Чуб земли. Туланский детектив - Макс Фрай

Но сколь удачной ни казалась эта моя идея, результатов она не дала. Мы орали до хрипоты у ворот, потом совершили торжественный обход забора, продолжая истошно вопить слова приветствия. С таким же успехом мы могли бы спрятаться в ближайшем перелеске и затаить дыхание в надежде, что нас немедленно обнаружат.

Через полчаса против разрушительных планов леди Лаюки не возражал даже Магистр Моти. Король, кажется, был в восторге от такого поворота событий, что же до меня, не скрою, мне было любопытно поглядеть и как наша охранница разнесет ворота в щепки, и что за этим воспоследует. Больше всего меня согревала уверенность, что после такого начала визита нас вряд ли попытаются напоить приворотными зельями, чтобы погостили подольше.

Что касается ворот, леди Лаюки справилась с ними шутя. Выглядело это куда менее эффектно, чем я ожидал. Сперва она довольно долго разглядывала препятствие, потом легонько постучала ребром ладони в нескольких местах, постояла, подумала, с размаху ткнула пяткой в левый нижний угол конструкции, и ворота не просто распахнулись, а превратились в груду щепок и древесной пыли.

– Хочешь сказать, ты не колдовала? – недоверчиво спросил я.

– Конечно нет, – безмятежно ответствовала Лаюки. – Ты, надеюсь, помнишь, что колдовать пока нельзя? Это не магия, а древняя наука о разрушении препятствий. Другое дело, что когда Халла Махун Мохнатый построил город в Сердце Мира и все научились ворожить, эти приемы были забыты… Ну что, пошли искать хозяев? Только, пожалуйста, не забывайте, что в незнакомые помещения я должна входить первой, а выходить последней. Это не вопрос этикета, а моя профессиональная обязанность, поэтому не мешайте мне вас охранять. Незнакомых дворов это правило, как вы понимаете, тоже касается. А теперь – добро пожаловать.

Мы вошли во двор усадьбы. Лаюки, как и грозилась, шествовала впереди; Магистр Моти держался за спиной Гурига, прикрывая королевский тыл от возможных неприятностей. Я плелся в хвосте процессии, радуясь, что начинать разговор с хозяевами испорченного имущества в случае чего предстоит не мне. Все же дипломатическое искусство – не самое сильное мое место.

Хозяина дома мы обнаружили на заднем дворе. Могучего сложения человечище, с копной кудрявых каштановых волос, небрежно связанных в хвост куском корабельного каната, и такой же кудрявой бородищей до пояса. Он сидел спиной к нам на низкой шестиногой скамеечке и чинил какой-то садовый инструмент. Мы старались громко топать, деликатно покашливать и вообще производить как можно больше шума, чтобы незнакомец не подумал, будто мы к нему подкрадываемся, и, упаси боже, не счел, что лучшая защита – нападение.

– Хороший день, – звонко сказала Лаюки. – Вижу вас как наяву!

Он не отреагировал ни на ее слова, ни на наше внезапное появление. Даже не обернулся. Игнорировал наше присутствие, как прежде игнорировал стук в ворота и призывные вопли.

– Я – Лаюки Кепта, мы… – она говорила все менее уверенно и в конце концов умолкла. Трудно поддерживать беседу с человеком, который не просто не отвечает, а вовсе не замечает тебя.

– Вы не хотите с нами разговаривать? – почти сердито спросила она. – Но почему? Мы только…

На этом месте хозяин усадьбы шумно испустил ветры, не дав ей закончить фразу.

– О, диалог налаживается, – почти беззвучно пробормотал я, но Лаюки все же услышала мой комментарий и одарила меня испепеляющим взглядом. Кажется, в этот миг она была почти уверена, что я состою в сговоре с этим необщительным и дурно воспитанным великаном.

– Простите, что вторглись в ваши владения без приглашения, – низким бархатным голосом сказал Магистр Моти. – У нас не было другого выхода. И, разумеется, мы готовы с лихвой компенсировать ущерб, который причинили.

