Острые предметы - Гиллиан Флинн

Тишину нарушил рев машины. Возле меня остановилась знакомая желтая колымага. Рядом с водителем, вдвоем в одном кресле, сидели Эмма и Кайли. За рулем был жидковолосый парень в грязной майке и солнцезащитных очках, купленных на бензозаправке, сзади – его тощий напарник. Из салона клубился дым, к которому был примешан запах спиртного с цитрусовым ароматизатором.

– Садись к нам, поедем отрываться, – предложила Эмма.

Она показала бутылку дешевой водки с апельсиновым вкусом. Высунув язык, поймала им каплю дождя. С ее волос и майки уже капала вода.

– Спасибо, мне и здесь неплохо.

– Непохоже. Давай же, садись. В парке патруль, тебя точно задержат за вождение в нетрезвом виде. От тебя пахнет спиртным.

– Поедемте, мадемуазель, – вторила ей Кайли. – Будете следить за мальчиками, чтобы они хорошо себя вели.

Я призадумалась, куда податься. То ли домой, пить в одиночестве, то ли в бар, пить с первыми попавшимися мужиками. А может, и в самом деле поехать с этими детьми, хоть какие-нибудь интересные сплетни услышу. На часок. А потом – домой, отсыпаться. К тому же Эмма с чего-то вдруг стала такой дружелюбной. Хоть и не хотелось мне этого признавать, но меня к ней стало тянуть.

Пересела к ним в машину, и они закричали «ура!». Эмма пустила по кругу бутылку рома, по вкусу напоминающего лосьон для загара. Не попросят ли они купить спиртного, с беспокойством подумала я. Я бы купила – мне не жалко. Но, как это ни глупо, я надеялась, что им просто приятна моя компания. Снова хотелось быть популярной, что ли. Не каким-нибудь жалким изгоем. Ведь меня поддерживала самая клевая в школе девчонка. От этой мысли захотелось выскочить из машины и уйти домой. Но тут Эмма снова передала мне бутылку. Край ее горлышка был в блестящей розовой помаде.

Паренек, сидевший рядом, которого представили Ноланом, фамилии не назвав, кивнул и утер губы. Худые руки в струпьях, лицо в угрях. Метадон[14]. Миссури занимает второе место в Юнионе по количеству наркоманов. Люди здесь скучают, а химикатов на ферме много. Во времена моей юности метадон принимали только заядлые наркоманы, а теперь молодежь пьет его на тусовках так же свободно, как водку. Нолан все время водил пальцем по виниловой окантовке переднего сиденья, но все же успел меня разглядеть.

– Вы по возрасту как моя мама. Прикольно.

– Сомневаюсь, что мы с ней ровесницы.

– Ей тридцать три или тридцать четыре…

Значит, почти угадал.

– Как ее зовут?

– Кейзи Рейберн.

Я ее знала. Она чуть старше меня. Живет возле фабрики. Волосы, уложенные гелем, стоят торчком. Любит мексиканцев с птицебойни на границе с Арканзасом. Как-то раз на коллективном ретрите[15] она призналась, что пыталась покончить с собой. С тех пор в школе ее прозвали Кейзи Рейзор[16].

– Я ее не застала, – наверно, она училась раньше.

– Братан, эта дамочка слишком крута, чтобы знаться с твоей мамашей, шлюхой и наркоманкой, – сказал водитель.

– Иди к черту, – прошипел Нолан.

– Камилла, посмотри, что у нас есть. – Эмма потянулась ко мне, перегнувшись через спинку кресла и упершись задом Кайли в лицо. Она потрясла передо мной баночкой с таблетками. – Оксиконтин. Выпей, почувствуешь себя просто здорово! – Она высунула язык и положила на него таблетки, три в ряд, точно белые пуговицы, потом прожевала и запила водкой. – Попробуй.

– Спасибо, Эмма, не хочу.

Оксиконтин – вещь хорошая. Но нехорошо пить его с малолетней сестрой.

– Ну же, Милла, только одну, – медовым голосом пропела она. – Тебе станет легко. Мне вот уже весело и приятно. Тебе тоже надо.

– Эмма, да мне и так нормально. – Назвав меня Миллой, она напомнила мне о Мэриан. – Честное слово.

Она с безутешным видом отвернулась и вздохнула.

– Да брось ты, Эмма, нечего так расстраиваться, – сказала я, трогая ее за плечо.

– А вот и расстроилась.

Мне это было невмоготу. Я становилась мягкотелой, чувствуя опасную потребность угождать, как в былые времена. Да и в самом деле, от одной таблетки не умру.

– Ладно, ладно. Давай. Только одну!

Ее лицо тут же просветлело, и она рывком повернулась ко мне:

– Высунь язык. Как на причащении. Только вместо облатки будет волшебная таблеточка.

Я высунула язык, она положила таблетку и завизжала от восторга.

– Молодец! – улыбаясь, сказала она.

