Ловушка для героев - Андрей Ильин

Вертолет отклонился в сторону, набрал высоту и лег на обратный курс.

— Уйдет, гад!

— Не уйдет! — кричал Кузнецов, выпуская вслед удаляющемуся вертолету бесконечную очередь. — Не может такого быть, чтобы ушел! Не должно…

Но вертолет ушел. Целым и невредимым. А может быть, и не целым. Но все равно ушел.

Ушел!

— Ну все! Теперь жди гостей!

— Это точно! Без гостей не обойдется…

— Приборы нашли?

— Нашли.

— Без ошибки?

— Без ошибки.

— Тогда так, вертолеты — к чертовой бабушке, их же толом. Самолет — тем же образом, туда же. Чужих убитых оставляем здесь. Наших уносим с собой. Все здесь подчищаем. Под метелку! Чтобы ни одной соринки, по которой можно опознать нашу принадлежность, — сказал командир. — И как можно быстрее. Пока они нам на хвост не сели. Кузнецов!

— Я!

— Рубите носилки.

— Сколько?

— По числу раненых и убитых.

— Но мы не сможем унести всех.

— А мы и не понесем. Понесут эти. Которые их… В общем, американцы понесут. А потом посмотрим.

— На что посмотрим? —

— На их поведение.

— И что будет зависеть от их поведения? — с недобрым выражением на лице спросил «замок».

— Не знаю! Мне по этому поводу командование никаких распоряжений не давало. Про вьетнамцев — давало. А про американцев — нет.

— И какие распоряжения командование давало про вьетнамцев?

— Сам знаешь, какие…

— Давай отойдем… — предложил «замок».

— Давай.

Командиры отошли в сторону.

— Объясни мне, чем отличаются американцы от вьетнамцев? Я не понимаю.

— Тем, что они не вьетнамцы! И тем, что по ним у меня нет никаких указаний. Я не хочу брать на себя ответственность за подобные решения. Не хочу влазить в политику.

— И все равно я ни хрена не понимаю. У них такие же глаза. И такие же языки… С точки зрения безопасности…

— Слушай, не финти, говори, что ты предлагаешь? — по-простому спросил командир.

— Я предлагаю списать их в потери.

— Всех?

— Всех! Они видели нас. Слышали нас. Знают нашу принадлежность. Наконец, знают, зачем мы сюда пожаловали. Они знают все.

— Предположительно знают…

— Точно знают… К тому же, если их здесь не найдут, янки организуют преследование. Перекроют подходы к побережью. Понагонят вертолетов. А если найдут, то просто утащат трупы на базу и закроют это дело.

— И не станут искать виновных?

— Станут, но не нас. Прочешут джунгли. Перетряхнут местное население. Спишут все на какой-нибудь случайный партизанский отряд, сожгут для острастки пару деревень и на том успокоятся! Мы останемся в стороне.

— А кто потащит убитых?

— Сами потащим. Недалеко. Выроем где-нибудь в укромном месте могилу, похороним, замаскируем. На всякий случай заминируем. Чтобы наверняка. Чтобы — если кто-нибудь полезет — никаких следов. В крайнем случае задействуем янки, а потом вернем их сюда и…

— А раненые?

— Легкие пойдут сами. А тяжелые… Ты что, не знаешь, как выходили из этого положения во время войны? Тем более что дороги они все равно не выдержат. Только дольше будут мучиться. Они не жильцы… А нам нельзя задерживаться. Просто невозможно. Приборы у нас. Мы должны их доставить во что бы то ни стало. Приборы важнее людей. Важнее всех нас! Ради них нас сюда и послали.

— Это, конечно, верно… Только как к таким мерам, в смысле раненых, отнесется личный состав? Они же еще салабоны. С детскими иллюзиями в голове…

— Нормально отнесутся. Как к приказу. Который не имеют права не выполнить. Зато потом имеют право обжаловать. Сколько их душе угодно. Давай решайся…

Командир поглядел на своих бойцов, которые суетились вокруг вертолетов, потерпевшего аварию самолета и раненых товарищей. Больше всего возле раненых товарищей…

Нет, однозначные решения здесь не пройдут…

— Сделаем так. Насчет американцев я согласен. Тащить их на побережье, тем более на лодку — резонов нет. Нас не поймут. Оставлять в качестве свидетелей — тем более. Хочешь не хочешь, придется этот вопрос решать… хирургически. Что касается убитых и раненых, то, боюсь, того, что ты предлагаешь, бойцы нам сделать не позволят. Особенно сейчас, когда они разгорячены боем. Боюсь, они обжалуют этот приказ на месте.

— И что тогда?

