Вкус ледяного поцелуя - Татьяна Полякова

– Болтай на здоровье. Я готов выслушать что угодно. У меня же выходной.

– Здорово. Тогда открывай.

Мы выпили. Я вяло пожевала салат, вздохнула, уставилась на горящую свечу, потом перевела взгляд на Лукьянова, который молча наблюдал за мной, и сказала:

– Дед хочет, чтобы он сел за решетку.

– Игнатов?

– Ага.

– Ну что ж… хороший повод задержаться еще на несколько дней.

– Задержаться? – подняла я брови.

– Не притворяйся, – поморщился Лукьянов. – Я сказал то, что сказал. Могу добавить: сказал, что думал. Еще вопросы?

– Нет. Извини.

– Когда ты с таким видом начинаешь извиняться, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать тебе гадость.

– Извини.

– Да пошла ты к черту. Что за манера все портить? – Он поднялся и потянул меня за руку. – Идем. С тобой лучше общаться в горизонтальном положении. Или в вертикальном, но когда твои мысли заняты другим. Например, как получить максимальное удовольствие. Предупреждаю сразу, я рад, что остался, и не позволю тебе испортить мне настроение.

– Твое желание для меня закон, – хмыкнула я.

– Значит, мы прекрасно проведем время.

Я пошла за ним в спальню, пытаясь обнаружить в своей душе большое счастье. Со счастьем были некоторые проблемы, зато появилось чувство, что меня умело водят за нос. Вопрос – с какой стати? А может, я все выдумываю, может, он действительно… Должна быть причина.

Лукьянов оказался прав, эта мысль очень скоро, меня покинула, так же как и все остальные. И счастье явилось как по заказу, да такое, что хоть сейчас умри, ничего лучше в жизни уже не будет и ждать нечего, а надумаешь ждать – себе дороже, замучаешься.

В комнате было темно, под дверью скулил мой пес, которого опять не пустили в спальню, а я робко позвала:

– Саша…

– Что? – спросил он. – Хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? Я тебя люблю. Никогда никого так не любил. И точно знаю, что не буду. Потому и не приезжал, не звонил. К чему сердце рвать? Так проще.

– Давай уедем куда-нибудь. Далеко.

– Разве только на Шпицберген. Но там хреново. А я тяготею к пятизвездочным отелям.

– Что же делать?

– Ничего. Жить. И радоваться тому, что есть.

Следующий день прошел в высшей степени приятно. Квартиру мы покидали только для того, чтобы погулять с Сашкой да еще заглянуть в магазин за продуктами. Я приготовила фирменное блюдо, названия оно не имело, но выглядело аппетитно. Лукьянов мне помогал, оказывается, он знал толк в кулинарии, по крайней мере больше, чем я. Резал лучок, тер морковку. А я то и дело касалась его, без всякой к тому нужды, то есть нужда была, хотелось чувствовать его рядом, прижаться к плечу. Странно, но его это не раздражало, и на прикосновение моих пальцев он реагировал весьма благосклонно.

Вечером, когда мы устроились перед телевизором, позвонил Артем.

– Чем занимаешься? – буркнул он устало.

– Хороший вопрос, – почесав в затылке, ответила я.

– Этот тип из Москвы все еще здесь?

– Дед решил, пока…

– Ясно, – перебил Вешняков. – Идеи есть?

– Есть. Лечь спать пораньше.

– Так я и знал. А мне отдувайся за двоих. Давай шевелись, общую проблему сообща и решают.

– Лучше Ваньку найди.

– Помечтай… К примеру, вдруг Игнатов явится с повинной? Мол, взял грех на душу, теперь спать не могу…

– Эко хватил, – вздохнула я и торопливо простилась с ним.

– Вешняков? – спросил Саша, когда я повесила трубку.

– Он самый.

– Что ж, праздник кончился. Давай все-таки прикинем, как прижать Игнатова.

– Давай, – согласилась я, устраиваясь напротив. – Проверим его окружение. Кто-то что-то должен знать. Даже если киллеры – гастролеры, информация могла просочиться.

– Разумно. Что еще?

– Установить за ним наблюдение. Вдруг повезет?

– Вряд ли, но попробовать можно. Неплохо бы заставить его понервничать. У тебя есть знакомые журналисты?

– Пруд пруди, – скривилась я.

– Отлично.

Утром пришел Дед. Разумеется, когда его не ждали, оттого увиденное его порадовать не могло. Дурацкая привычка являться без звонка. Мы с Лукьяновым пили кофе, когда он вошел, открыв дверь своим ключом. Лукьянов сидел в купальном халате, оставшемся от моей прежней жизни, в которой иногда возникали мужчины. При появлении Деда он и бровью не повел, поздоровался и продолжил завтрак как ни в чем не бывало. Дед обвел кухню строгим взглядом, зыркнул на меня так, точно хотел, чтобы я провалилась сквозь землю. Впрочем, не очень это меня испугало. А вот поведение Лукьянова вызывало любопытство. Не похоже, что он относился к Деду как к работодателю, скорее просто его игнорировал. Это было бы забавно, не внушай подобное серьезных опасений.

