Пробужденный любовник - Дж. Уорд

Когда их глаза встретились, он вдруг понял, что его скелет слишком велик для кожи, покрывающей его. Вот, что чувствует отвергнутый мужчина. Мгновенное иссушение.

Он отвел взгляд и подумал о Зейдисте: он мог унюхать его прямо за дверью.

— Есть вероятность, что он просто не в состоянии сделать это. Ты ведь знаешь о его… прошлом, так ведь?

— Просить — это слишком жестоко с моей стороны? — В голосе слышалось напряжение, тон понизился от противоречий, разрывавших ее. — Так?

«Вероятно», — подумал он.

— Будет лучше, если ты используешь кого-то другого. — Господи, почему ты не можешь взять меня? Почему ты не хочешь меня, вместо него? — Не думаю, что будет уместно просить Рофа или Рейджа, так как они оба состоят в браке. Возможно, я могу обратиться к Ви…

— Нет… Мне нужен Зейдист. — Она поднесла дрожащую руку ко рту. — Мне жаль.

Ему тоже.

— Подожди здесь.

Выйдя в холл, он обнаружил Зейдиста прямо за дверью. Он сгорбился, закрыл лицо руками.

— Все кончилось так быстро? — Спросил он, опуская руки.

— Нет. Ничего не случилось.

Зед нахмурился и взглянул на близнеца.

— Почему? Ты должен сделать это, брат. Ты слышал, что сказал Хэйверс…

— Она хочет тебя.

— … так что иди туда и открой вену…

— Она будет пить только из тебя.

— Ей нужно это, так что просто…

Фьюри повысил голос.

— Я не буду этого делать!

Рот Зейдиста захлопнулся, глаза превратились в щелки.

— Пошел ты. Ты сделаешь это ради меня.

— Нет, не сделаю.

Потому что она мне не позволит.

Зед подался вперед, вцепившись в плечо Фьюри.

— Тогда ты сделаешь это ради нее. Потому что это лучшее, что ты можешь сделать для нее, потому что она нравится тебе, потому что ты хочешь этого. Сделай это ради нее.

Боже. Он бы убил ради этого. Он умирал от желания вернуться в комнату Зеда. Избавиться от своей одежды. Упасть на матрас. Положить Бэллу себе на грудь, вонзить ее зубы в свою шею, проникнуть в нее между губ и между бедер.

Ноздри Зеда надулись.

— Боже… Я по запаху чую, как сильно ты хочешь этого. Так иди. Будь с ней, покорми ее.

Голос Фьюри срывался:

— Она не хочет меня, Зед. Она хочет…

— Она сама не знает, чего хочет. Она только что вернулась из ада.

— Ты единственный. Для нее, ты — единственный. — Когда взгляд Зейдиста переметнулся на дверь, Фьюри надавил на него, хотя это причиняло мучительную боль. — Послушай меня, брат. Она хочет тебя. И ты можешь сделать это для нее.

— Черта с два.

— Сделай это, Зед.

Коротко стриженая голова двигалась из стороны в сторону.

— Дерьмо в моих венах давно заржавело, и ты знаешь это.

— Нет, это неправда.

С рычанием Зед откинулся назад, хватая себя за запястья, показывая метки раба в местах, где бился на руках пульс.

— Ты хочешь, чтобы ее зубы касались этого? Ты можешь представить здесь ее губы? Потому что я чертовски уверен, что нет.

— Зейдист? — Голос Бэллы приближался. Она подошла к двери и открыла ее.

Увидев, как Зейдист зажмурился, Фьюри прошептал:

— Ты тот, кого она хочет.

Зед ответил едва слышно:

— Я отравлен. Моя кровь убьет ее.

— Нет. Не убьет.

— Пожалуйста… Зейдист, — сказала Бэлла.

Эта робкая, полная желания просьба превратила грудную клетку Фьюри в ледяные прутья. Оцепенев, он молча наблюдал, как Зейдист медленно повернулся к ней.

Бэлла сделала шаг назад, не сводя с него глаз.

Минуты превратились в дни… десятилетия… века. А потом Зейдист вошел внутрь комнаты. Дверь закрылась.

Ничего не видя перед собой, Фьюри развернулся и пошел по коридору.

Ему нужно было куда-то идти?

Урок… У него сейчас урок.

Глава 17

В десять минут пятого Джон забрался в автобус, волоча за собой спортивную сумку.

— Здравствуйте, сэр, — весело поздоровался с ним доджен, сидевший за рулем. — Добро пожаловать.

Джон кивнул и посмотрел на дюжину парней, занимавших автобусные сиденья. Все уставились на него.

«Ух-ты. У вас тут не особо дружественная атмосфера, ребята», — подумал он.

Он занял свободное сидение прямо за водителем.

Когда автобус начал двигаться, перегородка опустилась вниз так, что ученики не могли разглядеть, что происходило в кабине. Джон слегка подвинулся, чтобы оказаться ближе к боку автобуса: было бы неплохо все же видеть, что творится позади него.

Стекла были затонированы, но мелькавшие уличные огни, скользившие по полу и потолку, давали возможность разглядеть его одноклассников. Все они были похожи на него: маленькие и тощие, хотя по цвету волос все же различались: у кого-то они были темнее, у кого-то — светлее. Один был рыжим. Как и Джон, все они были одеты в доги[45]. У всех были одинаковые черные нейлоновые сумки Найк, достаточно большие, чтобы вместить смену одежду и кучу еды. У каждого был рюкзак, и Джон решил, что там лежит то же, что захватил и он сам: блокнот, ручки, мобильник и калькулятор. Тор составил список всего необходимого.

Джон притянул рюкзак ближе к своему животу и поймал себя на том, что пристально смотрит на него. Мысли о людях, которым он мог бы послать смс, успокаивали его, и он повторял их телефонные номера снова и снова. Дом. Мобильный Велси. Мобильный Тора. Номер Братства. Номер Сэйрелл…

Воспоминание о ней вызвало у него улыбку. Прошлой ночью они несколько часов проболтали в интернете. Врубившись, как работает IСQ, он понял, что это идеальный способ общения. Печатая слова, они были равны. Она была мила за ужином, но сейчас она действительно нравилась ему.

— Как тебя зовут?

Джон взглянул на парня, сидевшего через несколько сидений от него. У него были длинные светлые волосы и бриллиантовая серьга в ухе.

«По крайней мере, они говорят по-английски», — подумал он.

Пока он расстегивал рюкзак и доставал блокнот и ручку, парень сказал:

— Эээй?! Ты что, глухой?

Джон написал свое имя и повернул блокнот.

— Джон? Что за идиотское имя? И почему ты пишешь?

О, черт… Школа грозила стать полным отстоем…

— Что с тобой? Не можешь говорить?

Джон посмотрел парню прямо в глаза. По закону вероятности в каждой группе должен был быть альфа-самец — настоящая заноза в заднице, и этот белобрысый с драгоценной побрякушкой в ухе, очевидно, им и являлся.

Джон покачал головой, отвечая на вопрос.

— Не можешь говорить? Вообще? — Парень повысил голос, словно хотел удостовериться, что все услышат то, что он говорит. — За каким чертом ты собираешься стать солдатом, если не можешь сказать ни слова?