Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты стала еще красивее.
Он не придвинулся ко мне ни на сантиметр, но казалось, что свободного расстояния между нами не осталось. Пространство схлопнулось, как в фантастических фильмах. Были лишь мы. Кожа к коже.
— Это макияж. Я раньше не красилась. — Как назло, в горле пересохло, и слова вылетели с предательским шипением.
— Нет.
Правый уголок мужских губ приподнялся вверх.
Это была всего лишь мимика... обычное движение. С иронией, с усмешкой, с чем угодно еще... знакомое до одури и такое родное, что меня размазало от нахлынувших эмоций.
Чтобы сдержать ненужные откровения, пришлось до боли прикусить щеку изнутри. Но помогало слабо.
Пять лет назад у меня даже мысли не возникло рассказать Никите о выкидыше. Зачем? Это не изменило бы ровным счетом ничего. А сейчас чувства, которыми не поделилась, которые даже самой себе не позволила пережить до конца, захватили врасплох.
Наверное, это был безусловный рефлекс на Никиту. Выработанная с детства потребность делиться всеми своими бедами и ждать, что спасет, не требуя ничего взамен...
Никакие рубцы на сердце не защищали от этой зависимости. Никакой жизненный опыт и знания психологии не лечили недуг.
За несколько лет в гамбургской клинике, на примерах детей, которых привозили нам из приютов, я научилась понимать саму себя. Одиноким девочкам-подросткам герои нужны как воздух. Лишенная родительской любви, я просто обязана была влюбиться в своего потрясающего соседа. И Никита это знал... Отгораживался от меня, читал лекции о любви к себе... разорвал отношения, когда стало совсем невмоготу.
Все было просто как дважды два. Но вместо того, чтобы успокоиться или уйти, я впитывала в себя тяжелый взгляд серо-голубых глаз. И не могла избавиться от глупой навязчивой мысли: «Он продал дом. Даже если я отключу генераторы во всем поселке, Никита больше не придет».
Глава 16
Никита
Несмотря на то, что доставкой гостей в ресторан занимался я, обратно они возвращались самостоятельно. Француз, может, и надеялся на такой прогиб с моей стороны, но все его надежды были мне до лампочки.
Лере ничего объяснять не пришлось. Дождавшись, когда официант заберет чаевые, она сама вызвала такси и поблагодарила меня за встречу. Настоящая бизнес-леди. Светская львица. Причем не такая, какой была ее поднявшаяся с низов приемная мать, а настоящая — самой высшей пробы.
Если бы не последний взгляд на балконе, я бы решил, что девочки, перевернувшей всю мою жизнь, больше нет. Доктор и меценат Валерия Муратова была полной противоположностью той горячей девчонке, которая заставляла меня скакать за собакой по грязи и изводила поцелуями на парковке возле дешевой забегаловки.
У Леры изменились даже жесты. Прежнюю порывистость сменила уверенная плавность. А пухлые губы алели теперь не от поцелуев или стыдливых укусов, а от помады.
Ради такой женщины можно было свернуть шею и остановить машину, чтобы вдоволь насмотреться на изящную походку и соблазнительную фигуру, упакованную в шелка.
Идеальная партия французу. Женщина с обложки.
Только мне больше всего на свете хотелось стянуть с Леры все эти тряпки, вырядить ее в старый растянутый свитер и заставить с хохотом бегать по двору... не на каблуках, а босиком. Чтобы любоваться маленькими пальчиками, розовыми пятками. А потом подхватить это сокровище под ягодицы и забросить длинные ноги себе на талию.
Говорят, самая тяжелая зависимость — наркотическая. Но, похоже, умники, которые так считают, никогда не ощущали того, что однажды сделала со мной одна влюбленная девчонка.
«Как прошло?»
Сообщение от Паши застало меня уже в машине.
Такси с французом и Лерой давно уехало, а я, вместо того чтобы завести двигатель, все смотрел на ночной лес. Темный, как и то, что копошилось сейчас на душе.
«Фурнье твой. Секретарь завтра вышлет ему договор. Как вернет подписанный — начинай!» — Печатать было лень, потому вместо СМС я отправил голосовое сообщение.
«Твои подозрения подтвердились?»
«Да. Только цель я пока не понял. Устрой ему проверку. Если понадобится — я подключу своих людей», — снова выслал голосовое.
«Принято», — тут же ответил Паша.
Теперь можно было класть телефон в карман и выруливать со стоянки. Охрана уже начала коситься в сторону моей машины. Но стоило опустить руку, на экране вспыхнул новый вопрос.
«А как она?»
И спустя несколько секунд еще один:
«Правда, что твоя бывшая сейчас настоящая бомба?»
Чтобы не высказать Паше все, что думаю по поводу его любопытства, пришлось набрать полную грудь воздуха и медленно выдохнуть.
Бомба? Лера?
Воздух выходил со свистом, как из проколотой камеры. Но не отвлекало. Фантазия, будто издеваясь, рисовала на стоянке долговязого мужчину со светлыми кудрями и красивую молодую женщину рядом с ним.
У нее были нос, щеки и глаза той девочки, которую я когда-то бросил. У нее было тело, которое я изучил губами много раз. Но это была не она.
За несколько месяцев счастья каждый из нас заплатил свою цену. У меня это был выматывающий судебный процесс и два года тюрьмы, из которой я вышел только благодаря Паше. А у моей золотой девочки...
Даже сейчас за грудиной горело, когда вспоминал то время.
Наивный, я верил, что легко смогу выбраться, упечь за решетку виновных и вернуть свою жену.
Я верил в это, когда давал против себя показания в суде. Ни секунды не сомневался, когда услышал приговор: «Пять лет в колонии строгого режима». Стиснув зубы, терпел, когда многие из тех, кого я помог отправить за решетку раньше, начали передавать болезненные «весточки».
Верить и терпеть ради Леры было несложно.
Дни сменялись ночами.
Ночи — днями.
И первые недели быстро превратились в месяц.
Вера отказывалась умирать, даже когда в начале
