Уход Мистлера - Луис Бегли

А я там вышла замуж, прямо почти сразу же. За человека по фамилии Катлер. Томас Катлер, но вообще-то все называли его Томми.

Как моего отца.

Белла улыбнулась, а Мистлер залился краской. Цирцея превращала людей в свиней; Белла превратила его в полного идиота. И так было всегда. Улыбалась она, не разжимая губ, улыбкой Моны Лизы. Наверное, потому, подумал он, что так ничего и не сделала со своими редкими зубами.

Томми был очень славным малым, но через несколько лет нашел себе девушку, страшно преданную, она, даже будучи беременной, заправляла его галереей. Да, забыла сказать, он торговал предметами исламского искусства и не разрешал ей сделать аборт. У нас самих как-то не получилось завести ребенка. Говорил мне, что он полифилопродуцивен. Нет, честно! Ни от кого больше я такого слова не слышала.

Это есть у Т. С. Элиота, заметил Барни. В одной из поэм.

Наверное, там и вычитал. Всегда читал со словарем в руке. А я-то, дурочка, сперва испугалась. Подумала, что это какая-то страшная болезнь. Только потом спросила, что это означает. У него была одна задача — вышвырнуть меня вон. И настроен он был решительно. Вот я и ушла, все оставила, кроме одежды. Вот такие дела! А он прибрал к рукам все остальное. К этому времени я успела написать несколько очерков о путешествиях и книгу-путеводитель под фамилией Катлер, поэтому и оставила ее.

Но почему Банни?

Он просто не выносил моего имени, Белла. Когда мы познакомились, заявил, что не ляжет со мной в постель до тех пор, пока я не сменю имя. Я долго не могла придумать, и он называл меня просто «ты». Но потом вдруг его осенило, сказал: Пусть будет Банни[56], уж очень здорово ты трахаешься! И вот что, Барни, я рассказывала тебе эту историю, должно быть, тысячу раз. Короче, это имя, Банни, так и прилипло ко мне. И еще, строго enter nous, считаю, оно мне очень идет. С ним гораздо проще жить, чем с таким именем, как Белла! Так что придется тебе привыкать, Томас. Трудно будет, да, Томас? Вот ты в отличие от меня вроде бы совсем не изменился.

Выучить твое новое имя? Что ж, надеюсь, как-нибудь справлюсь, а если вдруг и оговорюсь, ты меня простишь.

Ты всегда делал все очень хорошо, всегда умел держать ситуацию под контролем. И в этом нисколько не переменился. Послушай, Барни, а ты еще не успел рассказать Томасу о моих недавних приключениях?

О, помнится, что-то рассказывал вчера ночью в пьяном угаре. Жаль, что он не видел тебя во всей славе и великолепии, царицей этого семейного замка! Должно быть, Джой, добавил он, услышав пронзительную трель звонка. Пойду открою.

Из вестибюля доносились голоса. Мистлера переполняли впечатления, где настоящее причудливо сплеталось с прошлым. Он отодвинул номер «Геральд трибюн», чтобы поставить на столик свой бокал, и заметил, что столешница сделана из большого помутневшего зеркала. Похоже, Банни была довольна тем, какое впечатление произвела эта встреча на Мистлера; улыбка ее становилась все шире и готова была превратиться в смех. Вот-вот начнет издавать эти свои странные переливчатые звуки, напоминающие воркование горлицы. Но нет, вместо этого она всего лишь подмигнула ему. И Томасу показалось, что этот жест исполнен дружелюбия.

А вот и Джой. Выглядит совсем молодым, что, впрочем, неудивительно, в такой-то компании. Хотя, если присмотреться, ему, должно быть, за сорок. Чистое открытое лицо, свежайшая белоснежная рубашка от «Брукс бразерс» и синие джинсы, должно быть, только что постиранные, накрахмаленные и отглаженные. Славный парень. Три раза чмокнул Банни в щеку, обменялся рукопожатием с Томасом.

Страшно рад познакомиться с вами, мистер Мистлер. Вы — настоящая легенда!

О Господи, еще одна творческая личность, свободный художник из какого-нибудь рекламного агентства. Зарплату им платят слишком высокую. Ну почему только им не сидится в своих клетушках или просторных студиях, вечно путаются под ногами. Нет, этот вопрос непременно надо поднять на очередном заседании исполнительного комитета. Мысль о посещении подобного заседания настолько абсурдна, что Мистлер тут же оживляется, а Джой принимает это за признак того, что Мистлер тоже страшно рад познакомиться с ним.

Нет, правда, говорит он, вы наделены таким невероятным воображением!

Банни спешит к нему на помощь. Ты опоздал, Джой, замечает она, а потому придется тебе обойтись без выпивки. Пошли за стол.

