Древние китайцы: проблемы этногенеза - Михаил Крюков

Сам по себе факт перенесения столицы был чреват немаловажными последствиями, которые вскоре не преминули сказаться. Чжоуский «домен» располагался теперь не на исконных землях предков Сына Неба, а на территории, первоначально принадлежавшей чжухоу. Поэтому постепенно все более и более отчетливо вырисовывалась тенденция ослабления власти вана. Он по-прежнему считался верховным правителем Поднебесной, но практически все реже вмешивался во взаимоотношения между подчиненными ему чжухоу.

В политической жизни эпохи Чуньцю возникла принципиально новая ситуация, не имевшая прецедентов в X–VIII вв. до н. э.: один из наиболее крупных чжухоу добился главенствующего положения среди соседних владений и стал «гегемоном», заняв, таким образом, позицию связующего звена между ваном и наследственными владениями, которые к тому времени стали фактически полусамостоятельными царствами.

Обособление прежних наследственных владений — одна из главных проблем эпохи Чуньцю. Некоторые из них, например Янь, некогда пожалованное У-ваном своему родственнику, в VII–V вв. до н. э. практически не поддерживали каких-либо прямых связей с чжоуским ваном. Это, между прочим, дало основание некоторым современным историкам отрицать достоверность того факта, что Янь было пожаловано в начале ЧЖОУ родственнику У-вана [Ци Сы-хэ, 1940]. Находки ряда надписей раннечжоуского времени подтверждают свидетельства письменных источников[7]. Обособление Янь, как и некоторых других отдаленных царств, произошло, по-видимому, лишь в третьей четверти I тысячелетия до н. э.

Лозунгом первого «гегемона», с помощью которого он стремился сплотить под своей эгидой большинство царств на Среднекитайской равнине, было «уважение к вану». Эта попытка использовать традиционный идеал Сына Неба была тесно связана со вторым лозунгом: «отпор варварам». Такова была политическая программа правителя царства Ци, Хуань-гуна (685–643 гг. до н. э.), который стал первым «гегемоном» периода Чуньцю.

Борьба за «гегемонию», в которую включились все наиболее значительные царства, и прежде всего Ци, Цзинь и Чу[8], шла непрерывно на протяжении VII–V вв. до н. э. (табл. 23).

Основным аргументом в этом споре сильнейших была военная сила; дипломатические акции лишь предваряли или завершали столкновения на поле брани. Только однажды, в 544 г. до н. э., по инициативе царства Сун, принадлежавшего к числу тех сравнительно небольших владений, которые в наибольшей степени страдали от войн между претендентами на гегемонию, состоялся съезд чжухоу, на котором был подписан договор «о замирении».

Этот договор, впрочем, разделил участь всех подобных документов древности: вооруженная борьба за власть вскоре после его заключения не только возобновилась, но и приобрела еще более жестокие формы.

Развитие социальных отношений

Хотя вопрос о характере социально-экономических отношений в древнем Китае во II–I тысячелетиях до н. э. продолжает оставаться предметом дискуссии [Китай, 298–299], наиболее убедительной представляется характеристика иньского и раннечжоуского общества как раннеклассового. Наиболее существенными особенностями этой эпохи было, с одной стороны, существование социального неравенства и имущественной дифференциации, с другой — отсутствие частной собственности на основное средство производства — землю.

Как свидетельствуют источники, раннечжоуское общество делилось на несколько социальных групп, соотнесенных друг с другом по принципу иерархии. Принадлежность человека к определенной социальной группе проявлялась в совокупности материальных благ, которыми он мог пользоваться. Эти различия касались материальной культуры и находили отражение даже в языке: для обозначения одного и того же понятия существовали различные слова, употреблявшиеся в зависимости от того, к какой социальной группе принадлежал говоривший. Структура социальных групп была непосредственно связана с системой землевладения и землепользования. Все земли в Поднебесной считались принадлежащими вану. Он жаловал наследственные владения представителям высшего ранга знатности, те в свою очередь жаловали землей обладателей следующего ранга и т. д. Поэтому земля, обрабатывавшаяся простолюдинами, не принадлежала кому бы то ни было в особенности: права на нее имели представители различных социальных групп. Система землепользования, таким образом, зиждилась на условном землевладении.