Поняв, что Лукьянов чувствует себя вполне комфортно и не собирается покидать мою кухню, Дед миролюбиво сказал:

– Детка, можно тебя на два слова. Мы прошли в гостиную.

– Может, плащ снимешь? – предложила я. – Я кофе сварю.

– Перебьюсь, – ответил он, устраиваясь в кресле, не удержался и добавил: – Рад, что у вас такое тесное сотрудничество. Я невольно поморщилась:

– Ты по делу или решил напомнить, что я живу в твоей квартире?

– Это твоя квартира, – резко ответил он.

– Купленная тобой.

– Это твоя квартира, и ты имеешь право…

– Соколова Анна Дмитриевна, – перебила я. – Веретенникова Ольга, отчества не помню, двадцать два года. Лепешева Анжелика Сергеевна… Я молчу про ту особу, что живет с тобой официально, должен же кто-то за порядком в доме следить. Кулик Маргарита…

– А это кто такая? – нахмурился Дед.

– Марго, стриптизерша из “Пирамиды”.

– О господи, – покачал он головой с видом мученика. – Я о ней даже забыл.

– Немудрено. Список продолжить?

– Не стоит. Рад, что ты так хорошо осведомлена о моей жизни.

– Так мне не зря в твоей конторе деньги платят.

– Ладно, будем считать, поговорили. Что там с Игнатовым?

– Будут новости, сообщу.

– Поторопись. Медовый месяц устроишь себе позднее.

“Непременно”, – съязвила я, правда молча. Он поднялся, а я проводила его до двери. Перед тем как уйти, он взял меня за подбородок и поцеловал, вполне по-отечески.

– Помни главное, – сказал он тихо. – Все эти бабы… и твой Лукьянов сегодня есть, а завтра нет. Но то, что связывает нас с тобой, это серьезно, это навсегда.

Комментировать данное утверждение я не стала, заперла за ним дверь и вернулась в кухню.

– Ценная мысль, – хмыкнул Лукьянов и пояснил: – Насчет меня и его баб.

– Ну и слух у тебя, – покачала я головой.

– Похоже, он действительно тебя любит.

– Я же рассказывала, он знает меня с пеленок. На рыбалку с собой брал, книжки читал, рисовал бегемотов.

– Потом ты подросла и стала годиться для более интересных занятий.

– Не передергивай. Это я его соблазнила. Я…

– Я помню эту трогательную историю. Что ж, займемся Игнатовым.

Пару дней я была очень занята, в основном рутинной, оттого малоинтересной работой. Изучила биографию Игнатова вдоль и поперек. Его привычки, образ жизни и прочее, прочее. Встретилась с журналистами, неофициально, конечно. Важно было, чтоб информация появилась в газетах с определением “по слухам”. Вадим Вишневский, рослый парень с большими амбициями и неуемной тягой к деньгам, вцепился в меня, как клещ.

– Говоришь, за всеми этими убийствами стоит Игнатов?

– Я тебе ситуацию обрисовала. Так что… помни главное: доказательств у нас нет, и добыть их крайне трудно.

– Хочешь заставить его нервничать?

– Конечно, хочу. Он должен себя проявить.

– Статейку забацаем в лучшем виде, можешь не переживать. Фамилию не назову, но дурак поймет, кто это. Годится?

– Ты забацай, там посмотрим.

– Это будет бомба, – мечтательно улыбнулся он. А я порадовалась за него.

Позвонила Ритка.

– У меня полчаса свободного времени образовалось, может, выпьем кофе вместе? – Тон, которым это было сказано, несколько настораживал.

– Могу приехать прямо сейчас, – предложила я.

– Давай встретимся в “Арлекино”. – Так назывался бар в квартале от места Риткиной работы.

– Хорошо, – согласилась я, прикидывая, что день грядущий мне готовит.

Выяснилось, ничего хорошего. Я очень торопилась, но Ритка все равно пришла первой. Сидела с постным видом за столиком на двоих. Молодая женщина со вздернутым носиком, в дорогих тряпках. Домохозяйка, из тех, кто не умеет считать деньги, есть и все. В общем, я лишний раз убедилась, как обманчива внешность.

– Привет, – сказала я, устраиваясь напротив.

– Ты влюбилась, – заметила она недовольно, разглядывая меня. – Глаза сияют…

– Умылась с утра.

– Слушай, ты знаешь, как я к тебе отношусь?

– Ну…

– И ты знаешь, как я отношусь к Деду. У него полно недостатков, но он – мужик. Настоящий. С характером. Это вызывает уважение у таких беспринципных существ, как я.

– Как родственное беспринципное существо не могу с тобой не согласиться.