Дрессировщик русалок - Анна Ольховская

– Глупости какие! – фыркнула я. – Я же вам нужна, вернее, не я, а мой ребенок.

– Ваша умница тоже так сказала. Но я объяснил девочке, что ребенка может выносить и суррогатная мать. Ника все поняла правильно и пообещала быть послушной. Что касается убогости этой комнаты, – он обвел взглядом все четыре квадратных метра, – придется потерпеть. Думаю, два-три дня, не больше, пока мы не закончим с отловом и изоляцией всех индиго. Потом мы переведем вас в более комфортное жилище. И мой вам совет – последуйте примеру дочери, ведите себя разумно и поверьте, вам здесь даже понравится. Сейчас вам принесут ужин, а потом можете отдыхать.

– Я в туалет хочу, – буркнула я. – Или для этих целей предназначен вон тот кувшин? Так вы немножко перепутали, я не мужчина, я туда не попаду.

– Ох, простите, упустили из виду, – усмехнулся наци. – Исправимся. Спокойной ночи, фрау.

Не дождавшись ответной вежливости, он развернулся и, подозвав МакКормика, на ходу заговорил по-немецки:

– Комната Ники надежно экранирована?

– Думаю, да.

– А для остальных индиго все готово?

– Но мы не можем так быстро, мы ведь никогда ничего подобного не делали!

– Поторопитесь!

– Так они ведь все равно сбежали, только Михара и удалось привезти. Но что он один сделает, к тому же я его надежно обездвижил, очнется не раньше чем через сутки.

– Не расслабляйтесь особо, мы всех поймаем, девчонка ведь сказала, что они собираются к горе Тимуку. А кстати, где Михар, куда вы его поместили?

Но ответа я разобрать уже не смогла, сколько не прижималась ухом к двери. Голоса окончательно затихли.

ГЛАВА 37

Сначала мне притащили небольшое компактное устройство, мечту каждого дачника – биотуалет. Затем, буквально через пять минут (а вдруг у меня проблемы со стулом?!), все тот же охранник принес большую кружку с чаем, пачку печенья и тарелку холодной рисовой каши.

Ненависть ко всей этой сволочной шайке свербела в мышцах рук, подзуживая меня напасть на охранника и вырваться на волю. Пришлось прибегнуть к помощи разума, попытавшегося объяснить зуде, что спешка в данном случае неуместна, что еще не слишком поздно, вряд ли обитатели логова спят, и остаться незамеченной будет довольно проблематично. К тому же охранника придется убить, а сделать это просто так я не могу. Он ведь мне в данный момент не угрожает, не нападает.

Я поужинала, не оставив ни крошки еды, хотя каша была премерзкой. Но неизвестно, когда удастся в следующий раз подкрепиться, а силы мне нужны. Тем более что сладкий, хорошо заваренный чай разбавил холодную липкость каши.

Потом охранник унес посуду, и в комнатухе остались только мы с тишиной. Совершенно бесполезная парочка, и если бы не подружка– отвертка, меня смело можно было бы выкинуть на свалку бытовых отходов.

Потому что не было у меня никаких сверхспособностей, даже действие препарата МакКормика закончилось, и теперь я видела, слышала и чувствовала как обычно. А вот у Сашки препараты ушлепка изменили слух, сделав его невероятно чутким. И еще она стала очень сильной, моя стальная бабочка. Да, МакКормик работал с ней почти десять дней, ну и что? Мне бы сейчас Сашкин слух, я бы смогла установить местонахождение Ники. И Петера, и Михара.

Если бы да кабы! Хватит ныть! У тебя есть все, что надо, – ненависть к обитателям нацистского гнезда и любовь к дочери. Этого достаточно.

Я прилегла на кровать, решив подождать, пока все заснут, и вдруг увидела Алексея. Он весело и беззаботно смеялся, обнимая сидевшую рядом девушку. Ну что ж, она действительно очень красивая, эта Изабелла. А еще – молодая, стройная, сексапильная. Все, что надо для не очень юного самца.

Вот Алексей склонился к розовому ушку девушки и легонько куснул мочку. Но… он же всегда… со мной… Дрянь!

Я рассвирепела и проснулась.

Проснулась?! Я что, тупо задрыхла, обожравшись?! И сколько же это продолжалось?

Я села сторожевым сусликом и прислушалась. Тихо. Невероятно тихо, не слышно даже ночной жизни амазонского леса. Или здесь просто звукоизоляция хорошая?

А вот вентиляция плохая, только небольшая щель под дверью и обеспечивала хоть какую-то циркуляцию воздуха. Но дышать все равно было почти нечем.

Пришлось лечь возле самой двери, чтобы хоть немного утихомирить психовавшее без кислорода сердце. А заодно и послушать, что там творится в коридоре.

Ничего там не творилось. Если только… Ну-ка, внимательнее, уши на изготовку! Ур-р-р-ра! Это он, это он! Нет, не ленинградский почтальон, а немецкий храп. Мощный такой, с переливами!

