос, а Ян не знал, что говорить, и только обрывочно перекидывался с Магом незначительными фразами.
Когда они приехали, Дима ввалился, держась за косяк, сразу же прошел в комнату и завалился на диван. Аня вошла в кухню и покраснела: царил откровенный бардак, и даже раковина была завалена посудой.
– Извините, – просипела она, пригласила всех войти и направилась в душ.
Когда она вышла, Ян уже мыл посуду, громко что-то напевая.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала Аня. – Мне неловко.
А он сказал, не прерываясь:
– Расскажу тебе забавную байку. Считается, что первое польское выражение, записанное в Генриковой книге, звучит как «Монж муви до жоны: «То я помеле, а ты почывай». Ну то есть муж говорит жене: «Дай я помелю, а ты отдохни», – перевел Ян, смешно утрируя голос. – Сейчас это переводится примерно как «отдохни, милая, я помою посуду сам».
Аня смутилась.
– Спасибо.
Она стояла рядом в шелковом халатике – белом, расшитом тиграми, – с влажными вьющимися волосами. Наконец-то свежая, хотя и уставшая.
– Нужно немного поспать перед концертом, – сказал Ян, и она не могла с ним не согласиться. – У нас есть часа три-четыре. Но сначала мы поедим.
Кухня наполнилась песнями и смехом, и на какую-то секунду Аня представила, что так может быть всегда – всегда может быть так весело на кухне, так хорошо, – и мелькание рук Яна над сковородкой стало еще осмысленней.
– У тебя есть что-нибудь острое?
Аня достала из холодильника маленькую баночку аджики, недавно купленную мамой. Сама она ее не ела, и баночка стояла будто специально для Яна.
Они поели, и Ян с Магом тоже по очереди приняли душ. Маг вышел из душа и сказал:
– Змэнчылэм ще, отпочниймы трохэ[50].
Аня показала Магу, где лечь. Потом она открыла дверь своей спальни, где стояла широкая кровать, на которой она обычно спала вместе с Идой.
Они разделись и легли.
– Сначала нужно поспать, – сказал Ян. – Поставь, пожалуйста, будильник на через час.
Аня включила будильник на телефоне и посмотрела на Яна.
– Ты красив, как юный бог.
– Это потому, что ты такая красивая.
Она поцеловала его, и он сказал, глядя ей в глаза:
– Ты понимаешь, что три дня назад произошло нечто очень важное?
– Да, – ответила Аня. – И я не очень понимаю, как буду жить дальше.
– Я теж[51].
Он задумался и пристально посмотрел на нее. Провел по волосам рукой.
– Я хочу завоевать тебя.
– Зачем?
– Не вем[52].
Ян откинулся на кровати, глядя в потолок.
– Ты знаешь, все можно решить, и с женой, и со всем остальным… Но вот дети…
– Я понимаю.
Аня приподнялась на локте и посмотрела на него.
– Ты ведь не обидишь меня?
– Нет, – тихо сказал Ян. – Никогда.
Она положила голову ему на грудь и подавленно замолчала. Он стал гладить ее по волосам, тихо напевая:
– Добрая принцесса, Смотри, твой брат
