Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

— Я попросил его подождать в кабинете на первом этаже, ваша светлость, — задыхаясь, проговорил Рэмси.

В саду и на террасе собралось множество гостей. Заметив Себастьяна, они начали поворачивать в его сторону головы. Их ожидающие взгляды устремились к нему, словно щупальца.

Он свернул к чёрному входу в восточном крыле.

— Известно что-нибудь ещё?

— Нет, ваша светлость, — ответил Рэмси. — Я скорее побежал за вами.

— Ты правильно поступил, — сказал Себастьян, открывая плечом заднюю дверь в тускло освещённый коридор. Когда он проходил мимо, две служанки застыли на месте с широко распахнутыми глазами под белыми чепцами, как будто увидели призрака.

Если бы с Перегрином что-нибудь случилось, он не стал бы писать записок. Если только это не уловка. Себастьян отогнал непрошеную мысль, пока не добрался до своего кабинета. У двери стоял высокий крепкий мужчина, сжимая в кулаке поля своего котелка. Крейг Фергюсон. Он работал у него уже десять лет. Его единственной обязанностью было незаметно охранять брата. Себастьян подавил желание схватить Фергюссона за горло и вытрясти из него все ответы прямо в коридоре.

Рэмси рванулся вперёд, чтобы открыть дверь, и все вошли в кабинет.

Себастьян тут же набросился на охранника.

— Что случилось? — прорычал он.

Фергюсон сглотнул.

— Вчера вечером мы остановились в отеле в Кармартене…

— И?

— Сегодня утром, когда я ждал его светлость и камердинера в коридоре перед завтраком у меня возникли подозрения, потому что молодой лорд любит плотно поесть, а до поезда оставалось совсем мало времени. Я отправился на разведку. И нашёл камердинера в прихожей, он находился в бессознательном состоянии под действием лауданума…

— В бессознательном состоянии? — перебил его Себастьян, каждый волосок на его теле встал дыбом.

— Да, ваша светлость, — ответил Фергюссон. — Он очнулся только после того, как я пару раз дал ему пощёчину. Всё ещё приходя в себя, он рассказал, что накануне вечером лорд Деверо пригласил его выпить вместе с ним немного вина, после чего камердинер отключился и ничего не слышал.

На мгновение недоумение затмило тревогу.

— Он считает, что мой брат подмешал ему снотворное?

Фергюссон неловко переступил с ноги на ногу.

— Похоже, что так, ваша светлость.

Камердинер служил в семье уже двадцать пять лет. Сначала он был камердинером Себастьяна, но, желая окружить брата только самыми надёжными людьми, Себастьян передал его Перегрину. Вряд ли слуга стал бы участвовать в заговорах.

— Насколько я понимаю, он оставил записку, — сказал Себастьян.

Фергюсон кивнул и достал из чемоданчика конверт.

— Это лежало на его кровати.

Себастьян выхватил послание из рук охранника.

Плотная бумага была до боли ему знакома. Он сломал печать, вскрыл конверт и прочитал две строчки, написанные петляющим почерком Перегрина.

"Сэр!

Я рассмотрел возможность поступить на службу в Королевский флот и просто не могу на это согласиться.

С уважением,

П".

"Просто не могу на это согласиться".

Значит, его не похитили.

Себастьян на мгновение закрыл глаза. Сердце выбивало барабанную дробь. Брата не похитили. Не причинили вреда. Но правда заключалась в том, что маленький сопляк его бросил.

Себастьян очень осторожно положил письмо на стол.

— Есть какие-нибудь зацепки о его местоположении?

Фергюсон покачал головой.

— Никто его не видел. С шести часов утра от вокзала отходят несколько поездов и множество экипажей. Я принёс расписание.

Себастьян проигнорировал листки бумаги, которые Фергюссон разложил на столе, он и так знал, что существует несколько маршрутов в прибрежные города, и, по крайней мере, один поезд останавливается в Плимуте, откуда отправляются паромы. Брат вполне мог быть уже на пути во Францию. А его охранник сейчас находился здесь, в Клермонте.

Его охватили чересчур сильные эмоции, которые он едва мог сдержать.