Спи, моя радость, усни. Покрепче.

Ну что ж, пора.

Я еще немного подышала, все еще надеясь угомонить сердце, но оно, похоже, бушевало вовсе не из-за недостатка кислорода…

Все, хватит сопеть, подъем! Для начала – внимательно рассмотрим запорное устройство, вряд ли здесь тоже стоит электронный замок. Кто ж их в подсобках устанавливает! К тому же я слышала, как он, замок, щелкал.

Чем-чем – языком.

Замок, видимо, не привык, чтобы на него пялились практически в упор, и изо всех сил пытался зажмуриться, но сделать это без специальной металлической шторки было весьма затруднительно, и пришлось бедолаге таращиться незащищенной дырочкой. Дырочкой, заметьте, она же – замочная скважина, в которой можно всласть поковыряться отверткой. Да, приятель, понимаю, тебе это совсем не понравится, поэтому мой тебе совет – откройся сразу, чтобы не пришлось раздербанивать все твои внутренности.

Неодушевленные предметы, неодушевленные предметы! Леш… Алексей всегда хихикал над моей привычкой разговаривать с бытовой техникой, автомобилем и прочими материальными ценностями, но у меня, между прочим, редко что ломается, а с «Тойотой», моей Пурзей, мы вообще дружим, она никогда не капризничает, если с ней перед поездкой поболтать о нашем, о женском. И выручала меня не раз в нескольких аварийных ситуациях.

Вот и сейчас – хоть я и шепталась с немецким замком по-русски – он все понял. Достаточно было ковырнуть пару раз отверткой, и замок, испуганно икнув, открылся. Ты все правильно сделал, парень, у тебя еще есть шанс на починку.

Я плотно прикрыла за собой дверь, дабы она не привлекла ненужное внимание своей нескромной распахнутостью, и осмотрелась.

Ну так и есть – это склад! Вон ящики с консервами, там – коробки с бытовой химией и туалетной бумагой, масло, вино, крупы, мука – да тут припасов на десять лет! Предусмотрительный Менгеле, вижу, запасся всем заранее, чтобы не привлекать внимание частыми закупками продуктов.

Храп доносился со стороны ящиков со спиртным. Ну откуда же еще! Спер хозяйский шнапс, насосался, умничка, и спит так сладенько-сладенько! Не буду мешать.

Я ломанулась было вперед, но, получив весьма ощутимый пинок в копчик от разума, остановилась и принялась осматриваться более внимательно на предмет следящих глазенапов, они же – камеры видеонаблюдения. Кто же оставляет склад провианта, а особенно запасы спиртного, без контроля!

Никто. Контроль был, но, к счастью, направлен как раз на ящики и коробки, а не на всякие там подсобки, и если на какое-то время вообразить себя пронырливым тараканом, бегущим вдоль плинтуса, то вполне можно избежать карающего тапка.

Вообразила, пробежала, избежала. Вот она, дверь склада, вернее, ворота с прорезанной в них дверью. Само собой, незапертой, тут же очень дисциплинированный охранник дежурит!

Да здравствует немецкая хозяйственность! Хорошо смазанные петли двери ни разу не скрипнули, выпуская меня на волю.

Итак, где я? Нет, я помню, что на складе, но где расположен этот склад в поселке? Надеюсь, не в лесу, не хватало еще заблудиться в этом вечно жрущем кого-то лесу!

Склад, к счастью, был построен не в лесу, а на самом краю поселка, возле дороги, что же касается леса…

Он молчал. На спящий поселок ватным одеялом легла тишина, от которой почему-то немедленно выбежали пастись вдоль позвоночника мурашки. А может, это нормально? Может, прошлой ночью я просто выглянула раньше, когда лесной народ охотился, а теперь они наелись и спят?

– Дьявол, до чего же жутко! – проворчал сиплый голос буквально в двух шагах от меня, за углом склада.

А-а-а, помогите, тапок! Шевеля усиками, я юркнула в очень удачно расположенные возле входа в склад заросли чего-то. И только тогда услышала еще и характерный звук, напомнивший мне старый анекдот: «Холмс, а почему ваша струя шелестит, а моя плещется?» – «Элементарно, Ватсон, вы писаете мне на плащ, а я вам на брюки». Здесь писали на стену склада. Нет, все-таки особи мужеска пола в своих привычках интернациональны. Больше чем уверена – в поселке достаточно туалетов, но как же не пометить территорию!

– Да вообще, хрень какая-то происходит, с тех пор как притащили этих баб! – отозвался второй писающий мальчик (судя по тембру голоса – точно не девочка). – Сначал непонятки с побегом рыбы, я там был, до сих пор жутко! Представляешь, мы ломимся внутрь барака – а войти не можем! Словно изнутри кто-то держит! А ведь это невозможно – дверь открывается наружу, и внутри нет никаких ручек или засовов! Потом вдруг – бац, и все. Дверь открылась, а там – никого!