Принадлежность человека к определенной социальной группе определялась в чжоуском обществе отношениями генеалогического родства. Ранг своего отца мог наследовать только старший сын, а все остальные сыновья спускались ла одну ступеньку социальной иерархической лестницы. Чжоуское общество характеризовалось практическим отсутствием социальной мобильности: судьба человека решалась в эту эпоху не его способностями или богатством, а узами родства.

В XIV–XI вв. до н. э. в древнем Китае несомненно существовали рабы. Они стояли вне иерархии социальных групп в обществе и не использовались в основной сфере общественного производства — земледелии.

Важные сдвиги в системе социально-экономических отношений происходят в древнем Китае в период Чуньцю-Чжаньго («Борющихся царств»). Предпосылкой ломки многих традиции онных институтов были резкие сдвиги в уровне производительных сил — появление железных орудий труда, поливного земледелия и пахоты с использованием тяглового скота. Повышение урожайности и расширение площади возделываемых земель, увеличение совокупного общественного продукта способствовали развитию торговли и товарно-денежных отношений. В ремесле (прежде всего в таких ведущих его отраслях, как горнодобывающие промыслы и железоплавильное дело), а также в торговле впервые в древнем Китае в качестве производительной силы начинают использоваться рабы.

Бурное развитие производительных сил общества цривело к сдвигам в формах землевладения и землепользования. В VI–IV вв. до н. э. все более и более настойчиво прокладывает себе дорогу частная собственность на землю.

Таким образом, к середине I тысячелетия до н. э. в древнем Китае происходит переход к иным, чем ранее, социально-экономическим отношениям. Основу их составляли частная собственность, развитие товарно-денежных отношений, использование рабов в производстве. Учитывая общую тенденцию развития древнекитайского общества, эти отношения можно охарактеризовать как рабовладельческие.

В IV в. до н. э. по всем крупным царствам прокатилась волна реформ, целью которых была ликвидация препятствий на пути новых социальных отношений. Эти реформы, осуществленные Ли Куем в Вэй, У Ци — в Чу, Шэнь Бу-хаем — в Хань, Шан Яном — в Цинь, стимулировали развитие частной собственности на землю, отменяли наследственные привилегии старой аристократии и тем самым ломали традиционную структуру социальных групп в обществе. Эти реформы открывали путь наверх нетитулованным, но разбогатевшим ремесленникам и торговцам, а также крупным землевладельцам, эксплуатировавшим труд непосредственного производителя как частные собственники основного средства производства.

Развитие товарно-денежных отношений интенсифицирует культурные контакты между отдельными районами той территории, на которой в этот период существовали древнекитайские царства. Этому способствовала и общая ситуация во взаимоотношениях между ними. Если в VII–VI вв. до н. э. целью войн между царствами (рис. 20) было подчинение соседей и признание ими гегемонии одного правителя, то в период Чжаньго результатом военного поражения становилось, как правило, уничтожение побежденного царства и присоединение его территории к землям победителя. Конец Чуньцю и начало Чжаньго отмечены резким сокращением общего числа чжухоу и соответственно увеличением размеров царств, сохранивших свою независимость (табл.24) (карта 7).

В то же время все более настойчиво начинает проявляться тенденция к созданию культурно-хозяйственных регионов, выходящих за рамки одного царства. Одно из свидетельств этого процесса — стихийная унификация монеты. В частности, на территории царств Ци, Янь и Чжао в V–IV вв. до н. э. получила распространение монета в виде ножа, первоначально отливавшаяся только в Ци; в Хань, Чжао, Вэй II в это время имела хождение монета в форме заступа [Чжэн Цзя-сян, 89—170].

Процесс социально-экономических преобразований был важнейшим фактором преодоления обособленности и разобщенности отдельных древнекитайских царств. Складывание экономической и культурной общностей населения различных районов Среднекитайской равнины и сопредельных территорий создавало условия для консолидации этнической общности древних китайцев, формирование которой интенсивно шло на протяжении предшествующих столетий.