Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник) - Джерард Келли

– Вы совершенно правы, Уотсон. Превосходно. Даже я вряд ли смог бы выразить эту мысль лучше, – промолвил Холмс.

Услышав похвалу, которой меня удостоил сам король дедукции, я просиял от гордости.

Холмс извлек из кармана платок и оттер сажу с циферблата часов, стоящих на каминной полке. Стрелки замерли на четверти двенадцатого, и мне представлялось очевидным, что оживить механизм вряд ли удастся.

– Часы остановились от жара, – заметил Холмс. – Таким образом, мы примерно знаем, в котором часу сила пламени достигла пика. – Мой друг повернулся к Лестрейду: – Скажите, пожалуйста, вчера вечером к мисс Мерфи кто-нибудь заходил?

– Я не спрашивал. Комната была заперта, признаки взлома отсутствуют, следы борьбы тоже. Еще раз повторяю, у меня нет никаких оснований полагать, что здесь произошло преступление.

– Быть может, нам имеет смысл побеседовать с миссис Беннетт и окончательно развеять все сомнения? – предложил Холмс.

Лестрейд тяжело вздохнул.

– Хорошо, мистер Холмс, – покорно произнес он, – если вы так настаиваете. Прошу за мной.

Мы спустились вниз по лестнице к хозяйке комнаты. Ею оказалась сидевшая на диване степенная седовласая дама лет пятидесяти. Возле нее хлопотал один из соседей.

– Прошу прощения за очередное беспокойство, миссис Беннетт, – промолвил Лестрейд. – Если вас не затруднит, не могли бы вы ответить на несколько вопросов этого джентльмена? Его зовут Шерлок Холмс.

– Да, конечно, – всхлипнула женщина, утерев глаза платочком. – Не желаете ли чаю, господа?

Мы все отказались, и Холмс с сочувствием в голосе произнес:

– Чудовищная трагедия, миссис Беннетт. Скажите, давно ли мисс Мерфи снимает у вас комнату?

– Два года.

– Оплату не задерживала?

– Никогда. Платила каждую пятницу, как по часам.

– Гости у нее часто бывали?

– Нет. Разве что дружок к ней захаживал, Шеймус.

– Вы с ним были знакомы?

– Честно говоря, нет. То есть я его, конечно, видела, но мельком. Он постоянно носил кепку. Надвинет на глаза и идет.

– Вот как? Занятно. Скажите, в случае необходимости вы смогли бы его опознать?

– Не уверена. Скажу только, что роста он был высокого, примерно с вас, сэр, а говорил с ирландским акцентом. И всегда ходил с тростью.

– Он приходил сюда пешком или приезжал на извозчике?

– На извозчике.

– А как он одевался? Как джентльмен?

– Нет, скорее как рабочий, но аккуратно и чисто.

– Прошлым вечером Шеймус был здесь?

– Может, он и заходил, но лично я не видела. Около девяти я пошла в «Королевский дуб», побаловать себя глоточком джина.

– Скажите, а мисс Мерфи употребляла джин?

– Боже мой, конечно же нет! Она всегда была решительно против алкоголя и на дух не переносила пьяных.

– Понятно. Что ж, миссис Беннетт, огромное вам спасибо, у меня больше нет вопросов. Искренне надеюсь, что вы вскоре оправитесь от этого жуткого потрясения.

Лестрейд двинулся вслед за нами, решив проводить нас до парадного входа.

– Скажите, инспектор, доводилось ли прежде полицейскому управлению сталкиваться с подобными происшествиями? – поинтересовался по пути Холмс.

– Бывало, – кивнул Лестрейд с важным видом. – Только сами понимаете, самовозгорание человека – большая редкость. Последний случай произошел шестнадцать лет назад, еще до того, как я пошел в полицию. Тогда при схожих обстоятельствах обнаружили останки одной тучной пожилой дамы в Сохо. Она сидела в кресле, а на полу валялась пустая бутылка джина. От кресла практически ничего не уцелело – остов да пружины. Однако при этом огонь не тронул щиколотки и ступни. Что характерно, на ногах были тапочки, которые пламя совершенно пощадило.

– Я читал о подобных случаях, зафиксированных во Франции. Везде схожая картина. Некоторые считают, что содержащиеся в крепком алкоголе эфирные масла накапливаются у жертвы в желудке и приводят в итоге к возгоранию.

– Может, оно и так, мистер Холмс.

– Скажите, а можно будет взглянуть на дело о происшествии в Сохо?

– Ну конечно, – кивнул Лестрейд. – Заходите в Скотленд-Ярд завтра утром, и я все устрою.

Когда мы спустились по лестнице и вышли на улицу, у экипажа Лестрейда остановилась роскошная карета с вензелем и из нее вышел статный мужчина. Лестрейд тут же встал по стойке «смирно» и взял под козырек. Его примеру последовал и констебль у парадного входа.

