Понять пророка - Василий Горъ

– Было много… Угги и его воины атаковали нормов… Меня оглушили… Бабка Озгга говорит, что она и все остальные почему-то потеряли сознание, хотя большинство из них никто не успел тронуть… А Маша, которая дралась в своем доме, и еще несколько воинов, которые тоже не стояли на месте, просто пропали… Я осматривал следы… как будто в воздухе растворились…

– Но ведь такого не может быть?

– Эх… я тоже так думал, а оказалось, что может, и еще как… – вспомнив логово Хранителя Эола и все то, что он там видел, задумчиво пробормотал Мэнир. – Поэтому я стараюсь не удивляться, а просто жду. Давай помолчим, а? А то уж очень муторно на душе.

– Прости… – прошептала Милона. – Просто если вдруг тебе что-нибудь понадобится – скажи… Я стольким обязана тебе и твоему псу… Ой, а что это он?! – заметив, как насторожился Хмурый, вскрикнула она.

– Свои… Ольгерд? Беата? Глаз? – вскочив с иола на непослушные ноги, воскликнул Мэнир, глядя, как огромный, как теленок, пес, выбив дверь, стремительно вылетел в коридор, поскуливая от радости. – Не может быть!

– Постой, помогу… – рванулась было к шатающемуся на ходу мальчишке Милона, но не успела – опираясь о стены, Мэнир выбрался из комнаты в прихожую, открыл дверь и, захлебываясь от восторга, заорал на всю деревню:

– Ура! Наставник пришел!

Выскочив на улицу, девушка подхватила падающего от слабости парня и, усадив его на ступеньку, наконец смогла посмотреть на того, чьему приходу так обрадовался Мэнир.

Мужчина, перед которым бесновался от счастья вечно невозмутимый Хмурый, был совершенно седым. Однако определить его возраст девушка не смогла – если по лицу его можно было отнести к категории стариков, то широченные плечи, мощные руки, бычья шея и слишком легкие для такого массивного тела движения заставляли сомневаться в том, что ему больше тридцати – тридцати пяти. Глядя, как он уворачивается от молниеносных прыжков пытающегося облизать его пса и при этом успевает смотреть по сторонам, Милона вдруг вспомнила слова, которые еще недавно показались ей преувеличением: «Они – Великие Воины!»… Даже сам когган Эрм Четырехрукий, самый страшный боец, которого она когда-либо видела, не двигался так, как этот старик.

– Мэнир! Что с тобой, мальчик мой? И где остальные? – встревоженно озираясь по сторонам, спросил он, заметив состояние пытающегося встать мальчишки.

– Здравствуйте! – перебила пытающегося убедить старика, что с ним все в порядке, парня девушка. – Его сильно ударили по голове. Позавчера, во время нападения на деревню нормов. У него кружится голова, его тошнит и знобит.

– Понятно. Сотрясение мозга… – нахмурился Наставник. – Про нападение подробнее, пожалуйста.

– Мерион! Они напали ночью. Вернее, не так… Мы заметили их разведчиков, и Угги с отрядом отправился к их лагерю, чтобы напасть на них до начала атаки… Но оказалось, что это было хитростью – их зажали в ловушке неподалеку… – захлебываясь словами, затараторил Мэнир. – Остальные нормы напали на деревню… Мы бились каждый в своем доме… Меня оглушили на крыльце, куда меня вытолкнул папа… Он… его больше нет… Их было восемь… и мамы нет… – скрипнув зубами, добавил он через мгновение. – Папа зарубил почти всех… Пятерых… Его ранили в руку, потом в обе ноги. А потом издевались над мертвым. Я тоже бился… пока мог…

Воин сжал кулаки так, что до Милоны донесся хруст костяшек, потом сглотнул подкативший к горлу комок и глухо спросил:

– А остальные?

– Маша билась вон в том доме. Там до сих пор все залито кровью. Хмурый был с ней… Нормов она порубила знатно. Но сама исчезла… Как и Угги и те, кто пошел с ним к лагерю…

– Как это «исчезла»?

– Не знаю, Наставник… Все, кто был в деревне, потеряли сознание. Включая атакующих. Кроме Хмурого. Или он пришел в себя раньше? В общем, когда те, кто остался жив, очнулись, повсюду валялись тела нормов с вырванными глотками, а наши ребята пропали…

– Может, их увели в плен?

– Я был в плену, – вздохнул Мэнир. – Единственный из деревни. Меня освободил Хмурый. И пленниц нормов – тоже. Теперь у нас тут толпа женщин на одного мужчину. На меня…

– А что с нормами?

