Любовь на мушке - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пусть остаются, — усмехнулся Вадим, взяв Оксану под руку. — Пусть что хотят, то и делают. Пойдем.
— Так ушел Капитонов!
— Уйдем — вернется.
Вадим усмехнулся. А ведь Капитонов идет по его следам, а не наоборот. Он первый протоптал дорожку к Рите. Хоть в чем-то, но Капитонова опередил.
* * *
Ворошилов тренировался, дартс у него имеется, купил для развлечения, и ведь неплохо получается, все три дротика почти в «яблочко» попали. Четвертый, правда, воткнулся в самый край круга. Но это Макар ему помешал. Слишком резко открыл дверь в кабинет, дрогнула рука у парня. Не беда. Главное, что кое-что другое вчера не дрогнуло.
— Можешь еще одну попытку сделать, — сказал Макар.
— И сделаю, — буркнул Ворошилов.
— А графин почему пустой?
— Вода испарилась. Пока вы ходите…
— Куда я хожу? — с интересом посмотрел на лейтенанта Макар. — Ты говори, говори.
— И скажу. По бабам ходите.
— Еще что?
— Да нет, нормально все.
— Что тебе Котлярова сказала?
— А чего так официально? — фыркнул Ворошилов.
— Что тебе Котлярова сказала? — повторил Макар. — Что у вас там с ней вчера было?
— Было!
— А раньше ничего не было?
— А это вам так интересно? — хмыкнул Ворошилов.
— А вчера вдруг раз, и трусы на люстре.
— Товарищ майор! — угрожающе напыжился лейтенант.
— И меня на чай звала… С чего бы это?
— И как чаек?
— Крепкий, скажу тебе, чаек заварился, — усмехнулся Капитонов. — Заварка из старой краски.
— Из какой краски?
— Краска на ящике шелушится, отслаивается.
— Какой ящик? Который собака лизала?
— А почему она его лизала?
— Ну, лизала… — задумался Ворошилов.
— Давай, шевели мозгами.
— Собака… Ящик… Оксана еще спросила, а я смотрю, ящик… Может, Семибратова об этот ящик ударилась?
— И экспертиза это подтвердила, — кивнул Капитонов, поощрительно глядя на своего напарника.
— Экспертиза?
— Я только что из морга.
Вчера Макар как-то упустил момент, ну лизнула собака угол ящика, и что? А сегодня вспомнил. Съездил в приют, провел пальцем по ящику, отдал образец снятой краски в лабораторию и отправился в морг. И снова, в который уже раз, осмотрел труп, на этот раз с помощью микроскопа. Патологоанатом снял соскоб с раны, и там действительно оказались микрочастицы краски. Идентификацию еще не провели, дело это небыстрое, но выводы уже напрашиваются.
В дверь постучались, прибыл криминалист, Капитонов его и ждал, чтобы с ним отправиться в приют. Они собирались обследовать угол ящика, о который, предположительно, ударилась Семибратова. Вдруг удастся снять микрочастицы ее кожи, эпителий? Вдруг собака не все слизала? Да и Котлярова могла замыть угол ящика.
— Ты с нами? — спросил Капитонов, обращаясь к Ворошилову.
— Ну да, — исподлобья глянул тот.
— Дурное настроение можешь положить в сейф.
— Да нет, нормально все…
Котлярова собиралась уходить, она закрывала калитку на замок, когда увидела подъезжающую машину. Девушка замерла в оцепенении.
Ее тело медленно клонилось в сторону, как будто она собиралась, но не решалась бежать.
— Куда-то собралась? — спросил Капитонов, закрывая за собой дверцу автомобиля.
— В магазин, корм заканчивается, — пробормотала Котлярова.
— Так это, ящик можно полизать.
— Чего вы пристали к этому ящику? — Рита настороженно смотрела на выходящего из машины эксперта.
Юрий Алексеевич носил очки с диоптриями, стекла темные, но не монохромные, на свет они не реагировали. В этих очках он чем-то напоминал кота Базилио из старой киносказки. Такой же небритый и с усами. В руке чемоданчик.