— Предлагаю компромиссный вариант. Сегодня в ночь делаем максимальный рывок. В сторону. Например, вот в эти отроги. Чтобы оторваться от возможного преследования. И запутать следы. Наших погибших и раненых несем с собой. Американцы несут. Они парни здоровые, километров шестьдесят, думаю, выдержат. Ну и наши бойцы им, конечно, помогут…

— Наши-то зачем?

— Затем, чтобы устали. И прочувствовали, что такое тащить восемьдесят килограммов живого, а тем более мертвого веса по джунглям. А когда бойцы утомятся, когда посмотрят, как их раненые товарищи мучаются, осознают всю бесперспективность такого передвижения, мы предложим им единственно возможный выход. Тогда уже единственно возможный. Который уже не вызовет бурных протестов… Кроме того, чем захоронение будет дальше, тем будет спокойней. Всем.

— А американцы?

— Американцев оставим там же. В конце концов, не всегда же партизаны вершат свой скорый суд непосредственно на месте боя. Иногда и вдали от него. Например, использовав пленных в качестве носильщиков для переноса добытых трофеев. Подбросим их куда-нибудь поближе к деревне, чтобы легче было обнаружить. Шумнем для верности. Натопчем фальшивое направление… А потом, освободившись от груза, наверстаем километры. Если американцы и продолжат поиск партизан, то совершенно не в той стороне, куда мы уйдем.

— И все же я бы лучше обделал это дело на месте…

— Не получится на месте. Не дадут. Думаю, не дадут.

— Могут не дать… Эти могут… Надо было идти с «ветеранами». Не пришлось бы сейчас решать пионерские задачки. Не пришлось бы мозги парить!

— Кто ж знал, что все так обернется. Разговор шел только о транспортной задаче. О том, чтобы дойти, найти, забрать и доставить. А тут эти на нашу и на свою голову прилетели…

— Это точно — на голову. Ладно, согласен. Другого выхода все равно нет. Говори, что делать.

— Тогда так, ты контролируешь «уборку», я подготовку к переходу. Выход через пятнадцать минут.

— Есть, командир…

Совещание было закончено. Судьбы личного состава были решены…

— Как с приборкой? — спросил уборщиков «замок».

— Нормально, товарищ капитан! Оружие, обрывки обмундирования, снаряжение… Кроме гильз и пуль — все.

— Гильзы и пули не в счет. У вьетнамцев найдется не один «АКМ». Куда сложили мусор?

Все предметы, которые хоть как-то могли навести на мысль о присутствии в данной местности кого-то, кроме американцев и вьетнамцев, были собраны в две расстеленные на земле плащ-палатки.

— Уверены, что ничего не пропустили?

— Уверены.

— А это, — показал капитан пальцем на случайный окурок.

— Это же только окурок.

— Папиросы!

— Ну да, папиросы.

— Американцы папирос не курят! И не сминают их гильзы подобным специфическим образом. По этому окурку они могут опознать нас как по визитной карточке. Тоже мне разведчики…

Уборщики виновато пожали плечами.

— Приказываю немедленно опросить весь личный состав — кто где курил, где бросал спички или терял какие-нибудь предметы. Кто где справлял нужду и чем подтирался. И если там вдруг отыщется клочок нашей газеты… Кроме того, проверьте наличие снаряжения и личных вещей. В том числе в карманах. И осмотрите еще раз местность. На все — десять минут! На одиннадцатой вас буду инспектировать не я. Вас будут инспектировать янки. Все ясно?

— Так точно, товарищ капитан.

— Тогда действуйте. И не забудьте запаковать мусор.

— Мы понесем его с собой?

— Мы все свое носим с собой! Как тот цыган…

Глава 26

Раненых положили на импровизированные носилки. Чтобы они не кричали, вкололи по шприцу-тюбику промедола.

— Сколько у нас времени?

— Часа четыре-пять. Как минимум. Полтора лету туда, объяснение на месте с начальством, получение вышестоящего «добра» на преследование, сбор поисковой группы, согласование плана операции, полтора часа лета обратно. Это если все гладко пойдет. Если будет из кого собирать группу, если найдутся подготовленные к взлету «вертушки» с полными баками горючки, если пилоты тех «вертушек» будут способны сесть за штурвал после празднования вчерашних именин…

— Ты думаешь, у них так же, как у нас?

— У всех одинаково. Все отлично стреляют на стрельбище и безукоризненно проводят планово-показательные операции на знакомых, как собственная ладонь, полигонах. А чуть доходит дело до внеплановых авралов, то сразу или горючки нет, или боеприпасов не завезли, или тот командир, что нужен, в стельку пьян, или подразделение, которым он должен командовать, в полном составе ушло в самоход. Чем их бардак может отличаться от нашего? Они этой встречи тоже не ожидали. И к мгновенным реакциям на нее не готовились…