– Ушли… Побросали все, что не смогли унести, и бежали…

– Странно…

– Что странного, Наставник? Половину вырубили наши, еще треть порвал пес… тут… и когда меня спасал – тоже… Все, кто способен нормально ходить, два дня тела таскали – я сказал, что надо похоронить, а то болеть начнем… А папу, маму и всех наших, кто… не дожил, я сжег на погребальном костре…

– Мда… – Подергав себя за усы, старый воин присел на корточки перед кусающим губы мальчишкой и потрепал его по волосам: – Твой отец был мне другом, малыш. Много-много лет. Я не смогу заменить тебе его, но сделаю все, чтобы ты вырос таким же великим воином и настоящим мужчиной, каким был он. Мой дом отныне станет твоим, сынок…

Глядя, как затряслись плечи прижатого им к груди мальчишки, Милона повернулась к ним спиной, в два прыжка влетела в дом и, упав на широкий, укрытый шкурой топчан, заревела… В первый раз с того страшного дня, когда она проснулась оттого, что липкие от крови руки нормов стащили ее с кровати, разорвали на ней ночную рубашку и швырнули на озаренный светом пожарищ подоконник…

Глава 34

Хранитель Эол

– Ты не понимаешь! Я чувствую себя свиньей! – устало посмотрев на Маныша, пробормотал Хранитель.

– Ты НАБЛЮДАТЕЛЬ! И не имеешь права чувствовать, сопереживать, страдать… Это мешает работе! – зарычал мечущийся по комнате Маныш. – Ну и что, по-твоему, ты мог сделать? Полететь в эту паршивую деревеньку и сжечь этих, как их там, нормов еще на подступах? Ну скажи мне, где в этих строках подсказка? – Он потряс зажатым в руке рабочим блокнотом Эола и, на миг остановившись у окна, зачитал:

– В миг предрассветный тьма нахлынетна тех, кто Ждет… Развеет прахотца единственный мужчинав деревне на семи ветрах…Волчата, расправляя крылья,за Избранным пронижут ночь…чтоб Будущее сделать Былью…и Горе Силой превозмочь…

– Ну что молчишь? Да, сейчас понятно, что и как должно было произойти… Но ведь это сейчас! А тогда, когда ты его записал, мы оба не поняли ничего!

– Я должен был догадаться… Боно был моим другом, понимаешь?

– Понимаю… наверное… только вот скажи мне, пожалуйста, как изменить прошлое? Ведь этот пакет информации, который мы сейчас просмотрели, камера передала с запозданием в четыре дня! А если бы эти люди в Академии не включили режим полного радиомолчания, то мы бы смогли снять показания только после окончания операции… если смогли бы еще… Ты и так сделал все, что мог…

– Да мне просто тошно… – Во взгляде Эола было столько боли, что Маныш против своей воли поежился. – Мы сидим тут у экранов, смотрим, как там, внизу, умирают живые люди! Люди, у которых есть семьи, планы, мечты… Нет только одного – будущего…

– Так! Не передергивай! Тебе не кажется, что ты уже вмешался в судьбу одного мира? И благодаря тебе многие остались живы? В том числе и твои друзья? А сейчас помогаешь другому миру, в котором у тебя друзей нет?

– Разве это помощь?

– А что, по-твоему? Ольгерд и его люди отправились на Ронтар в отпуск? Или на прогулку? Может, хватит страдать? Лучше скажи мне вот что – как ты считаешь, зачем Мерион потребовал отправить его в Скальную Гряду?

– Чувствует что-то… Он тоже уникум… Будет желание – просмотри архив на его имя… Там данных – тьма… Я когда-то пытался его изучать… Я раскодирую файлы.

– Как, есть что-то, что не смогли взломать мои ребята? – приподняв одну бровь, удивленно спросил Маныш.

– И достаточно много… Вернее, не так… Не все носители были подключены к системе… – рассмеялся Эол. – А те, что они нашли, в общем, были приманкой… Если бы мы не нашли общий язык, я бы многое не показал вообще…

– Однако… – покачав головой, Маныш нервно постучал пальцами по подоконнику и вздохнул: – Как там говорят на Земле? Век живи, век учись?

– Именно так… А еще говорят: «Хочешь жить – умей вертеться»… Вот я и вертелся…

Глава 35

Ольгерд

Планетка оказалась что надо – почти с момента высадки меня не покидало ощущение, что мы попали в Мир Смерти Гарри Гаррисона – так тут было «весело». Однако, в отличие от его героев, пистолетов с креплением на предплечье у нас не было. Впрочем, не было и без крепления. Одни мечи и ножи. А расслабляться не получалось ни на секунду – привлеченное незнакомыми запахами, на нас бросалось практически все, что могло двигаться. А что не могло – пыталось жалить. Всю дорогу до Комплекса я дергался из-за Маши, так как долго находиться в состоянии джуше, без которого тут и шагу ступать не хотелось, она была самой уязвимой в нашем отряде. Однако, как оказалось, девочка за эти годы научилась многому. В том числе и экономии своих способностей – не доводя себя до изнеможения, она то входила в измененное состояние сознания, то выходила из него, стараясь постоянно держаться около грани. И это у нее неплохо получалось. Так что к моменту, когда мы разбили лагерь перед довольно невзрачным, но от этого не менее здоровенным зданием, я немного успокоился и смог больше внимания уделять окружающему меня миру.