Себастьян сел за стол, достал лист бумаги и начал записывать инструкции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Подготовь карету, — приказал он Рэмси, не отрываясь от списка, — и пошли телеграмму Эдварду Брайсону, сообщи, что я намереваюсь с ним встретиться сегодня вечером.

— Г-главе Скотленд-Ярда, ваша светлость?

Себастьян резко поднял голову.

— Существует какой-то другой Эдвард Брайсон, который может иметь отношение к сложившейся ситуации?

Рэмси побагровел.

— Нет, ваша светлость.

— После того как пошлёшь ему телеграмму, проинформируй персонал в городском доме о моём приезде. Фергюсон, будь готов через двадцать минут. Мы отправляемся в Лондон.

Рэмси и Фергюсон поклонились и поспешно направились к двери.

Аннабель направилась вслед за ними, Себастьян отложил ручку.

— Останьтесь, мисс, — бросил он. — Пожалуйста, — добавил Себастьян более мягким тоном, увидев, как она ожесточилась.

Аннабель обернулась, бросив на него настороженный взгляд. Неужели он выглядел таким же обезумевшим, каким себя чувствовал?

— Останься, — повторил Себастьян.

Аннабель кивнула со сдержанным выражением на лице. Он не хотел, чтобы она вела себя сдержанно. Поддавшись порыву подойти к ней, Себастьян обогнул стол, но затем передумал и направился к ряду окон. Он не мог выразить словами, чего хотел или в чём сейчас нуждался, едва ли было бы разумным посадить её на стол и задрать юбки… Себастьян уставился на улицу. С некоторым безразличием он отметил стеснение в груди, неспособность сделать глубокий вдох. Предательство брата — поистине чёрная полоса в жизни любого человека.

— Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь, — проговорил он, не оборачиваясь.

— Конечно, нет, — откликнулась она. Голос Аннабель был таким успокаивающим, он чудесным образом остужал кипевший внутри Себастьяна гнев. Проклятье, неужели, пока он проводил время в мечтах о ней, брат спланировал побег прямо у него под носом? Себастьян смотрел на простирающиеся в даль бесплодные равнины и испытывал к себе отвращение.

Аннабель прекрасно понимала, почему двое взрослых мужчин выскочили из кабинета, как провинившиеся школьники. Гнев Монтгомери приводил в ужас, из комнаты будто высосали весь воздух. К счастью, её не пугали бурные взрывы эмоций, она имела с ними дело и раньше. Но видеть его таким суровым и напряжённым, будто он мог сломаться в любой момент, причиняло муки. Монтгомери успел надеть перчатку, и рука, которая так нежно гладила её лицо в саду, теперь сжималась в кулак. Вид этого стиснутого в ярости кулака заставил её иссохшее и очерствевшее сердце, каким оно оставалось в течение многих лет, пробудиться к жизни и откликнуться на его боль.

Аннабель медленно к нему подошла.

— Ты хорошо знала моего брата? — спросил он, глядя в окно. — У тебя есть какие-нибудь предположения, где он мог бы спрятаться на некоторое время?

— Спрятаться? — Она сделала ещё один шаг. — Нет. И мы никогда не были настолько близки, чтобы он мог доверить мне подобные вещи.

Теперь Аннабель стояла достаточно близко, чтобы до него дотронуться. Она помедлила. Дерзко с её стороны, но необходимо.

Она обвила руками его талию.

Его тело было крепким и твёрдым, как гранит, излучающий яростный жар. Когда Монтгомери не сделал ни малейшего движения, чтобы её оттолкнуть, она уткнулась щекой ему между лопаток.

Он повернулся и посмотрел на Аннабель, как лев на ягнёнка, по глупости забредшего в его пещеру, решая, проглотить её целиком или зарычать и прогнать. Она прижалась лицом к его груди прямо к тому месту, где билось сердце, и задумалась, укусит ли он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот, наконец, Монтгомери заключил её в объятия, принимая ту скудную поддержку, которую она могла предложить.

Аннабель облегчённо вздохнула.

Он положил подбородок ей на голову.