— А вы как думаете?
Капитонов забрал у девушки ключ и открыл железную калитку, которая с приглушенным звоном стукнулась о такой же металлический столб.
— Почти как в тюрьме. Вы не находите, Юрий Алексеевич? — усмехнулся Макар.
— И собаки!
— Много собак. Но вы не бойтесь. Вадим, покажи эксперту ящик. А мы с Ритой пока поговорим, — одними губами улыбнулся Макар.
— А зачем вам ящик? — Котлярова непонимающе смотрела на полицейского.
— А ты не знаешь?
— Нет.
— Собака его лизала.
— И что?
— А почему она это делала?
— Почему?
— Потому что Семибратова об этот ящик убилась.
— Семибратова?
— А на помаде, которую ты подбросила в машину Бабурова, обнаружили отпечаток твоего пальца, — слукавил Макар.
— Нет! — Рита не смогла справиться с волнением, шарахнулась от Макара, пришлось взять ее за руку.
— Ты же подбросила?
— Ну-у… Ну я, — выдавила она.
— А ящик?
— Что ящик?
— Краска на ящике шелушится. Помнишь, я пальцем проводил. Такая же краска на виске у Семибратовой, там, где она ударилась. Микрочастицы краски, — уточнил Капитонов.
— И что?
— Ты толкнула Семибратову?
— Я толкнула?! — Котлярова снова дернулась, но Макар держал ее крепко.
— Или сама упала?
— Да не знаю я.
— А полы кто мыл?
— Какие полы? Где? Когда?
— В процедурной. После того, как тело Семибратовой увезли.
— Кто увез?
— Кто может тебя заменить?
— В смысле заменить?
— Я тебя забираю, кто-то должен остаться в приюте.
— Куда вы меня забираете?
— Туда и забираю.
— Но я не знаю ничего!
— А помада?
— Ну помаду да, помаду я подбросила!
— Зачем?
— Вам хотела помочь.
— Это как же?
— Ну вы же не просто так Бабурова и этого, лысого, арестовали. И я думаю, что это они Татьяну Викторовну убили. А у меня ее помада осталась.
— Старая? Завалялась? — решил схитрить Капитонов.
Ясно же, что Семибратова пользовалась помадой перед самой своей смертью. Но Котлярова в ловушку не попалась.
— Да нет, она губы красила, когда уходила… Я смутно, правда, но помню. А утром просыпаюсь, смотрю, помада на полу.
— А почему на полу?
— Не знаю… Я подобрала, в шкаф положила. Думаю, придет, отдам… А когда вы Бабурова забрали, вспомнила… Это же они Семибратову убили.
— Ты видела?
— Где я видела?
— Семибратова ударилась виском о ящик. Кто-то ее толкнул. Ты видела, кто ее толкнул?
— Да не видела я ничего!
— А помада?
— Насчет помады я уже сказала! — Котлярова, казалось, вот-вот забьется в истерике.
— А с ящиком?
— Да не знаю я!..
— А порядок зачем наводила?
— Где наводила?
— В процедурной. Утром! После убийства Семибратовой.
— Порядок?… Ну так столик там был перевернут… Инструменты рассыпались…
— А почему он был перевернут?
— Не знаю. Может, зацепилась случайно?
— Ты или Семибратова?
— Не знаю, не помню.
— А что ты помнишь?
— Помню, что спать ложилась. Как легла, уже не помню, сразу вырубилась.
— Когда легла?
— Да не помню я!
— Совсем не помнишь?
— Ну, в час ночи мы еще сидели… — Котлярова медленно поднесла к горлу два пальца. — Какое-то время сидели, а потом Татьяна Викторовна стала собираться.
— Губы накрасила?
— Подкрасила… Может, встречу, сказала, мужчину своей мечты.
— Где встретит?
— Ну, вообще.
— Это ты сейчас придумала?
— Да