Как же это слово мне сегодня надоело…

Мы остановились перед большим викторианским особняком, старым, но полностью отреставрированным и перекрашенным в нелепые голубой, розовый и зеленый цвета, что по замыслу хозяина должно было выглядеть современно и стильно. Но особняк был скорее похож на дом мороженщика, впавшего в детство. В кустах у дома парень с голым торсом избавлялся от излишков выпитого, на цветочных клумбах – вернее, на том, что от них осталось, – дрались двое мальчишек, а на детских качелях сплелась в тесных объятиях юная парочка. Нолана оставили в машине, он по-прежнему сидел и водил пальцами по окантовке сиденья. Водитель, которого звали Дэймон, запер дверь, «чтобы никто к нему не приставал».

«Как мило», – подумала я.

Оксиконтин меня взбодрил, и пока мы входили в дом, я поймала себя на том, что ожидаю увидеть молодежь своего времени: мальчиков со стрижкой ежиком, в форменных пиджаках с нашитыми буквами, девочек с химической завивкой и крупными золотыми серьгами в ушах. Почувствовать ароматы «Драккар нуар» и «Джорджио Армани».

Все это ушло. Мальчики-малолетки в широких шортах для скейтбординга и кроссовках, девочки в топиках и мини-юбках, с пирсингом в пупках – все смотрели на меня так настороженно, словно я полицейский. «Нет, хотя я сегодня с одним переспала». Я улыбнулась и кивнула им. «Ах, сколько во мне живости», – беззаботно подумала я.

В просторной столовой танцевали и пили; стол был придвинут к стене. Эмма игривой походкой прошла в круг и стала танцевать, тесно прижавшись к одному мальчику, который вскоре покраснел до корней волос. Она что-то прошептала ему на ухо. Он кивнул, Эмма от крыла бутылку с газировкой, взяла четыре банки пива, прижав их к мокрой груди, и, покачиваясь, словно с трудом их удерживает, пошла мимо компании ребят, глядящих на нее с одобрением.

Девочки встретили ее прохладнее. По толпе пробежал язвительный шепоток, трескучий, как бенгальские огни. Но нашим юным блондинкам беспокоиться не приходилось по двум причинам. Во-первых, с ними был местный наркоторговец, которого, конечно, здесь уважали. Во-вторых, они были красивее почти всех здешних девчонок, а это значило, что мальчики выгонять их не захотят. К тому же устроителем вечеринки был парень; я видела его на фотографиях, расставленных на каминной полке в гостиной. Темноволосый юноша, приятной, но неприметной внешности. Вот он на выпускном снимке, в шапочке и мантии; рядом портрет его гордых родителей. С его мамой я была знакома: это старшая сестра одной моей школьной подруги. Мысль о том, что я в гостях у ее сына, привела меня в трепет.

– Господигосподигосподи! – протараторила брюнетка с лягушачьими глазами, в футболке с кричащей надписью «Гэп», пробегая мимо нас к подруге, тоже похожей на амфибию. – Они пришли. Все-таки пришли, представляешь!

– Черт, – ответила та. – Очень хорошо. Пойдем поздороваемся?

– Наверно, лучше подождать. Посмотрим, что будет дальше. Если Джей-Си не будет им рад, то нам с ними связываться не стоит.

– Ну да.

Я сразу поняла, о ком речь. В гостиную вошла Мередит, таща за руку Джона Кина. Кто-то из ребят кивнул ему, кто-то хлопнул по плечу. Другие нарочито отвернулись и замкнулись в своих кружках. К моему облегчению, ни Джон, ни Мередит меня не заметили. Мередит обратила взгляд на стайку худеньких кривоногих девочек, возможно приятельниц по чирлидингу, которые стояли у двери в кухню. Она с визгом подскочила к ним, оставив Джона в гостиной. Девочки встретили ее еще суше, чем парни.

– Приве-е-ет, – без улыбки протянула одна из них. – Я думала, вы не придете.

– Я считаю, что все это глупости. Все, у кого есть хоть капля ума, знают, что Джон классный парень. Не становиться же паршивыми изгоями из-за всего этого… дерьма.

– Зря вы приехали, Мередит. Джей-Си недоволен, – сказала рыжеволосая девочка, то ли подруга Джей-Си, то ли желающая ею стать.

– Я с ним поговорю, – жалобно протянула Мередит. – Дай мне с ним поговорить.

– Думаю, вам лучше уйти.

– А правда, что у Джона забрали одежду? – участливо осведомилась третья, маленькая девчушка. Заботливая мамочка – такая будет держать подруге волосы, пока ее тошнит.

– Да, но для того, чтобы исключить все подозрения. Это не значит, что у него проблемы.

– Какая разница, – сказала рыжая.

Мне она была отвратительна.

Мередит оглядела комнату в надежде увидеть кого-нибудь более дружелюбного. Заметив меня, она смутилась, потом, увидев Келси, разозлилась.

Оставив у двери Джона, который сначала делал вид, что сверяет часы, потом – что завязывает шнурки на ботинках, она подошла к нам, будто не замечая, что гул вокруг становится все громче – начинается настоящий скандал.