– Начальник полиции сэр Джеймс Марлоу, – прошептал мне на ухо Холмс. – Он-то что здесь делает?

Марлоу был важен, высок ростом и выглядел в двубортном пальто и цилиндре очень внушительно. В одной руке начальник полиции сжимал черные кожаные перчатки, а в другой – трость из черного дерева с серебряным набалдашником. На сером галстуке поблескивала булавка с брильянтовой головкой.

– Вот вы где, Лестрейд! – Начальник полиции выставил вперед бороду с проседью. – Деннисон сообщил мне, что вы на выезде, расследуете очередной загадочный случай самовозгорания, а я как раз проезжал мимо. Жуткое дело, вы не находите?

– Совершенно с вами согласен, сэр. Вы позволите представить вам мистера Шерлока Холмса и доктора Уотсона?

После того как мы обменялись рукопожатиями, начальник полиции с улыбкой произнес:

– Вот мы наконец и познакомились, мистер Холмс. Я в курсе, сколь неоценимую помощь вы оказали Скотленд-Ярду.

– С одной стороны, это доставило мне удовольствие, а с другой – я лишь выполнял свой долг, – склонился в легком поклоне великий сыщик.

– Вам и сейчас понадобилась помощь мистера Холмса? – с легким раздражением в голосе спросил у Лестрейда сэр Джеймс.

– Никак нет, сэр. Я пригласил этих джентльменов засвидетельствовать столь редкое явление лишь из соображений профессиональной вежливости.

– Превосходно, – с облегчением произнес начальник полиции. – Я не желаю, чтобы из этого дела устраивали ярмарочный балаган. Давайте как можно быстрее покончим с ним, договорились?

– Не желаете осмотреть место происшествия? – поинтересовался Лестрейд.

– Думаю, в этом нет необходимости, – с едва заметной брезгливостью ответил сэр Джеймс. – Не смею вас больше задерживать. – Повернувшись к констеблю, начальник полиции велел разогнать толпу. Затем кивнул нам, приподняв цилиндр: – Удачного вам дня, джентльмены, – после чего сел в карету и уехал.

Настал и наш черед прощаться с Лестрейдом.

– До встречи завтра утром, инспектор, – напомнил Холмс.

– Ну и как ваше впечатление? – спросил я, когда мы уже ехали в кэбе домой.

– Занятно, весьма занятно, – ответил Холмс. – Диккенс в «Холодном доме» упоминает мистера Крука, погибшего в результате самовозгорания, но я никогда не думал, что мне доведется самому столкнуться с этим удивительным феноменом. – Немного подумав, великий детектив добавил: – Знаете, Уотсон, я не разделяю уверенности Лестрейда в том, что дело можно с чистой совестью закрывать.

– Я это уже понял. Вы подозреваете, что произошло убийство?

– Если угодно, обвиняйте меня в излишней мнительности, но кое-какие детали мне решительно не нравятся.

– Например?

– Во-первых, в подавляющем большинстве задокументированных случаев самовозгорания фигурируют люди преклонного возраста. Как правило, всех их отличает тучность и пристрастие к выпивке. Жертвы во Франции налегали на бренди, англичане – на джин. А теперь сравним с тем, что мы имеем здесь: молодая стройная женщина, которая терпеть не может алкоголь.

– Всегда есть исключения из правила, – возразил я.

– Кроме того, – продолжил Холмс, не обращая внимания на мои слова, – у меня имеется несколько версий, объясняющих, каким образом насыщенные водой человеческие тела могут превратиться в пылающие факелы.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, старина! – Я с интересом ожидал комментариев.

Вдруг Холмс неожиданно попросил извозчика остановиться и бросил мне:

– Значит так, Уотсон, мне нужно навести кое-какие справки и потому я вынужден сейчас вас оставить. Увидимся дома. – С этими словами он устремился в сторону, противоположную той, куда мы ехали.

Отсутствовал Холмс недолго.

– Вы не поверите, Уотсон, – промолвил он, зайдя в гостиную. – Мне только что довелось побывать на самой жуткой из всех экскурсий в моей жизни. Провел ее Сидни Биллингс – главный оператор печи городского крематория. Оказывается, тело сгорает следующим образом. Сперва вспыхивают синим пламенем волосы; при этом у трупа откидывается назад голова и открывается рот. Потом, как ни чудовищно это звучит, под воздействием огня сжимаются сухожилия, отчего тело словно пытается сесть. Кости начинают лопаться, когда температура достигает примерно четырехсот градусов.

– Господи, Холмс, зачем же вы мне это рассказали? Теперь я не смогу избавиться от кошмарных картин, что так любезно нарисует мне воображение.