Покровитель для оторвы - Елизавета Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плюхаюсь за столик, тяжело дыша.
Только сейчас я понимаю, что с таким темпом ходьбы могла бы участвовать в олимпиаде в беге на длинные дистанции или в спортивной ходьбе.
Практически одновременно со мной к столику подходит официант и приносит чашечку кофе.
Выхватываю ее из рук удивленного парня и залпом выпиваю, не замечая ни горечи, ни температуры.
— И стакан воды, холодной. Спасибо!
Перевожу взгляд на «хозяина» столика.
Его брови высоко подняты, а губы расползаются в хитрой усмешке. Замечаю, как в темно-карих глазах удивление быстро сменяется подобием одобрения.
— А ты девка не промах! — он откидывается в глубоком кресле, внимательно разглядывая меня.
Я быстро достаю из сумочки пухлый конверт и протягиваю ему.
— Пересчитывать будите? — перехожу сразу к делу.
Официант словно из-под земли появляется перед столиком и протягивает мне стакан воды.
Одного вмиг потемневшего взгляда седоволосого хватает парню, чтобы испариться без следа и звука.
— Думай, что несешь, — зло цедит он.
— Простите, — я шепчу. Рука с конвертом замирает на половине пути.
Седоволосый постукивает указательным пальцем по столешнице, приказывая пододвинуть конверт.
Заказ? — тихо говорит он, едва деньги оказываются в его руках.
— Мне надо убрать человека.
— Кого?
— Эдуард Холмогоров, — говорю я, быстро набирая в поисковике его имя.
В следующую секунду на экране смартфона расплывается кривая ухмылка ненавистного Эдика.
Протягиваю телефон седоволосому.
Нехорошее предчувствие черной волной окатывает меня.
Едва мужчина протягивает руку мне навстречу, как мне резко перестает хватать воздуха.
Руки начинают мелко дрожать. По спине пробегает холодок.
— Не помешал? — вздрагиваю от до боли знакомого ледяного баритона.
Писец подкрался незаметно!
— Дмитрий Александрович, — глаза седоволосого расширяются от удивления и… страха? — Ни в коем случае. Присаживайтесь, мы тут с племянницей решили выпить по чашечке кофе.
Он быстро берет себя в руки. Старается вернуть голосу твердость, но звучит как-то нерешительно.
— С племянницей, значит?
Я не поднимаю голову, не смотрю на опекуна. Но ледяную ярость в голосе угадываю сразу.
— Да, — уже не так уверено отвечает седоволосый.
— Ммм, тогда ясно. А ты, Саид Мерзаевич, значит, забыл наш старый разговор? — тяжелая ладонь ложится на мое плечо, словно обозначает территорию. Вздрагиваю.
Сердце бешено стучит в груди. Закусываю до боли губу.
Вот надо тебе было здесь появиться!
— Дмитрий Александрович… — Саид Мерзаевич бледнеет.
Из темного угла к нему «на помощь» подрывается охранник, но седоволосый делает нетерпеливый жест и тот замирает.
— Мне казалось, я все тебе объяснил в прошлый раз, — пальцы на моем плече сжимаются, я морщусь от боли. Но молчу. — Ты забыл наш уговор?
— Я…
— Ты забыл, что сидишь здесь, а не в «Крестах» только потому, что я так хочу?
Плечо под тяжелой ладонью наливается свинцом. В голове шумит кровь.
— Дмитрий Александрович, я правда не понимаю… — седоволосый смуглый мужчина становится бледнее полотна.
— Она, Саид Мерзаевич, МОЯ племянница, — зло чеканит опекун. — И что я вижу, зайдя в кафе на чашку кофе? Как ты принимаешь у нее заказ! На кого? Может, на меня?
Крепкие пальцы сжимаются сильнее, у меня вырывается вскрик.
— Нет! Нет! — протестует седоволосый. — Вы что? Я бы никогда! Никто из моих… людей никогда бы не взялись за… такое. Она заказала…
Его взгляд мечется между Димой и мной, ища поддержки. Но я молчу.