В голосе его появилась особая глубина, интонации приобрели необычайную выразительность. Могу поклясться, что более обаятельного оратора я не слышал никогда в жизни. Таким голосом представитель державы, проигравшей войну, вполне мог бы заключить мир не просто на приемлемых, а на чрезвычайно выгодных для себя условиях. Таким голосом можно располагать к себе врагов, гипнотизировать тюремщиков и обращать в вечное добровольное рабство женщин. Если бы я умел исторгать из себя подобные звуки, я бы, пожалуй, стал президентом земного шара сразу по достижении совершеннолетия, – впрочем, в этом случае я бы вряд ли попал в Ехо, а значит, все к лучшему.

Словом, если бы Магистр Моти заговорил со мной таким голосом и попросил бы меня отправиться на край света, вырыть там глубокую яму, влезть в нее и самостоятельно завалить лаз каменной глыбой, я, весьма вероятно, начал бы понемногу собираться в путь. Но хозяину дома все эти его бархатные модуляции были до фени. Он по-прежнему ковырял свой инструмент, не обращая на нас ни малейшего внимания.

– Какой странный человек, – вздохнул Король. – Впервые такое вижу. А вы?

– Я вообще ничего не понимаю, – удрученно сказала Лаюки. – Еще немного, и я начну думать, что нас тут попросту нет. Хоть бы обругал или гнать начал, что ли…

– Абсурд какой-то, – я пожал плечами. – Как во сне. В самом дурацком сне, какой только спьяну может присниться.

Пока мы обменивались растерянными улыбками, хозяин усадьбы критически оглядел свою загадочную палку-копалку, удовлетворенно крякнул, аккуратно сложил инструменты в специальный ящик, стоявший у его ног, поднялся со скамейки и направился к дому. Я едва успел отскочить в сторону: этот огромный дядька шел прямо на меня, и я ни на секунду не сомневаюсь, что он попросту смел бы меня с дороги, отшвырнул в сторону, как сухой прут, да еще и босой ножищей на лицо наступил бы, пожалуй.

– Да он же одноглазый, – взволнованно прошептал Моти. – Дырку над ним в небе! Ну, теперь все ясно! Вы поняли, в чем дело? Это же Отшельник! Настоящий Отшельник из древних легенд! Вы видели?

– Я не видел, я от него уворачивался, – проворчал я. – А что тут такого, собственно? Ну, одноглазый мужик попался – подумаешь… – И запоздало спохватился, вспомнив любимые мифы своего детства: – Хоть не в центре лба глаз-то?

– Да нет, почему в центре? – удивился Моти. – На обычном месте, где положено, только один, левый. Второй глаз Отшельники сами себе выкалывают, чтобы “не видеть лишнего”. Ну, по крайней мере, так о них пишут.

– Это какой-то древний Орден? – заинтересовался Гуриг. – Что-то я не припоминаю… Так, значит, Отшельник? Теперь я начинаю понимать… Наверное, ему не положено разговаривать с людьми? И поэтому он нам не отвечает?

– Это не Орден, скорее уж наоборот. Я читал, что Отшельники стали появляться в древности как бы в противовес магическим Орденам. В знак протеста или чтобы доказать, что настоящую силу можно обрести, не объединяясь, а, напротив, уединяясь. Точно неизвестно, что ими двигало, и вообще об Отшельниках очень мало информации: они же никогда ничего о себе не писали и даже не рассказывали. Есть только заметки сторонних наблюдателей, рассказы случайных очевидцев и всякие догадки, гипотезы – не так уж много, честно говоря. Отшельники мало кому интересны. Когда-то, еще в бытность Орденским послушником, я вдруг увлекся этой темой и прочитал все, что можно было найти в библиотеке Иафаха. Так вот, они не просто не разговаривают с другими людьми, им вообще не положено замечать никого и ничего, кроме вещей, необходимых для выживания. Свой дом, сад, огород замечать можно, даже нужно, поскольку – для дела. Зверей и птиц тоже, но только на охоте, когда они – будущая еда. Или, скажем, если вредят посевам. Несъедобных и безвредных в упор не видят, по крайней мере, обязаны не видеть… У них вообще много странных обычаев, но самое главное, что нам надо иметь в виду: Отшельник игнорирует окружающих, пока может. Когда больше не может игнорировать, он обязан устранить источник раздражения, отвлекающий его от размышлений и концентрации. То есть я не удивлюсь, если этот дядя в какой-то момент перестанет нас игнорировать и тут же пойдет в сарай за топором. Лучше его не донимать – ну или сразу убить, чтобы без неожиданностей обошлось. Но убийство последователей древней секты, как я понимаю, не входит в наши планы?