Слизняк и его раковина - Krokozyabra (Бусеница)

…Крем был с резким травяным запахом, довольно жидкий. Звуки получались совершенно непристойные: хлюпающие, чавкающие… Но Люциуса подобные детали не смущали, он двигался равномерно и настойчиво. Рабастана же вполне устраивало то, что боль в заднице теперь была относительно терпимой. И ситуация уже не так напоминала изнасилование.

Но необходимо было признать - Люциус Малфой больше не нежный мальчик Люк. Вероятно, того мальчика уже попросту не существует.

Он всё же получил смазанный поцелуй в плечо прежде, чем Люциус скатился с него и растянулся рядом на кровати. Рабастан осторожно повернулся на бок, негромко зашипев…

- Ну что, выплеснул эмоции? Осторожней нельзя было?

- Прости. Погорячился. Залечить? - глядя в потолок, спросил Люциус.

Рабастан, подумав, согласился:

- Давай. Мне так не изогнуться.

Люциус кивнул. Сполз с постели, разыскал в куче одежды свою палочку. Прежде, чем исцелить Рабастану пострадавшую часть тела, он использовал очищающее заклинание - для него и для себя.

А после поинтересовался, опять укладываясь на спину рядом с Рабастаном:

- Минет хочешь? Я тебе должен ещё с прошлого раза.

Предложение, бесспорно, было заманчивым. Рабастан зажмурился и облизнул губы… Но, подумав, отказался:

- Давай не будем считать, кто кому должен.

- Как пожелаешь. Тогда одевайся и уходи, - велел Малфой, отворачиваясь.

- Угу, - согласился Рабастан, не делая попыток подняться. Нашарил на кровати рядом с собой руку Люциуса и притянул его к себе.

Тот лишь прерывисто вздохнул, утыкаясь сухими губами ему в висок.

- Будешь снизу? - предложил Рабастан негромко, опасаясь не столько самого отказа, сколько холодного разъяснения, что он совершенно неверно оценил минутную слабость бывшего любовника и ни о каком продолжении речи быть не может.

Но Люциус отозвался незамедлительно, будто ждал этого:

- Да. Буду. Хочу… Только тебе придётся подождать, пока я смогу получить от этого удовольствие.

- Подождём. Отдыхай…

В конце концов, предвкушение обещанного наслаждения само по себе было весьма приятным. Хорошо было так лежать, прижимаясь щекой к голой груди Малфоя, и слушать, как гулко бухает его сердце там, под рёбрами. Совсем недавно ему казалось, будто он забыл эти ощущения, а теперь сам удивлялся себе: да как же можно было это забыть? Запах Люка, текучая гладкость волос, линия подбородка. Кожа, светящаяся белизной в сумерках комнаты…

И когда только успело стемнеть?

- Люк, - позвал он несмело. - А мы могли бы остаться здесь на ночь?

Люциус поднял голову и тоже вгляделся в темнеющее небо за окном.

- Нарси сойдёт с ума от беспокойства, если я не вернусь с собрания. Ей и так уже наверняка хватило времени, чтобы напридумывать себе всяких ужасов.

Рабастан подумал, что сложно, пожалуй, придумать ужас, который был бы хуже того, что в действительности происходило на собраниях у Тёмного Лорда. Но вслух спросил тревожно:

- Но ты же сейчас ещё не уйдёшь?

Люциус мотнул головой:

- Я обещал. Я же сказал, что хочу…

…Хотел. Жаждал. Извивался и пылал жаром под руками Рабастана, подавался навстречу ищущим пальцам, казалось - ещё немного, и начнёт выдыхать пламя, подобно дракону.

Словно и не было этого бездарного, впустую потраченного года. Словно его мальчик никогда не сомневался в том, что нужен Рабастану, и теперь хочет получить ещё одно жаркое подтверждение тому…

- Языком, Лестрейндж! - отрывисто прозвучал приказ, вдребезги разбивая эту иллюзию. - Нежнее…

Дьябло, мальчик, ну, кто же так просит о нежности…

* * *

- Я могу рассчитывать, что это была не последняя наша встреча? - с отчаянной надеждой спросил Рабастан, уже в полном облачении стоя перед камином.

Люциус неопределённо пожал плечами, теребя кончиками пальцев искусанную нижнюю губу.

- Ты хочешь продолжения? Неужели понравилось? Мне показалось, поначалу ты был недоволен.

- Ты мне нравишься даже колючим, - слегка улыбнулся Рабастан.

- А, я и забыл. Ты же любишь суровых и властных мужчин, - кивнул Люциус. - Ну, а мне это зачем?

Теперь пришла очередь Рабастана пожимать плечами:

- Не знаю. Это не ты полчаса назад скулил, звал меня «Басти» и умолял не останавливаться?

- Тебе послышалось, - безапелляционно отрезал Малфой.

- Чертовски приятная галлюцинация. Я бы не отказался её повторить.

Люциус хмыкнул, но заговорил о другом.

- Помнишь, когда Дику запретили пользоваться магией, ты говорил, что это конец рода Алленов. Но тогда всё ещё могло сложиться по-другому.