Наконец, он вспоминает про мой смартфон с фотографией. И тянет к нему руку.
Резко дергаю смартфон на себя.
— Давай, — Дмитрий протягивает ко мне раскрытую ладонь, требуя телефон.
Это чудесная вещица с яблочком просто так не разблокируется по желанию чужих людей.
Послушно вкладываю телефон в крупную мужскую ладонь.
— Катя, — рычит опекун, — не беси меня! Разблокируй его!
— Нет, — говорю тихо, но твердо. Смотреть на Диму я все еще не решаюсь.
— Катерина!!!
— Саид Мерзаевич, у вас все хорошо? — рядом со столиком вырастают два здоровенных перекачанных амбала. Их хмурые взгляды буквально впиваются в Дмитрия.
Позади переминается с ноги на ногу отшитый охранник. Красавчик, вызвал подмогу. Только, кажется, она не поможет.
— Да, у нас все хорошо, — от уверенного твердого голоса моего опекуна мороз пробегает по коже. Амбалы делают шаг назад, но не уходят.
— Съебите, быстро, — тише и злее говорит Дима. Но мужчины стоят.
— Бы-с-тро, — с предупреждением произносит Дима и достает из внутреннего кармана пиджака какое-то удостоверение.
Перевожу взгляд на огромную кисть руки, что сжимает удостоверение. Длинные пальцы…
Внутри, растапливая ледяную корку страха, вспыхивает огненная волна.
Память услужливо подкидывает мне воспоминания о наших ночах. Его тяжелые и такие нежные ладони на моей груди. Гладят, ласкают, касаются напряженной горошины сосков… длинные пальцы вырисовывают замысловатые узоры на моей коже… спускаются вниз… гладят…
Низ живота болезненно ноет. К промежности вмиг устремляется огненная волна.
Черт! Люся, о чем ты думаешь?
Амбалы замирают, пялясь глуповатыми глазами в ксиву.
— Простите, Дмитрий Александрович, не признали, — бормочут они. И словно по команде исчезают, прихватив с собой молодого охранника.
Сама не понимаю, зачем поворачиваюсь в сторону опекуна. Наверное, чтобы именно сейчас посмотреть на него. Увидеть яростный блеск в его глазах или превосходство над собеседниками. Не знаю. Не успеваю поднять взгляд к его лицу, как замечаю под пиджаком кобуру и темную ребристую рукоять пистолета.
О боже, Дима, зачем тебе оружие?
Глаза расширяются от удивления и страха. Да кто ты такой, Дима?
Мой взгляд мечется от седоволосого, к пистолету и, наконец, к удостоверению. Сквозь пальцы могу разобрать буквы: ФСБ.
Блядь, попала так попала. Почему Катя мне не сказала, где «работает» ее родственник???
Я ведь думала, что он бизнесмен!
Если бы я знала, никогда не влезла бы в это дерьмо!
— Дмитрий Александрович, может, мы можем как-то исправить ситуацию? — Саид Мерзаевич расплывается в хитрой «виноватой» улыбке. И протягивает МОЙ! конверт с деньгами.
— Исправить, говоришь? — Димина рука по-прежнему лежит на моем плече. Его голос звучит заинтересовано.
К горлу подкатывает тошнота. Мерзко! Противно! Я была уверена, что Дима сразу даст ему по морде за такое предложение. А он… он…
Дыхание перехватывает от горечи разочарования.
Верно говорила наша воспитатель в детдоме: даже самому себе нельзя доверять на все сто, а уж чужому человеку и подавно. Как же она была права!
Дима, как и все падок до денег. Вот откуда его богатство! Кто же пойдет жаловаться на ФСБшника, берущего взятки? Тем более что он сам ничего не просил, ему все преподнесли на блюдечке!
Дергаю плечом, стараясь стряхнуть его руку. Ничего не выходит.
Длинные пальцы снова сжимаются.
Закусываю губу и максимально выпрямляюсь в плетеном кресле. Только бы не разреветься. В который