На пасту выливается целое море соуса. Банни затыкает уголок салфетки туда, где вырез платья плотно облегает горло, и Мистлер рад этому жесту. Шея у нее стала такая толстая. Джой благоразумно придерживает салфетку левой рукой — так, чтобы она прикрывала перед его безупречной рубашки. Мистлер оценивает этот прием и тут же перенимает его — пригодится и впредь, когда будет есть зеленый салат. Да кто сказал, что он неспособен меняться? Вот если бы с младых ногтей знать этот прием, сколько галстуков было бы спасено! А Барни, судя по всему, плевать. На черной рубашке тут же появляются бурые пятна от соуса. Время от времени он обмакивает уголок салфетки в бокал с водой и пытается оттереть их. Мистлер говорит Банни, что вино действительно великолепное.

Это с гасиенды Феретти, что во Фриули. Наследник Франсиско посылает. Очень щедр во всем, что касается вина.

Хочет дешево отделаться! — кричит Барни. Лучше бы оставил тебе эту квартиру и выплачивал хоть какую-то пенсию!

Квартиру он предлагал на третьем этаже, но она такая темная. Эта мне больше нравится. Ладно, Энрико было виднее, кто чего заслужил. Франсиско оказывал ему услуги, которых от меня он никогда не получал.

Джой тихонько хихикает. После минутного замешательства Барни присоединяется к нему.

А ты здесь надолго, Томас?

Только до воскресенья.

Какая жалость! Но ведь ты еще вернешься, правда? Может, осенью? Осенью Венеция особенно хороша.

И она указывает на канал, на серо-розовые облака, полукружием обрамляющие башню Сан-Тровазо.

Знаю. Я приезжал сюда осенью много раз. Жаль, не знал, что ты здесь обитаешь. Но во время этих поездок предпочитал не видеться с людьми. Приезжал полюбоваться городом, почитать, поесть вот таких, как у тебя, замечательных маленьких артишоков.

Почему он ни разу не упомянул о Кларе? А теперь исправлять этот промах, пожалуй, поздно. Мистлер просто не мог заставить себя добавить: О, а моя Клара прямо без ума от муранского стекла. Впрочем, поделом ей. У него нет ни малейшей охоты покупать эти пиалы для шербета. Непонятно, успел ли Барни рассказать Белле — она же Банни — о состоянии Мистлера. Судя по ее вопросу — нет. Что это — особая деликатность, проявление такта? Что ж, он вполне способен поведать эту тайну сам. Или то будет проявлением жестокости, бессердечия с его стороны? Да и нет никаких причин выкладывать хозяйке с самого утра столь неприятные новости о человеке, которого к тому же пригласил на ленч без ее разрешения. Или же он мог сказать нечто вроде: «Знаешь, случайно столкнулся с Мистлером прошлой ночью во время одного из этих божественных загулов, да, точно, полный идиот с литературными амбициями, так вот, он сказал, что якобы умирает от рака, и так вышло, что я его пригласил». Что ж, и это вполне вероятно.

Артишоки служили аккомпанементом к жареному угрю, которого подали после пасты. Роскошное угощение, нет слов, и четверо едоков с отменным аппетитом: нет ничего удивительного в том, что Банни уже больше не является стройной и гибкой девушкой. И тем не менее она и эти двое парней, похоже, пребывают в добром здравии. Затем они воздали должное пирогу с меренгами, который, видимо, принесли из кондитерской по соседству. Просто представить невозможно, что его изготовила эта толстая матрона с бородавками на каждой щеке и начавшей отрастать черной бородкой, которая подавала на стол. Может, у Банни есть шеф-повар? По привычке, от которой собирался избавиться, Мистлер взял лишь половину предложенного ему ломтика. Что он пытается тем самым доказать? Ведь он до сих пор с минимальными усилиями способен влезть в одежду, которую носил лет тридцать назад. В то время как ты, моя дорогая, да ты только посмотри на себя! К удивлению Мистлера, матрона стала заново обносить гостей пирогом. И он положил себе огромный кусок, который так и не смог доесть до конца.

Выяснилось, что Джой никогда не работал в агентстве Мистлера. Он редактировал раздел кулинарных рецептов в британской версии «Вог». Зачем понадобилось нанимать для этого американца, когда сами англичане просто гоняются за такой работой в Америке? Уму непостижимо. Мистлер все-таки задал Джою этот вопрос. Ах, Джой просто должен следить за тем, чтобы в разделе были представлены английские вкусы: вареная баранина, хлебный соус, мясной пирог, а также продукты для школьных завтраков. Английские же специалисты просто помешались на всяческих новинках! Руководство «Вог» старается мыслить глобально, малейшие проблески таланта и оригинальности тут же предаются анафеме. Английская еда сегодня, Пикассо и политика Германии завтра. Джою хотелось бы услышать от Мистлера совет по ресторанам Милана — следующая его тема — и Парижа, где в бистро до сих пор подают основательную буржуазную еду.