- Люк, я не могу опять потерять тебя.

- При новом министре можно было просить о пересмотре дела, или всё-таки нашлась бы девушка, пожелавшая выйти за него замуж…

- Люк, пожалуйста, ответь мне.

- А теперь это действительно конец. Без вариантов, - закончил Малфой. И, споткнувшись взглядом о застывшее лицо Рабастана, поторопился пояснить. - Это я об Алленах, не о нас с тобой. То есть, я не говорю, что…

Договорить Рабастан ему не дал. Прижал к себе и поцеловал, крепко, настойчиво.

- Лестрейндж, наглец, руки!.. - Люциус оттолкнул его, вытер губы тыльной стороной ладони.

- Руки, - согласился Рабастан, ещё не отдышавшись. - И губы…

- Пошёл к чёрту. Я серьёзно, иди уже!.. Мне тоже давно домой пора.

И добавил вслед исчезающей в камине спине Рабастана:

- Я пришлю сову.

Глава тридцать шестая. Люциус.

Адюльтер.

Это слово ужасно не нравилось мне. Оно постыдно упрощало и без того непривлекательную ситуацию наших встреч с Рабастаном, отводило ему роль любовника, коварного соблазнителя. А Нарциссе оставляло и вовсе анекдотический образ обманутой жены.

Чёрт побери. Всё же совсем не так!..

…Всё так и есть, говорил я себе чуть позже. Да, конечно, тебе проще думать, что адюльтер - это про других, а у тебя всё сложнее. У тебя ведь - Басти.

Так ведь у всех - Хелен, Джейн, Люси. Сэм или Хьюберт.

Конечно, не каждому мужчине, изменяющему жене, действительно важны его любовница или любовник. Есть и просто скучающие мужья. В общем-то, это даже не считалось чем-то дурным. Мне и самому казалось, что стыдиться здесь нечего. В конце концов, если браки в нашем кругу обычно заключаются по тщательно выверенному расчёту, то глупо ожидать от супругов пылкой страсти. В этом случае неверность - всего лишь один из пунктов договора. Неписаный. Чаще всего неписаный, хотя случались и исключения…

Но нас-то с Нарциссой это не касалось! Не должно было касаться. Мне действительно была очень дорога моя жена. Милая, нежная, хрупкая Нарси. Она могла успокоить меня одним прикосновением руки. Разжечь во мне огонь одним взглядом. Да я первым назвал бы дураком любого мужчину, способного променять её на кого бы то ни было!..

И был ещё Басти.

Почти каждый раз после собраний в бывшем доме Алленов, мы отправлялись в коттедж в Честере. Теперь там были и свежее бельё, и вино с кое-какой снедью, и запас свечей. Тио заботился об этом, а также дважды в неделю наводил порядок в доме. Чисто, тепло, по-своему уютно… И это заставляло меня чувствовать свою вину ещё сильнее.

Торопливый трах на скрипучей продавленной кровати, а то и вовсе на полу, как раньше, когда я был ещё школьником, можно было оправдывать страстью. Но горячий душ, долгие томные ласки, мягкую постель списать на безумие уже никак не получалось.

Я мысленно называл это компенсацией.

За год, прожитый с куском льда в груди. За одиночество, за боль от Метки на руке и от Круциатуса. За то, чем я никак не смогу поделиться с Нарси, а вот с Рабастаном - пожалуй, можно…

Я говорил себе, что должен прекратить эти встречи, и обещал, что непременно сделаю это. Только не сейчас. Чуть позже, когда стану хоть немного сильнее. Пока у меня не хватало сил оттолкнуть его.

Но и доверять ему, как раньше, я уже не мог.

Да, Рабастан говорил, что расстался со мной для того, чтобы уберечь, не утянуть за собой туда, куда я в итоге вляпался вполне самостоятельно. Да, причина для разрыва была ложью.

Но моя боль была настоящей. Мои слёзы были настоящими. И вновь поверить ему теперь…

Я боялся.

Руки тянулись обнять - губы произносили гадости. Губы целовали, руки отталкивали. Не дальше, но и не ближе, пожалуйста. А вот так: привычно, без лишних слов и объяснений, словно наши встречи - давно сложившаяся и не слишком обременительная традиция.

Да. Вот это правильное слово. Должны же у джентльмена быть традиции.

* * *

Я уже почти привык просыпаться посреди ночи от кошмаров.

Взгляд Пола перед смертью. Заживо сгорающий в чёрном пламени Дик. Неизвестный мне Упивающийся Смертью, который снимает серебряную маску и оказывается моей женой…

Нарциссу, конечно, тоже будили мои крики, хриплые спросонья. Но она не жаловалась, только каждый раз, когда я возвращался домой после рейда, напоминала мне принять перед сном зелье Сна-без-сновидений.

Это случалось нечасто; наверное, всего дважды за этот год. Тёмный Лорд всё-таки предпочитал использовать меня не как бойца, а для более тонких дел. В конце концов, убить маггла, поджечь дом, выпустить в небо Тёмную Метку мог любой. А следить за состоянием счетов и присматривать за новым руководителем международного отдела было моей персональной задачей.